Гольф с моджахедами
Шрифт:
— Сделаем, Виктор Иваныч. В ресторане «Президент Клуб», где плешка у крутых терцев, свой официант. И послушает, и посмотрит!
Желяков вздохнул. Подумав, сказал:
— Тебе, Миша, майора пора давать… Эх, прибавили бы бюджетик!
Севастьянов вальсировал вокруг лавки-дивана с мельхиоровым ведерком, из которого торчало черное горлышко марочного «зекта». Нелепая фигура Льва вращалась в полусумраке салона в полнейшей тишине. Музыка, которую он не выносил, не звучала, и танцевал Лев в носках. Споткнувшись, он опустился на одно
— Вот это подставки! Класс!
Они ещё не отсмеялись, когда Заира вкатила из кухни столик с бокалами.
— Правильно! — сказал Лев. — Празднуем всухомятку! Никаких пошлых закусок…
— Сердечно поздравляю вас обоих, — сказала Заира. — Ах, жаль, что не знала, какую новость услышу… Купила бы цветы! Но ничего, Джамалдин сейчас привезет, я отправила его… Найдет и привезет розы.
— Вы прелесть, Заира!
— Лев, если я прелесть, сделайте милость, прекратите стоять в рыхлой позе сельского интеллигента и открывайте бутылку…
— Отчего рыхлой? Я почти красиво завершил последнее па… Заира, а у мусульман существует танец мужского живота? Я бы подучился…
— Лев, — сказала Ольга, — я тебя прошу. Ты распоясался… Простите его, Заира.
— Да не за что… Вы его уже станцевали, Лев, как и полагается только перед законной супругой, и не без успеха. Разве не так, будущий гордый папаша?
— Ужас какой-то, — сказала Ольга. — Мы выглядим просто неприлично с такими разговорами. И вы, Заира, поощряете его изрекать гадости…
— Я знаю, что вы подумали, — ответила Заира. — Да, я завидую, Ольга… И поэтому ещё больше за вас радуюсь. Действительно, есть чему завидовать… Поздравляю!
Вино все-таки переохладилось, да и кислило, все поморщились и рассмеялись.
В салоне стояли фиолетовые сумерки. Притихшее море не слышалось за открытыми окнами. Силуэт здоровенного Жоржика с задранным коротким и тощим хвостом проплыл по балюстраде. Привезенная из Туниса кошка, лежавшая на спинке лавки-дивана, подняла острую мордочку и, поморщив шерстку на крупе, раза два дернула хвостом. Кошка мерзла после Туниса, Заира держала её при себе.
— Мы ждали этого события пять лет, — сказал Севастьянов важно, будто одолел годовой баланс крупного банка.
— Я не отравлю вам радостное существование, если мы поговорим о делах? — спросила Заира.
— Я пойду поглажу Жоржа, — сказала Ольга.
— Накинь плед, — попросил Севастьянов. И спросил Заиру: — Вы хотите выбросить меня с беременной женой из этого прекрасного дома на улицу?
— Как вы догадались, Лев?
— Помните, я уже спрашивал вас об этом утром в конторе? Я приметил сборы, начатые помощниками на Красноармейской. Пакуют бумаги, скачивают базы данных с компьютеров в свои ноутбуки…
— Макшерип, мой брат, просил передать, что вы со своим штатом перебираетесь в Гору. Работу решено завершать там. Вас перебросят на «Галсе». Остальные с Красноармейской прибудут своим маршрутом. Вас перевезет на место Макшерип, как в прошлый раз…
Они помолчали. Хрустальный фужер Ольги с недопитым «зектом» стоял на полу между ними. Заира поставила рядом и свой.
— Лев, — сказала она, — мне кажется, Ольге лучше теперь вернуться в Париж.
— Здесь весной плохой климат?
— Вы не разобрались почему ваша жена здесь? — спросила Заира.
— Заложница моей лояльности Хабаеву?
Севастьянов не мог разглядеть в сумраке выражение лица чеченки.
— Вас удивляет моя откровенность? — спросила она.
— Не знаю, откровенность ли… Звучит, как шантаж по поручению Хабаева. Разве не так, Заира?
— Хорошо. Поговорим о другом…
— Пожалуйста, слушаю, — сказал он спокойно.
Ясность, внесенная по распоряжению босса, или откровение по наитию относительно его статуса — разница значения не имела. Приходилось иметь дело с данностью. Данность усложнялась радостной новостью, сообщенной Ольгой, только и всего. Ответственность за жену возрастала бесконечно.
— Я хочу попросить вас, Лев, бумаги фирмы «Анапа-Чайка» по коду или «Анапа-Чудо» по реальной регистрации вести лично и отдельно от пакета по холдингу «Гуниб». Оздоев, куратор фирмы, передаст вам документацию сам, без вашей просьбы… Если вы согласны.
— Я согласен, — сказал Лев.
Он ждал. «Анапа-Чайка» или «Анапа-Чудо» — конечно, забота для Заиры не первая. Первая — счет в швейцарском банке «Готард».
Они по-прежнему сумерничали. Ольга, взяв толстого Жоржика на руки, спустилась, видимо, по лестнице, проложенной по склону, на смотровую площадку над морем. Севастьянову ужасно захотелось увязаться за ней.
— Я жду, — напомнил он.
— Передайте мне, пожалуйста, мою сумочку, — попросила Заира. — Она с вашей стороны…
— Ого, — сказал Севастьянов. — Судя по весу, с оружием?
— С универсальным.
Заира достала завернутый в шелковую ткань полукилограммовый брусок золота, небольшой фонарик и, разметав на коленях концы шелка, высветила банковские отметины.
— «Креди Суисс», — сказал Севастьянов. — Ничего лучше быть не может. Почему вы мне его показываете?
— Предлагаю купить.
— Да, но…
— С этим бруском Ольга сможет уехать отсюда. У неё будет повод. Она поедет по моей просьбе реализовывать его за границей…
— И тогда?
— И тогда Хабаев лично прикажет, чтобы её выпустили. Конец заложничеству.
— Что же взамен? — спросил Севастьянов.
— Золото станет внешним поводом. Взамен — иное. Если вы разрешите, Лев, я сделаю Ольгу своим полномочным представителем для открытия счета в банке «Готард». Об этом будут знать трое. То есть, я, Ольга и вы… Вы сейчас спросите, конечно, достаточно ли чистые суммы я размещу в «Готарде»?