Голоса прошлого
Шрифт:
Я была не против. Подвинула к себе терминал, прошлась по расписанию. Рейс в локальное пространство Солнца, близкий к рейсу в локаль Таурона, где находился центр Номон, нашёлся быстро. Расставаться с Ане было жаль, но мы условились связываться друг с другом и, возможно, встретиться… разумеется, не сразу после перелёта, а, скажем, через половину стандартного года. Я принципиально не желала покидать планету, но Ане веско заявила, что через полгода я передумаю, потому что взвою на поверхности, и что сейчас договариваться бессмысленно. Поживём – увидим. Решим, куда поехать и чем там заняться. Да и Нохораи подрастёт, сумеет оценить поездку.
На том и условились.
Ане ушла, а я начала собирать вещи. Их было немного, но я любила собираться заранее, не оставляя себе шанса что– либо забыть и хватиться забытого только через двадцать килопарсек дороги.
Впереди ждала древняя колыбель Человечества, застывшая в холодах ледникового периода Старая Терра.
ГЛАВА 3
Санкт– Петербург, Старая Терра, локальное пространство Солнца, Земная Федерация, двадцать девять лет назад
Тусклое Солнце светило сквозь розоватую дымку. Прояснение, при прояснении всегда холодает. Настолько, что атмосферная влага начинает выпадать сухим мелким снежком, искрящимся в солнечных лучах всеми цветами радуги. Только пожив на Терре, я осознала в полной мере, что минус двадцать – после минус шестидесяти!– это ПОТЕПЛЕНИЕ! Я ещё нигде так не мёрзла, как здесь. Хорошо, что госпиталь ифмеет автономную систему жизнеобеспечения, как на космической станции, и в гостевой сектор, где мне отвели квартиру, тоже. Местные же выработали естественную мутацию, позволяющую им на холод поплёвывать… ну как, поплёвывать, относительно. Весной и летом, а зимой на улицу лишний раз не выбирались даже они.
А эта постоянная прохлада внутри помещений, что зимой, что летом! У себя я отрегулировала температуру, как считала нужным, но на работе никто не собирался учитывать мои предпочтения; приходилось утепляться. Коллеги незлобиво подсмеивались над моей закалкой, точнее, её полным отсутствием, и грозились прихватить с собой в пеший поход с палаточной ночёвкой. Чтобы всё как положено: спальный мешок, еда на костре, звёзды, головоломный спуск на лыжах по горному треку. Я неизменно отказывалась. Из этого похода меня принесут вперёд ногами и – прямо в крематорий. Вот где я наконец– то согреюсь!
Сегодня у меня был дежурный день: моталась по скорым вызовам на пару с моим научным руководителем, Сергеем Семёновичем Девлятовым. Он напоминал мне моего первого учителя, профессора Таркнесса: такой же степенный, неторопливый и в то же время успевающий везде, где надо успеть. Он охотно делился со мной секретами паранормальных коррекций, показывал в операционных на практике; мне снова повезло с наставником, я оценила.
Сам Девлятов родился на Терре, на Терре родились и все его предки до чёрт знает какого колена, он называл, я не запомнила. Предками здесь гордились и не упускали случая о них поговорить почти так же, как в Оллирейне, только врождённой генетической памяти недоставало. Ну, не самая неприятная черта человеческого тщеславия. К тому же, слушать семейные истории было интересно: они в целом отражали историю Старой Терры, историю возникновения и развития Земной Федерации. В конце концов, всё когда– то пошло именно отсюда. Именно здесь вид homo получил к своему названию приставку sapiens в те далёкие времена, когда планета была тёплым ласковым раем со среднегодовой температурой выше пятнадцати градусов по Цельсию. (температурная шкала Цельсия входит в федеральную систему стандартных единиц измерения, – прим. автора).
Дежурный день удался. Сначала мальчишки– пирокинетики: паранорма уже проснулась, мозги ещё нет. Устроили поединок огненными струями; молодцы. Ожоги, травма глаза, реанимация, в перспективе – длительная терапия, в план которой не помешало бы включить порку в качестве закрепляющего компонента, непосредственно перед выпиской. Потеря сознания на улице, классика жанра: поскользнулся, упал, стукнулся затылком о немягкое, – сотрясение мозга. Снова мальчишки: залезли на стрелу древнего, взорванного в бог знает какие лысые времена моста в Старом городе, свалились, поломались, одного коллеги будут по кусочкам собирать, нам с наставником тоже достанется своя доля работы, второй ухарь всего лишь копчик ушиб, хорошо, что не голову. Или жаль, что не голову, может быть, в трещины в черепе вошло бы немного ума.
Как они при таком морозе умудряются ещё на такую высоту лазить?!
Последний вызов, на дом. Инфаркт у женщины в возрасте восьмидесяти лет. Рановато что– то. Но что только не бывает, это я уяснила в первый год медколледжа ещё на Таммееше…
Надо сказать, паранормальные коррекции вне стационара не проводятся. Наша задача облегчить боль и удержать жизнь во время доставки больного по месту назначения, передать в реаниматологам. Они разберутся. И обычные врачи, и наши собратья по паранорме.
Чем мне именно этот вызов запомнился: юными родственницами старшей женщины. Очень колоритные девочки лет четырнадцати. Приглядевшись к одной, я растерялась: может, это уже не девочка? Детское сложение, нежное лицо, но при этом – коротко стриженные седые волосы, глаза как дула, резкая в разговоре и движениях, жёсткая. А вторая – воздушное белокурое создание, ушедшее в себя чуть больше, чем полностью. Диагностика выдала чёрт знает что. По первой – реально четырнадцать и здорова, как лошадь, по второй – тринадцать, но, однако, общая картина острого прединсультного состояния. Очень знакомая картина, насмотрелась на такое в своё время, даже ладони вспотели от нехороших воспоминаний. Паранормальный скан частенько показывает то, что ещё не свершилось, но уже, так сказать, на подходе, вопрос двух– трёх суток. Поэтому эти трое суток никто не ждёт, пациента госпитализируют, несмотря на внешний бодрый вид, и лечат. Иногда даже паллиативно, нейрохирургией, если паранормальная коррекция по ряду причин невозможна.
Иногда сам факт паранормальной диагностики разгоняет процесс до сверхсветовых скоростей. Мы называем это психодинамическим срывом. Он очень похож по своим проявлениям на завершающую стадию жизни пирокинетиков. Психофизическая матрица разваливается буквально на глазах; почти сразу же наступает биологический кризис: из возможного с высокой степенью вероятности тот же инсульт становится реальным, свершившимся фактом, причём в подавляющем большинстве случаев переходит в категорию безнадёжных, к паранормальной коррекции запрещённых. Счёт даже не на секунды, на миллисекунды. Перехватить такое в самом зародыше – подлинное испытание на мастерство врача отделения паранормальной медицины!
Сергей Семёнович ничем помочь не мог. Он занимался старшей женщиной, у той тоже состояние было критическое, риск не довезти даже с нашими возможностями мы оценили высоко. Вторая бригада, – Девлятов отправил вызов через инфосферу, – появится здесь только через семь минут, то есть, непоправимо поздно. А у меня не было должного опыта в паранормальной нейрохирургии! Ещё одна засада. Как же я ненавидела такие вот смерти! Когда человек, которому можно, можно, можно помочь, умирает, не получив этой самой помощи из– за каких– нибудь идиотских, дурацких, нелепых стечений обстоятельств. Если бы у старшей женщины инфаркт случился вчера или не случился вовсе, если бы с Девлятовым поехала на вызов не я…