Голоса прошлого
Шрифт:
И голоса. Голоса, звучавшие всё тише и тише...
'Ламберт, не вздумай сдохнуть'!– голос Ирэны Патоки. – 'Сдохнешь, убью'!
'Энн, вернись', – голос Алеськи.
'Вы помогли вытащить из той дыры почти двести тысяч человек. Вы – герой, комадар Ламберт. Герои не умирают...'– Борис Хмельнёв
'Живи. Ты просто живи...' – Чисвиропи.
Слабый оклик без слов. Знакомый, но уже на грани, невесомый, неразличимый.
Звёзды водили хоровод, вычёркивая из тёмного космоса солнце.
Я падала и падала – бесконечно.
И где– то в этом свободном падении, в низшей его отметке, укором прозвучало вдруг внезапное и ясное:
'Ламберт, вернись. Ты обещала'.
Всё завертелось и исчезло. Я со всхлипом раскрыла глаза, и ослепла от слёз: после космического мрака палата казалась безумно яркой.
– Давно бы так, – сердито проворчал капитан Огнев, и отвернулся:– Врача позову...
Он сидел рядом с моей постелью, держал за руку. Едва я раскрыла глаза, отпустил. На запястье остался сухой горячий жар: – прикосновение его ладони...
Тёплые чувства (поздравления) от Ванессы. Они не надеялись на положительный исход. Но держали, и собирались держать до последнего. То, что я воспринимала как солнце, являлось на самом деле сложным комплексом поддерживающих процедур. Впрочем, продолжаться они могли лишь до определённого предела. Момент смерти очень остро переживается партнёрами по телепатическому раппорту, вплоть до совместного летального исхода; выработаны правила и психокоды, прерывающие связь с сознанием умирающего.
– И вы готовы были уйти, – я не спрашивала, вопрос здесь был неуместен.
– Почти, – отозвалась Ванесса. – Я приняла решение остаться, под свою ответственность... Была уверена, что ты выберешься.
– Спасибо...
Я забылась, и сказала благодарность вслух. Со стороны, наверное, выглядело странно. Отклик Ванессы: тёплый смех колокольчиками на закатном ветру...
***
Не выношу больниц! Неприятен специфичный запах стерильности, лекарств и боли. Системы очистки воздуха, какими бы совершенными ни были, не могут убрать его до конца. Запах проникает повсюду, въедается в одежду и волосы, пропитывает сами мысли. И какое– то время преследует после выписки; так просто его с себя не отскоблишь, требуется на это несколько суток, не меньше.
Доктор – сама любезность:
– Постельный режим на четверо суток. Не вставать. Лежать, лечиться и спать.
– На ско– олько?!
– На четверо, – улыбка в сорок зубов. Задумчивый взгляд в потолок и уточнение:– А то, может, сразу на орбиту комиссовать?..
На орбиту! Он издевается!
Стена напротив внезапно вздрогнула и завибрировала, пошла сеткой зловещего вида трещин. Что это ещё... Проклятье! Неконтролируемый выплеск силы в момент сильного душевного волнения. Так это называлось в сухих справочниках по паранормам псиокинетического спектра.
– Ой, – только и сказала я. – Извините...
Доктор посмотрел на стену, вздохнул, потом посмотрел на меня. А я вдруг заметила, что его отделяет от меня тонкая плёночка защитного экрана. Совсем незаметная и неощутимая. Раньше я бы её сразу определила, сейчас...
Врач сказал мягко:
– Вот это самое 'ой' – нешуточная проблема, комадар Ламберт. Процесс отмирания нервной ткани остановлен, начинается регенерация повреждённых клеток. Прогноз хороший. Но вы не можете контролировать свою собственную паранорму. Попробуйте провести самодиагностику. Получается?
Я честно попробовала. Не получилось ничего! Отклика не было.
– Попробуйте провести диагностику мне, – предложил доктор. – Ориентация на себя иногда даёт сбои; это нормально. Получается?
– Нет, – честно сказала я. – Не получается...
Знакомое неприятное ощущение. К больничному запаху примешался острый запах беды. Плеснуло из памяти полузабытым ужасом; определить его я не пыталась, просто однажды уже было со мной такое. Потеря контроля. И выплеск накопленной бессистемно энергии... Ничего хорошего. Вот абсолютно ничего. Тогда досталось врагам. Сейчас...
– При паранормальном срыве такое случается, – сочувственно продолжал доктор. – Учитывая разрушительные свойства психокинеза, при невозможности восстановления контроля мы проводим психокоррекцию на подавление паранормы.
Я вдруг поняла, что не слышу Ванессу. Значит, и телепатическая составляющая приказала долго жить.
– Вам нужно моё согласие? – уточнила я, чувствуя, как зарождается в груди неприятный холодок.
– Нет, – ответил доктор. – В таких случаях согласие пациента не требуется... Психокоррекция проводится непосредственно на личностной матрице. Точечно выжигаются определённые участки, ответственные за связь между сознанием и источником паранормальных потоков. Это не больно...
Ещё бы оно было больно. Просто стану как все натуральнорождённые. Наполовину глухой, наполовину слепой и полностью уязвимой.
– Я уведомил капитана Огнева о процедуре. Скорее всего, проведёт её он... Понимаете, иногда такое случается с солдатами– пирокинетиками. Старший по званию принимает решение...
– Почему Огнев? – нервно спросила я. – Я не даю своего согласия! Пусть кто– нибудь другой...
– Он вытащил вас из комы без вашего согласия, – заметил врач. – Вы не довольны? Не думаю. Пирокинез относится к тому же спектру психокинетических паранорм, что и целительство. Пирокинетикам, конечно, намного сложнее спасти чью– то жизнь... но иногда у них это удаётся. Как удалось с вами, комадар Ламберт. Загадка, чудо, редкий случай, – он развёл руками. – В моей практике подобного ещё не случалось.
Я потёрла лицо ладонями. Ситуация. Я привыкла к мощи, безотказно подчинявшейся мне столько лет. Без неё... прожить будет трудно. Хотя, живут же как– то натуральнорождённые! И живут не хуже прочих, и сражаются не хуже, и...
– Я смогу продолжить службу?
– После соответствующей переподготовки, – ответил доктор. – Впрочем, решать не мне. Решать будет специальная комиссия...
– То есть, – медленно выговорила я, – сейчас я запросто могу вылететь на гражданку? Вдогон к психокоррекции?