Голоса прошлого
Шрифт:
Ванесса Великова!
– 'С возвращением в строй, Ламберт!'– знакомый ехидный смешок.
Да. Я больше не чувствовала никакого разлада; наверняка меня отпустят уже сегодня.
– 'Редкий случай', – прокомментировала Ванесса. – 'Процедура называется 'паранормальной эвтаназией'. Термин не совсем верен с медицинской точки зрения, но он прижился именно в таком виде. Прежде всего, вмешательство проводится на подавление ставшей неуправляемой паранормы. Так задумывалось изначально, так происходит почти всегда. Капитан Огнев провёл сорок четыре подобных операции. И всего лишь одна окончилась полным восстановлением'.
– 'Значит, мне повезло... '– подумала я.
– 'А ты ещё не поняла почему?'– поинтересовалась Ванесса.
– 'Нет'.
– 'Скоро поймёшь'.
– 'Что пойму'? – удивилась я.
Но Великова не пожелала объяснить.
Мне показалось, будто я уловила что– то. Какую– то мысль, какую– то эмоцию... Тень неудовольствия. Но оно осталось на грани осознания. Ванесса не захотела со мной поделиться. Ну, что ж, её право...
ГЛАВА 5
Помещение перед входом в жилой бокс называлось 'предбанником'. Никто толком не мог объяснить почему, и какое отношение к настоящей бане оно имеет. Два ряда шкафчиков вдоль стен, в них хранится броня индивидуальной защиты, за которой каждый обязан следить строго самостоятельно. Я тщательно осмотрела параметры. Заряд, комплект, краткое резюме техосмотра. У всех норма, кроме одного. Я не удивилась знакомому личному коду. Эта д е вица красная сейчас у меня отгребёт, мало не покажется.
Лучше ей вломлю я, чем враг в поле
Встретили меня тепло. Радовались, спрашивали, что и как дальше, когда в бой. Я отвечала. Завтра у нас динамическая тренировка по классу гамма, а через пару дней наряд, я уже получила флеш– куб с заданием; прошу ознакомиться...
Хмельнёвой не было. Она вернётся позже. Ну что ж, даже к лучшему. Можно будет поговорить один на один, насколько это возможно в общем на всех помещении...
Н– да. А теперь неприятная часть... Ссориться очень не хотелось, но было надо. Дисциплина и диктатура, и только так.
– Патока, – сказала я. – У тебя броня не в порядке. Займись.
– Отбой уже скоро, – лениво отозвалась она. – Завтра сделаю...
Вот чтоб её, упрямую тварь! Завтра она ничего не сделает, не до того ей будет, а послезавтра – уже поздно. А кто в ответе? Конечно же, я! Особенно если ей в бою прилетит... насмерть...
– У тебя и нож, поди, не доведён до ума, – предположила я с умыслом. – Наверняка тупой, как подошва.
Она скинула ноги с табурета, положила ладонь на рукоять и нехорошо прищурилась:
– А ты проверь.
Когда имеешь дело с Патокой, двигаться надо быстро. Очень быстро. Используя главный её недостаток: природную лень на умение думать. Я махнула к ней прямо через стол; короткая комбинация тычков нога– рука– нога, и табуреткой ещё по хребту сверху.
Пока она возилась по полу, приходя в себя, я выдернула у неё нож из ножен. И опробовала на воротничке её же куртки. Холодное лезвие у самой глотки её немного отрезвило. Плюс ледяное дыхание моей паранормы, сгустившей воздух над телом.
– Насчёт клинка была неправа, извини, – сказала я, поднимаясь и бросая нож на пол. – Лезвие острое. А вот готовность твоей брони – куёвая. Идёшь и делаешь. Поняла? Поняла, тебя спрашиваю?!
– Поняла, – с ненавистью буркнула она.
– Вот и славненько, – я вернулась к столу. – Смотри, проверю.
Она встала, недобро зыркнула на меня, пошла к двери.
– Патока!– окликнула я.
Она обернулась, высверливая во мне дырки злобным взглядом.
– Ты мне надоела, – сообщила я любезно. – Ещё одна такая выходка, и я позабочусь, чтобы тебя выкинули отсюда в жопу Вселенной, пасти склады с использованными средствами наружной контрацепции. Я достаточно ясно выразилась?
– Да.
– Не слышу!– повысила я голос.
Она с ненавистью вытянулась по стойке смирно:
– Так точно, госпожа комадар...
– То– то же. Вольно... Распустила ты её, Чис. Как есть, распустила.
Чисвиропи пожала плечами:
– Я не умею так, как ты.
– Думаешь, мне самой нравится? – вздохнула я. – Но что делать, если человек по– другому не понимает... Ладно, рассказывай. Что у вас тут было без меня и как...
***
После тренировки отозвала в сторону Алеську Хмельнёву:
– Поговорим?
Она хмуро кивнула. Ждала нотации и заранее подняла шерсть на загривке дыбом, это же видно.
Я смотрела на неё и видела, – не могла не видеть!– что жить ей осталось всего ничего. Знакомое по прежней профессии чувство слепящего света, отсекавшего от будущего личностную матрицу пациента: безнадёжный случай.
Нотация не поможет. Лишь ещё сильнее навредит.
Поэтому начала я с другого...
– Ты ведь встречалась с Антоном Рядовым, – не вопрос, утверждение. Знание. Отпираться бессмысленно, Алеська и не стала.
– Да, – кивнула она неохотно, и сразу же настороженно спросила:– А что?
– Я... была с ним, – объяснила я, – в телепатической связке... Так было надо. Надо было узнать, кто.
Холодком по спине воспоминания. Что говорить, тот ещё опыт. И попробуй отыщи слова, чтобы передать последние мысли умирающего той, о которой он думал до самого финала.