Голова бога (Приазовский репортаж)
Шрифт:
Аркадий вздохнул: рухнула надежда, что некто уже взял расследование в свои руки. И ответственность, знания, можно переложить на другого…
Говорили о городских делах:
— На сегодняшний месяц сбор средств для строительства убежища идет хорошо. К сентябрю, верно, управимся. Может, даже осенью начнем, с Божьей помощью, постройку. А в будущем надобно построить пожарную каланчу и учредить пожарную команду.
Сидящие за столом дружно кивнули головами. Вопрос был для города важен. Многие переселившиеся в эти края были неприятно поражены нравом здешних жителей при пожарах. Ежели где-то в Тульской или Калужской губернии пожары тушились всем миром, можно сказать — весело, то в Гайтаново на пожар приходили скорей полюбоваться всполохами. И немудрено. В сложенных из дерева селах и деревушках при попустительстве могли пойти дымом половина дворов. А в приазовских городах дерево — только на пол и перекрытия, потому опасаться, что пожар переброситься в соседний двор, а, тем более, через улицу.
Идею о пожарной колокольне горячо поддерживал полицмейстер. До сего дня тушением пожаров занимались полицейские чины. И, следовательно, созданную пожарную команду хотя бы по первой поре подчинят ему. А это значило: новые люди, новые средства на их содержание. И что особенно приятно — новая власть.
Раззадорившись, полицмейстер был разговорчив без меры:
— А помните, я рассказывал про молебен о ниспослании дождя? Там едва еще еврейчика не зашибли до смерти. Ну помните же?.. Так вот! После молебна таки пошел дождь! Да с таким крупным градом, что он побил посевы и кур!
Дождя Аркадий не помнил, однако же это ничего не значило — он мог пройти клином, не задев город, или случиться, пока юноша валялся без сознания.
— Ну что сказать. Заставь дурака Богу молиться — он и лоб расшибет, — ответствовал городничий, попивая из блюдца чаек.
— А я так скажу: это Господь за своих мстит, — ответил Ники. — Иисус ведь из евреев!
— Это как? — удивился полицмейстер. — Я читал Писание, там он на русском изъясняется.
— Фу, Ники! Как не стыдно!.. — махнул городничий рукой.
Паровики
Дым над городом даже в день летний не был чем-то необычным. Но в тот полдень он возник вместе с шумом, с рокотом — пусть и знакомым горожанам, но, вместе с тем, тревожным чуждым в этих местах.
Так шумели английские броненосцы — вспоминали горожане. Но на сей раз звук шел от сараев, что помещались по Торговой ближе к реке. На шум собралось, пожалуй, полторы сотни зевак. Как оказалось, купец Подопригора выполнил свое обещание, получил из Швейцарии паровую машину и сейчас испытывал ее. Паровая машина, первая в городе, встретила почти всеобщий отпор. Лишь дети относились к ней с осторожным любопытством, женщины жаловались, что от шума у них начинается мигрень, более прагматичные мужчины вспоминали, что паровые котлы имеют свойство взрываться.
Убеждения купца в том, что машина совершенно безопасна, не были услышаны.
Вечером купец пришел за заступничеством к городничему, но его также не получил.
— Что же ты, братец! С тобой только хлопоты! — качал головой городничий. — Жалуются, что ты шумишь. Опять же, чем ты свою машину топишь? Дровами?
— Дровами, — согласился купец.
— Ну вот! Уже пошли слухи, что на прокорм твоему железному аспиду пойдут все дрова в губернии, и придется спилить еще все деревья и кусты. Дескать весь Федоровский лес в трубу вылетит!
— Предрассудки.
— Может, и так. Но цены на дрова уже выросли на треть!
Заспорили, но не сговорились. Чем платить взятку, купцу оказалось проще вывезти часть своего производства за город, на хутор по Мариупольскому шляху.
Не застав работающий паровик в городе, Аркадий из любопытства выбрался на хутор. Купец юношу узнал, милостиво разрешил осмотреть работающую машину и даже зарисовать ее. При этом пояснял не без гордости:
— Двенадцать лошадиных сил! Моща такая, что девать некуда! Думаю, как война окончится, еще токарный станок из Англии выписать.
— Вы что-либо слышали о Голове Бога? — невпопад и вдруг спросил Аркадий.
— Признаться, не припомню. А должен был слышать?
Аркадий пожал плечами.
О своей поездке Аркадий в тот же вечер рассказал за чаем у Рязаниных.
Рассказ очень возмутил Николая:
— Доколе, я вас спрашиваю, мы будем косолапить и противиться прогрессу! Ведь потому англичане нас колотят.
— Ники, ты не должен так говорить. Ты же патриот, герой, ты за Россию кровь проливал.
— Патриот. И от того у меня за страну больно! А что касается крови, то я был бы рад ее не проливать. Не идти врукопашную, а перестрелять врага с безопасного расстояния!..
Однако же, соглашался городничий, не все паровики следовало отвергать.
Вот, шлепая плицами и гудя на каждой версте, мимо города проплыл «Святитель Николай» — речной пароходишко, купленный русско-бельгийским обществом, для плавания по Дону, а ныне реквизированный для военных перевозок.
С берега ему аплодировали и бросали в воздух подручные предметы. Суденышко, разумеется, по всем статьям уступало кораблям союзников. Но в глазах горожан все недостатки восполняло то, что «Святитель» был отечественным, пусть и с немецкой машиной, но под российским флагом.
Кораблик снабдили допотопным орудием, полагая, что сварливый бог войны пощадит или не заметит «Святителя».
Но сложилось иначе: уже на следующий же день случился бой, для обеих сторон закончившийся конфузом.
На рассвете стоял густой азовский туман, частый обычно осенью, но в этот раз случившийся в августе. Он скрадывал не только видимость, но и звуки. И выйдя из такого вот марева, капитан русского корабля обнаружил перед собой английский Ее Величества пароходофрегат «Уриил».
Разумно решив, что от смелого, но мертвого толку будет мало, русский капитан скомандовал поворот и полный ход. Англичанин, предвкушая легкую добычу, тоже поднял пары.
Но речное суденышко, построенное в расчете на донские перекаты, легко проскочило над банкой, зато пароходофрегат с полного хода налетел на мель, с которой снялся лишь к вечеру, выбросив часть угля за борт.
Несмотря на ретираду «Святителя» и неоднозначность исхода боя, общественность Гайтаново почти единогласно присудило победу российскому кораблю. Единственный сомневающийся был жестоко побит.