Голем и джинн
Шрифт:
Джинн снял стекло, повертел ручку и щелкнул пальцами над горелкой. Газ вспыхнул голубым пламенем.
— Вот тебе свет, — сказал он. — А теперь расскажи мне все спокойно с начала и до конца, а не то я призову сотню демонов со всех шести концов света и велю им терзать тебя до конца твоей жизни.
— Господи! — ахнул жестянщик. — Ты и вправду можешь такое сделать?
— Арбели!!!
В конце концов он услышал все. Гнев и обида были забыты. Джинна переполняла гордость. Его наставник сам признает свою ошибку!
— По-моему, твой рассказ еще не закончен. Не хватает извинений, — сказал он, когда Арбели замолчал.
— В самом деле? — Арбели скрестил
— Я должен извиняться? Ведь это же ты хотел разломать потолок! Ты говорил, что Малуф никогда его не купит!
— Я говорил, что вероятноне купит, и он действительно едва не отказался. Подобное никогда не должно повториться. Я слишком много и тяжело работаю, чтобы позволить тебе рисковать всем, что у меня есть.
— Выходит, наш договор по-прежнему разорван? — разозлился Джинн. — Или ты все-таки позволишь мне вернуться, но при условии, что я займусь только кастрюлями и сковородками?
Как ни странно, Арбели рассмеялся:
— Нет, ты не понимаешь! Я ошибался с самого начала! Малуф сразу заметил то, чего не видел я, — ты не ремесленник, а художник! Я все обдумал и нашел решение. С этого момента ты становишься равноправным партнером в нашем деле. — Он сделал паузу, тщетно ожидая какой-то реакции. — Ну? Что ты об этом думаешь? Я буду заниматься снабжением, бухгалтерией и прочим. Часть денег мы выделим тебе на материалы, и ты сможешь брать ту работу, которая тебя заинтересует. Этот потолок станет твоей рекламой, о нем скоро все заговорят. Мы даже поставим твое имя на вывеску! «АРБЕЛИ И АХМАД»!
Ошеломленный, Джинн с трудом находил слова:
— А что… Как же те заказы, которые мы уже набрали?
Арбели небрежно отмахнулся:
— Поможешь мне, если у тебя найдется время в перерывах между собственной работой. Если захочешь, конечно.
Еще битый час Арбели разливался о своих планах — скоро понадобится помещение побольше и надо будет подумать о рекламе! — и в конце концов Джинн заразился его энтузиазмом. Он уже представлял себе собственный магазин, полный украшений и драгоценных безделушек из серебра, золота и сверкающих камней. Но ночью, когда он наконец остался один, им овладели сомнения. Действительно ли он всего этого хочет? Он ведь стал учеником Арбели от отчаяния, оттого что оказался в незнакомом мире без крыши над головой. А партнерство — это уже ответственность и постоянство.
«Мы даже поставим твое имя на вывеску», — сказал Арбели. Но ведь Ахмад — не его имя! Он выбрал его случайно, даже не подумав о том, что оно может стать его судьбой. Неужели это случилось? Неужели он теперь Ахмад, а не тот, кем был раньше и чье имя он даже не может произнести вслух? Он с трудом вспомнил, когда в последний раз пытался изменить облик. Даже его рефлексы изменились: сейчас все они сосредоточились в мускулах и сухожилиях, они помогали ему прыгать с крыши на крышу или управляться с металлическими инструментами, к которым раньше он не мог бы прикоснуться и пальцем.
Он несколько раз мысленно произнес свое настоящее имя, и это его немного успокоило. Он все-таки по-прежнему один из джиннов, как бы долго ни оставался у него на руке этот железный браслет. Он может жить с людьми и жить как они, но настоящим человеком, к счастью, никогда не станет.
17
Ясной и черной, как чернила, ночью Голем и Джинн прогуливались по крышам Принс-стрит. Ей еще никогда не случалось подниматься на крышу. Сначала
— Это не опасно?
— Не опаснее, чем любое другое место в городе посреди ночи.
— Звучит не очень обнадеживающе.
— Нам с тобой точно ничего не грозит. Пошли.
По его голосу и жестам женщина сразу поняла, что сегодня Джинном овладел очередной приступ упрямства, а значит, спорить бесполезно. Нехотя она последовала за своим спутником, а про себя решила, что заставит его вернуться, если почувствует малейший признак опасности.
Они поднялись по пожарной лестнице, и, оказавшись на большой, покрытой черным толем крыше, она поняла, что он победил: здесь было слишком интересно, чтобы сразу уйти. Городские крыши оказались чем-то вроде большой дороги, на которой кипела своя особенная ночная жизнь. Мужчины, женщины и дети появлялись и исчезали, спешили по делам, обменивались новостями или просто шли домой. Рабочие в промасленных комбинезонах собирались кучками вокруг жестяных бочек, в которых тлели угли, отбрасывая на их лица жутковатый красный отсвет. Подростки с настороженными глазами бесцельно слонялись по темным закоулкам. У Голема создалось впечатление, что границы здесь довольно строго охраняются от чужаков, но Джинна все знали. С некоторой опаской обитатели этого странного мира поглядывали на нее: незнакомая женщина, высокая, чисто и прилично одетая. Мальчишки помладше принимали ее за социального работника и поспешно скрывались в тени.
Вскоре она поняла, что, если бы знала правильное направление, могла бы спокойно обойти весь Нижний Ист-Сайд, ни разу не спустившись на землю. Многие крыши тянулись на целый квартал, и только низкие стенки отмечали конец одного дома и начало другого. Если одно здание оказывалось выше соседнего, между ними были натянуты веревочные лестницы. Кое-где между крышами были переброшены мостки из досок. Джинн прошел по первому из них совершенно спокойно, даже не глянув вниз, в пятиэтажную пропасть под ногами, а потом развернулся и остановился, поджидая Голема. К счастью для нее, доски оказались толстыми и надежными, и она перешла по ним без опаски. Он поднял брови, выражая ироничный восторг, а она с досадой покачала головой. Трудно сказать, что раздражало ее больше: его сомнение в ее силах или собственная глупая готовность поддаваться на его провокации.
Они пробирались по узкому, многолюдному проходу, когда послышался крик и все головы одновременно повернулись. В их сторону бежал человек, которого преследовал полицейский в форме. Полицейский бежал быстро, но преследуемый несся еще быстрее и перепрыгивал через попавшиеся на пути перегородки и бочки, словно лошадь в скачке с препятствиями. Все расступались, давая ему дорогу. Он перепрыгнул через мостик, подбежал к ведущему в подъезд люку, распахнул его и исчез из виду.
Тяжело дыша, полисмен остановился рядом с Джинном. Ему явно не хотелось продолжать преследование в темных закоулках подъезда. Недовольным взглядом он обвел зрителей, и все они поспешно отвели глаза. Тут он заметил Джинна.
— А вот и Султан, — улыбнулся он, прикоснувшись рукой к полям шляпы. — Доброго вам вечерочка.
— Офицер Фарелли, — отозвался Джинн.
— Стареешь, Фарелли, — просипел сидящий у стены пожилой пьяница. — Скорость уже не та.
— Ну, на тебя-то у меня скорости всегда хватит, Скотти.
— Так давай арестуй меня. Я бы не отказался от горячего ужина.
Не обращая на него внимания, полицейский кивнул всей компании и медленно побрел обратно, в ту сторону, откуда прибежал.