Голландия без вранья
Шрифт:
Итак, по мере выпивания рюмки голова все более запрокидывается, так что к тому моменту, когда выпит последний глоток, взгляд выпивающего обращен строго вверх — на висящую у него над головой и на какую-то долю секунды недоступную и манящую своей притворной недоступностью селедку. В этот момент правая рука плавно опускается, и селедка целиком исчезает во рту. Через несколько секунд рука вновь поднимается — но селедки уже в ней нет, только хвост и жалкий субтильный хребетик.
Я, не веря своим глазам, уставился на эту прилично одетую даму. Ее глаза на какое-то время остекленели, но потом она перехватила мой взгляд и, по-товарищески подмигнув и боднув в мою сторону головой — что, мол, завидно? — хлопотливо кинулась собирать разбежавшихся во время священнодействия
Когда Альберт раньше демонстрировал мне этот способ поедания селедки (виртуально, разумеется, — в Швеции такой селедки нет), глаза его сверкали и лицо принимало довольно-таки хищное выражение. Но в этой даме ничего хищного не было — она совершала глубоко эротический и приносящий ей невыразимое наслаждение акт. Ритуал.
Вообще говоря, удивляться тут нечему. Селедка в Голландии священна. Собственно, с селедки и началась история процветания маленькой и обиженной природой страны. В четырнадцатом веке в Голландии ничего, кроме селедки, особенно и не было. Селедка на завтрак, на обед и на ужин. Но селедки было много. Чтобы рыбу продавать, надо ее потрошить и засаливать — в свежем виде не довезешь. Затраты труда были таковы, что ни при каком раскладе не окупались. И тогда некий хитроумный рыбак изобрел приспособление — нечто вроде маленького багра, с помощью которого можно было выпотрошить рыбу буквально за секунду. Хорошо, рыба выпотрошена. Нужна соль, нужны бочки. Много деревянных бочек, а где их взять? Леса в Голландии почти нет.
Опять выручило море — проклятие и благословение Голландии. Соль кораблями завозили из Португалии, где продавали ту же селедку, а лес — из Прибалтики. Так началась славная торговая история Нидерландов.
Мы погуляли еще немного по городу.
Тут и там попадались увеличенные в масштабе 25:1 копии дворцов и церквей, виденных нами в Мадуродаме, в частности правительственных зданий Битенхоф и Бинненхоф, где расположен парламент, а также известного Маурициус-музея. Центр Гааги красив и параден: Гаага наряду с Амстердамом — официальная столица Нидерландов. Вернее, официальная столица все же Амстердам, но в Гааге находятся резиденция королевы и парламент — старинное, похожее на огромную церковь с четырьмя башнями по углам здание. И как и везде, каналы, каналы — многие дома стоят по щиколотку в воде.
В конце концов мы поняли, что на сегодня хватит, зашли в небольшой ресторан и спросили кофе. Добродушная пухлая тетка в игрушечной оранжевой короне на голове, в молодости, по-видимому, работавшая моделью у Рубенса — кровь с молоком! — сначала хотела отказать. Они уже закрывались, но Альберт каким-то образом ее убедил, и кофе, как всегда превосходный, она все же принесла — мгновенно и с улыбкой. Какой контраст с трагической фигурой официанта в Схевенингене!
По пути обратно мы вдруг заметили открытый, несмотря на праздник, продуктовый магазин. Поскольку припарковаться было негде, я попросил Таню забежать и купить полдюжины пива «Грольш», а сам остался при машине. Это было предусмотрительно, потому что в ту же минуту прикатил мотороллер развозчика пиццы — это было его место, и машину пришлось переставить. Таня вернулась быстро с колбасой, сыром, каким-то салатом и картонной упаковкой с шестью бутылками «Грольша». Мы бросили покупки в багажник, и я завел мотор, предвкушая, с каким наслаждением я выпью вечером пару бутылочек этого превосходного пива.
Но и этому маленькому пиру не суждено было состояться — когда мы уже приготовились ужинать, выяснилось, что пиво, по ошибке купленное Таней, оказалось безалкогольным!
