Golden Age
Шрифт:
– Спасибо, тетя.
Арханна одернула его темно-синий, отделанный серебром камзол. Расправила плащ, спадающий с плеч. Уолтер был во многом похож на свою мать. Та же стать, высокомерная осанка, форма глаз. Только вот взгляд был отцовский: насмешливый, с задорными огоньками в глубине, то медово-карий, теплый и веселый, то темнеющий, жесткий и требовательный. Это выдавало в нем наследника Эдмунда Справедливого да улыбка, которая редко появлялась на скуластом лице. Не тот у мальчишки был характер. Только взгляд – и сразу ясно, чей он сын. Как же жаль, что отец о существовании Уолтера не узнает никогда…
Чувствуя, что слезы вновь подступают к горлу, Арханна выстроила ребят в ряд и отступила на шаг. Вот они, будущее Нарнии, следующее поколение, живущее по заветам своих родителей, величайших правителей, вошедших в историю. Четверо, как и гласит
Они шли, зная, кому какое место полагается. На их плечи возлагалась немалая ответственность. Трудно править после тех, чей век прозвали Золотым, но этим ребятам такой вызов был по плечу, ибо готовились они к тому с младых лет. Уолтер сжал кулаки, более всего боясь упасть. В ладонь врезался старый ключ от Птичьей башни, врученный ему матерью. Поверхность от частого использовался стала гладкой, отполированной ладонью того, кого мальчик никогда не видел, о ком только слышал рассказы. На него да на Кэтрин нарнийцы смотрели с сочувствием – они никогда не видели своих отцов. И если девочка всегда опускала глаза и огорчалась, Уолтер смотрел прямо. Он сжал ключ до боли в пальцах, когда Помона назвала его имя. Самый младший, единственный наследник Серебряного короля. Казалось, он поддерживал сына через теплый металл своего наследия – ключа и серебряной короны, которую водрузили Уолтеру на голову. Венцы знаменитой четверки исчезли, как и их владельцы, вместо них излили новые – чем-то похожие, но все же другие. Уолтер поднялся с колен выпрямился. Его первым провозгласили королем, и он устремил решительный, горящий взгляд поверх голов собравшихся. Он будет достоен. Он добьется этого во что бы то ни стало.
Кэтрин вся залилась румянцем, ощутив на голове непривычную тяжесть. Помона ободряюще улыбнулась ей и проследовала к Лукасу. Тот и не волновался, бросив на мать довольный взгляд. Последней короновали Франческу. Она была необычайно серьезна и собранна, осознавая честь, ей доверенную. Самая старшая, самая пламенная и отважная, она занимала место государя, не уступая ему ни в силе духа, ни в мужестве. Престарелый мистер Тумнус, которому юные фавны помогли прийти во дворец в такой день, вытер слезы носовым платочком. В осанке юных королей и королев он увидел тень тех, кто давным-давно подарил Нарнии мир и спокойствие. Теперь четыре трона занимали их наследники, несущие в себе отпечатки предшественников. Франческа, сила воли Питера Великолепного. Лукас, рассудительность Сьюзен Великодушной. Уолтер, решительность Эдмунда Справедливого. Кэтрин, доброта Люси Отважной. Они были будущим Нарнии – и в то же время подвели черту прошлому, которое минуло безвозвратно. За десять с лишним лет легендарные правители так и не вернулись, не подали знака. Верить в их возвращение постепенно перестали.
– Когда ты уезжаешь? – тихо спросила Арханна, не в силах оторвать глаз от детей, ставших такими взрослыми.
– Сейчас, - ответила Кара без каких-либо эмоций. Это слово заставило орландку повернуться к подруге лицом.
– Как же? – растерянно прошептала она. – В такой радостный день ты не останешься? Не будешь праздновать с нами? А как же Уолтер?
– Он знает, - коротко ответила серебряная королева. Публика взорвалась аплодисментами. Франческа опустилась на свой трон. Наступил новый век, и некоторые чувствовали себя в нем лишними. Потому Арханна не стала отговаривать подругу и пытаться переубедить. Она печально улыбнулась.
– Пусть будет так. Удачи тебе, Кара. И… - женщина не закончила. Пожелание счастья было бы лишним. Вместо этого она неуверенно приобняла подругу, и та не стала отстраняться. То был первый за много лет раз, когда Кара подпустила себе кого-то так близко. Пожалуй, Арханна была единственной, кто мог понять боль и тоску, отчаяние и неверие, ибо пережила нечто подобное. Ведьма из Теребинтии и дипломатка из Орландии – немалое их связывало, но и пропасть была огромна. Из-за нее Арханна и оставалась в Нарнии навсегда, а Кара покидала волшебный край.
