Голоса прошлого
Шрифт:
Нохораи смеялась. Снова. Я слушала её смех, и поневоле улыбалась сама. Разительная перемена, если учесть вторую половину ночи, которую девочка провела у меня под боком, вздрагивая от ночных кошмаров. Психологи говорили, это пройдёт. Они говорили, возраст такой, в котором скорректировать возможно всё, сколько– нибудь значимого следа не останется. Прогресс был, но слабенький. А моя паранорма не умела исцелять боль души. Только время. Такое лечит только время…
Парад впечатлял, как всегда впечатляет дисциплинированная монолитная мощь любой армии.
Космодесант. Бравые парни и смелые девушки. В броне, но с открытыми шлемами. Они не умирали от ужаса при одном взгляде на свои кошмары, они эти кошмары убивали. Ножом, плазмой, пирокинезом. На краткий миг мне вдруг остро захотелось быть с ними, быть как они. Чтобы никогда больше…
Адмирал Тропинин. Седой мужчина в серьёзном возрасте. Не старик, стариком его назовут ещё очень нескоро. Но уж не мальчик! Говорили, будто ему уже сто лет и будто первый свой, с блеском выигранный бой, он провёл в четырнадцать, хотя в информе об этом было ни слова. Краткий биографический очерк описывал юность адмирала стандартно: родился в семье потомственных военных, вырос на планете Ясная Поляна в локальном пространстве Новой России, поступил в Академию Бета– Геспина, окончил её с блеском… и дослужился до адмирала. Через победы и поражения, приобретя бесценный полевой опыт и превратившись в настоящую головную боль для врага.
Помимо меня награды получили несколько гражданских станционеров и двое транзитников: за проявленное мужество при обороне станции от врага. И когда очередь дошла до меня, я вышла, обмирая от волнения – как же так, человек– легенда, а я его вот вижу, на расстоянии вытянутой руки, и, конечно, в полном обалдении от происходящего я выдала под запись:
– За что? Я перетрусила страшно, я едва не умерла от ужаса, я не достойна!
А он улыбнулся и спокойно объяснил за что:
– Вы уничтожили восемь боевых единиц врага, госпожа Ламберт, ваши действия спасли жизнь и свободу двадцати семи гражданским специалистам. Побольше бы нам таких «трусов»!
И передал мне медаль «За отвагу». А я вдруг отчётливо разглядела знаки паранорм у него на воротничке: первый телепатический ранг и серберяную молнию неограниченного психокинеза. Кай Тропинин был когда– то целителем, как я. Даже не так, как я, я – натурал, а он со своей паранормой родился. Что произошло в его жизни такое, что смогло перебить генетическое программирование, что толкнуло на полный отказ от заложенного ещё до зачатия предназначения?!
Адмирал пожал мне руку, как полагается. Ладонь у него была сухая и горячая, я потом долго ещё чувствовала это прикосновение.
Наверное, именно тогда отравленной иглой скользнула в сознание дерзкая мысль: он смог, смогу и я. Первый шаг в сторону от профессии.
Во вполне определённую сторону.
На дорогу к Альфа– Геспину.
***
– Меня приглашают по обмену опытом в Научно– Исследовательский Центр Номон, – сообщила Ане.
Она счастливо улыбалась. Могу понять. Номон – это серьёзно. Я сама когда– то мечтала попасть туда на практику; если бы был жив мой учитель и наставник профессор Таркнесс, по его рекомендации меня бы, возможно, взяли. После череды зверских, по слухам, экзаменов. Ходили легенды, будто экзаменаторы Номона завернули однажды лаурета Нобелевской премии –престижной, наивысшей премии Земной Федерации, с богатой историей, уходящей корнями в докосмическую эпоху Старой Терры…
– Это хорошо, – сказала я.
Она протянула мне вышитую подушечку, с бахромой по краям:
– Вот… Тебе, на память.
– Спасибо, – я взяла вещицу.
Подушечка была мягкой и шелковистой на ощупь, а вышитый рисунок – заснеженный одинокий дом посреди ледяной пустыни под тёмным, с редкими точками звёзд, небом, – необъяснимым образом имел объём, хотя и не был голограммой.
– А это для Норы, – Ане не могла выговорить имя девочки правильно, отчего сократила его до Норы, и так оно и осталось.
Хороший неё подарок вышел. Тряпичная куколка. Филигранно вышитое личико, вязаная одежда, на ручках– ножках – ноготочки, опять же вышитые, разбитая, залепленная прозрачным пластырем коленка, хулиганский взгляд и косички в разные стороны… Даже немного жаль стало, что я сама уже не маленькая и мне в такие куколки играть уже не положено.
– Какое чудо, – искренне сказала я. – Пойдем, положим рядом с кроваткой. Проснётся, вот будет сюрприз.
Мы пошли в детскую, положили подарок рядом на маленькую тумбочку. Нохораи сладко спала на боку, обняв подушку и тихонько сопя. Умаялась за день. Вообще, она стала крепче спать, это радовало. Мы тихонько вернулись в гостиную. Ане углядела раскрытый на расписании рейсовых транзитников терминал и спросила:
– Ты уезжаешь тоже?
– Да, – подтвердила я.
– Куда?
– Подальше отсюда. На Старую Терру…
– Ого, – не сдержалась она. – Но там же… ледниковый период. И они принимают не всех! Там очень сложно получить вид на жительство. Или ты собираешься работать по временному разрешению?!
Временное разрешение – дрянь, низкий статус практически везде, даже в нечеловеческих секторах Федерации.
– Целителей мало, Ане, – объяснила я. – Учеников профессора Таркнесса ещё меньше, и в перспективе их количество будет только уменьшаться: Марвин Таркнесс погиб при штурме Менлиссари. Я вообще подозреваю, что с моей паранормой оторвут с руками везде, куда бы я ни нацелилась.
– А почему тогда ты не нацелилась в Номон? – удивилась Ане. – Это же намного лучше промёрзшей планеты на задворках Вселенной!
– Потому что Терра – задворки Вселенной, – криво усмехнулась я. – Верно ты сказала. Задворки. Я ухожу из космоса насовсем, Ане! Я не хочу больше, никогда больше не хочу видеть ольров. Вообще. Любых. Ты не представляешь даже, как я перепугалась тогда! Я думала, я с ума сойду.
Наивная, я ещё барахталась, не желая уходить из профессии. Я ещё надеялась найти для себя и для Нохораи такой уголок в мире, где никто не тронет. Всё, что я хотела, это мирно жить, лечить людей, воспитывать дочь. Разве я много хотела?
– Отчего же, – тихо сказала Ане. – Представляю. Я тебя видела…
Я покачала головой, обхватывая себя руками. Ане не телепат, как ей объяснишь? Чувство словами не опишешь, как ни старайся. Только картинкой, только переживанием и совместной эмоциональной связью можно объяснить такое, чему не вдруг и не всегда подберёшь слова.
– Ты ещё не купила билет? – спросила Ане.
Я покачала головой: нет.
– А я уже… Если ты не против, может, подгадаешь время, и пойдём к отправному терминалу вместе?