Удар был таким тяжким, что я долго не мог заснуть. Перед глазами стояло трагическое лицо схевенингенского официанта. Если бы его увидел Я. С. Друскин, петербургский философ и математик, всю жизнь бившийся над выведением формулы Великого Уныния (formula ignavii magni), он бы тут же посчитал свою задачу выполненной. Это была даже не формула — это было само Великое Уныние! Но скорее всего, несчастный парень был просто-напросто с тяжкого похмелья.
Страна тюльпанных луковиц
На встречу с директором книжного магазина «Пегасус», назначенную на следующий день в Амстердаме, мы приехали заблаговременно — и правильно сделали. По неопытности заехав в самый центр, мы продвигались со скоростью полтора километра в час в нескончаемой пробке. Кое-как выбравшись наконец из этого ада, нам удалось найти свободное место на набережной третьего по счету из окружающих центр концентрических каналов — магазин находится на берегу первого. Но тут возникла еще одна проблема: щели, куда бросают монетки, на двух ближайших парковочных автоматах были… хотел написать аккуратно, но на самом деле даже и не очень аккуратно заварены. Кредитная карта тоже оказалась бессильна. Оказывается, здесь предусмотрена только одна форма оплаты — так называемая «cash-card», карточка, заменяющая наличные деньги. Где взять такую карточку, ни Альберт, ни тем более я не знали — налицо была самая разнузданная форма дискриминации приезжих. Кто-то из автомобилистов сказал, что сравнительно недалеко — минут десять ходьбы, как ему кажется, — еще сохранился автомат, работающий на монетках. К счастью, он оказался прав. Не прошло и часа, как мы стали обладателями заветного парковочного билетика. Пока мы с Альбертом бегали в поисках более демократичного автомата, Таня стояла у машины, чтобы защитить ее от набегов парковочных хищников.
Прогулка до первого канала, который называется Сингель, была недолгой. Выйдя на его набережную, мы первым делом уткнулись в гигантский цветочный рынок — не в том смысле, что там продают цветы, а рынок рассады, луковиц, семян и тому подобной чепухи. Это довольно впечатляющее зрелище — тысячи и тысячи луковиц, тысячи горшков с рассадой… Здесь же, как мне показалось, заключают и оптовые сделки. Но тюльпанов — живых, роскошных, знаменитых голландских тюльпанов — здесь не было.
— В Голландии нет тюльпанов, — проворчал я и краем глаза заметил, как напряглось и застыло лицо Альберта.
Владелец книжного магазина по имени Вим Босх, подтянутый и вежливый господин, встретил нас, как мне показалось, несколько настороженно. Может быть, он просто не мог из предварительной переписки до конца понять, чего от него хотят. А речь всего-то шла о возможности устроить в его магазине презентацию книги Ежи Эйнхорна. Мне хочется рассказать о Ежи и его книге как можно большему количеству людей, потому что, как мне кажется, в ней содержится абсолютно все, что надо знать человеку о жизни и смерти.
Вим Босх принял нас на втором этаже сравнительно небольшого, но все-таки на двух уровнях магазина и зачем-то прочел нам длинную лекцию об его истории. Оказывается, «Пегасус» существует уже около пятидесяти лет и специализируется на русской литературе. Альберт рассказывал мне, что после войны это был клуб голландских коммунистов, который получал щедрую финансовую поддержку из Москвы.
Закончив свой длинный и не особенно волнующий рассказ, Вим Босх предложил выпить кофе. Когда какая-то симпатичная дама, по-видимому его жена, принесла кофе, он спросил, не нужен ли сахар. Выяснилось, что хорошо бы и с сахаром. Ему пришлось бежать вниз за сахаром. Поставив сахарницу на стол, он обреченно спросил, не пьем ли мы кофе с молоком. Альберт с Таней попытались отказаться, но я мстительно сказал:
— Только с молоком!
И бедный Вим пошел за молоком.
Попив кофе, мы договорились, что он «приложит усилия» (его слова) по организации презентации и поиску источников финансирования, хотя, если бы он использовал наш приезд в Голландию, как я это предлагал, никаких усилий не пришлось бы «прикладывать». Всего-то надо было дать анонс в газету и повесить объявление на дверях магазина — дальше работало бы, как показал уже накопившийся опыт, сарафанное радио.
Я оставил ему несколько книг, и мы двинулись к машине. У нас в плане стояло еще посещение музея Ван Гога, куда мы и отправились, доплатив за стоянку.