Когда кентавры расступились и к новоиспеченным монархам хлынул поток нарнийцев с поздравлениями, женщина растворилась в толпе. Ее время здесь закончилось еще тогда, в день летнего солнцестояния, когда Эдмунд ушел. Для Арханны народ стал семьей, для Кары ею являлся один человек. С его исчезновением не было смысла в том, чтобы оставаться в том месте, что пропитано воспоминаниями. Лишь одно удерживало Кару целое десятилетие – и теперь эти оковы спали.
Много она размышляла о том, кого бы выбрала, мужа или сына, спроси ее судьба. Видно, таково ее проклятье, плата за силу, роднящую с лесом, - семья так и не собралась воедино. Небеса позволили сделать обмен, этот фундамент древней магии, когда Эдмунд сражался с Тельмар. Во второй раз судьба не стала интересоваться мнением Кары, и то было причиной ее отстраненности от сына. Да, Уолтер ни в чем не был виноват, однако видя его, королева неизменно вспоминала, какую цену заплатила за его рождение, и не могла простить. К тому же, в нем с годами проступало все больше черт человека, которого Кара так любила, которого никогда больше не встретит. Уолтер был похож на Эдмунда, но не был им, и мать не могла этого вынести. Не было между ними любви, только холодное почтение. Мальчик рос, привязываясь к строгой, но любящей его тете. От нее он и узнавал о своем отце. Каре было слишком больно вспоминать о тех светлых годах. Впрочем, кто она такая, чтобы проклинать судьбу? Та сделала ее несчастней всех, отобрав саму жизнь, воздух, коим женщина дышала. Но та же судьба одарила королеву счастьем, которое не каждому выпадает, - настоящей, волшебной любовью, страстной и самозабвенной, неповторимой. Ради нее и умереть не жаль, даже так, медленно, теша себя прошлым.
За спиной гремела музыка. На парадной лестнице она звучала куда тише. Кара спускалась медленно, проводя ладонью по перилам. Она прощалась с местом, которое стало ей домом, пусть на краткий срок. Кэр-Параваль видел и слезы, и улыбки, знал и беды, и радость. Теперь в нем будет счастлив кто-то другой. Ее время истекло, и тот, кто поможет сбежать отсюда, ждал внизу, у дверей дворца. Знатный лорд из Гальмы, который посватался, не надеясь на согласие высокомерной королевы. Он получил заветное «да». Никто не одобрял такого поступка Кары. Нарнийцы шептались, что негоже вновь выходить замуж, после такой-то потери. Уолтер и тот смотрел на мать с негодованием, будто она предала самое важное – память младшего короля. Та же память не давала Каре покоя. Ею полнилась Нарния, но она не могла заменить Эдмунда. Королева задыхалась здесь, ибо нечем было больше дышать, некем – и решила бежать, использовав первую подвернувшуюся под руку возможность. Наверняка и сам лорд понимал, что его никогда не полюбят, ему никогда не улыбнутся и не позволят запустить пальцы в черные косы, что принадлежали лишь одному. Он не жаловался и подал Каре руку, проводив до самого причала.
Вот и корабль, который увезет ее прочь. Роскошное судно качалось на голубых волнах, приглашая к себе на палубу. Отдаленно он напомнил парусник, который причаливал к берегам Теребинтии каждые два месяца. Воспоминания сжали сердце Кары подобно раскаленным тискам. Она тихо произнесла:
– Я отойду ненадолго, - и зашагала вперед, не дожидаясь согласия. Рука медленно сняла с головы серебряную корону. Тонкий обруч упал во влажный песок, переливаясь в солнечных лучах, а королева пошла дальше по берегу, на который накатывали соленые волны. С шипением разлетались они в мельчайшие брызги, оживляя картины прошлого и возвращая его в настоящее. Вот выскакивает из леса одинокая фигура, облаченная в серое, и бросается бегом к кромке воды и суши. Она спотыкается, падает и снова встает, как и тот, кто бредет к берегу по пояс в воде. Душа леса, преданная лишь ведьминому рыцарю и только ему, прильнула к серебряному королю, и тот счастливо смеется. Чарующая история, сложенная крестьянами Теребинтии, не имеющая счастливого конца…
Кара остановилась, немного постояла, провожая глазами призраков былого, юных, опьяненных своей любовью и не ведающих, какой малый срок ей отпущен. Затем смахнула с подбородка текущие слезы и пошла обратно к пристани.
Корона так и осталась лежать в песке.
========== Эпилог ==========
– …и каждые три месяца Природа меняет свои одеяния, дабы служили они маяком суженому ее, на глаза слабому. Золотая мантия или зеленые одежды, белые меха или цветастый шелк – идет жених на свет во тьме, и воссоединяются два влюбленных сердца, чтобы спустя день вновь забиться в ожидании новой встречи.