Голова Медузы Горгоны
Шрифт:
«Вот она какая, Фальчикова», — подумал Яков, вспомнив слова Бухбанда о возможной встрече. За несколько дней, проведенных в банде, Гетманов уже был наслышан о ней и знал, что она по поручению Конаря побывала в окрестных станицах. Зачем, Яков выяснить не сумел.
Фальчикова сидела прямо, туго затянув плечи черным платком. Глаза ее были полузакрыты, руки сложены на груди. Яков видел, как Мавлюта ревностно следил за ней. Конарь выждал, когда сотники опорожнят первые кружки араки, и повел речь о главном.
— Лавров просит помощи…
Все оживились.
—
Гетманов снова, теперь уже для совета, рассказал о бедах Лавровского отряда. Он уговаривал всех не уходить далеко, а постараться оттянуть на себя хотя бы часть отрядов красных, загнавших Лаврова в пески. Якова слушали внимательно. Он убеждал, что если сейчас не помочь Лаврову, то с ним расправятся в два счета, а затем уж всем скопом примутся за Конаря. Тогда неизвестно, чем все это кончится.
Седоусый командир сотни молча кивал головой, Конарь в глубокой задумчивости играл рукоятью своей плети, а Фальчикова метнула быстрый взгляд на Якова. Она выждала, когда «посланец» сделает паузу и ехидно заметила:
— Ну, если у Лаврова все такие страстные защитники, то с их помощью он как-нибудь и сам выпутается.
Сотники заржали. Громче всех хохотал Мавлюта.
— Ты вот зубы скалишь, а не знаешь того, что арсенал тебе сейчас не по силам, — обиженно выговорил ему Гетманов.
— Чево? — насмешливо протянул Мавлюта.
— А тово! Я только что был у Хорошева под Лысой горой. Он давно зубы точит на артсклады, да не решается. Уж ему-то лучше обстановка известна.
— Брехня! — возразил Мавлюта. — Чего бы это он от складов отказался? Кабы я на его месте…
— Ты на его месте тоже не полез бы против дивизии…
— Какой еще дивизии! Скиба говорит, что там всего с полста милиции.
— Я твоего Скибу не знаю, но только брешет он. В Георгиевске формируется пролетарская дивизия. Хорошев говорил. А у него разведка — дай бог!
— Довольно! — прекратил спор Конарь. — Послушаем, что другие скажут. Нечего вам одним глотки драть.
Первым довольно путанно высказался седоусый, а за ним и другие командиры сотен. Но все сходились на одном: на рожон не лезть. Погулять здесь, а когда уйдет дивизия, нагрянуть в город. А что до просьбы Лаврова, то отчего бы и не помочь. Только с оглядкой, с умом. Не ввязываться в бой с красными частями, а пусть они мотаются следом: опыта тут не занимать. Для начала можно пощипать и Курскую. И только Мавлюта упорствовал: брать арсенал, и точка!
Бандиты заспорили. Дело дошло до ругани и оскорблений. По лицу Мавлюты пошли красные пятна. Навалившись на стол, он кричал яростнее всех. Остановил всех ровный спокойный голос Фальчиковой:
— Шапками спешишь закидать? — она иронически усмехнулась, взглянув на Мавлюту. — Большевики не так слабы и не так глупы, как ты думаешь. Слишком большая роскошь позволить им бить нас поодиночке.
Седоусый уважительно кивнул:
— Дело говорит Анна Федоровна…
Мавлюта скрипнул зубами, но перечить больше не стал. Гомон постепенно стих. Конарь кончил играть плетью и резко выпрямился, будто стряхнув с себя груз:
— Ну, будет! Поговорили и хватит! Решено. Поможем полковнику. А для начала пойдем на Курскую.
Гетманов чуть поклонился Конарю:
— Спасибо на добром слове. Значит, можно связного посылать?
— Посылай. Провожатых дать?
— Мой где хошь пролезет. А провожатые только красных взбаламутят. Сам я, коль не возражаешь, остался бы у тебя пока.
— Вольному воля.
Гетманов вышел на крыльцо, пригляделся в темноте и вскоре увидел недалеко от избы оседланного коня. Его связной сидел на повозке в кругу бандитов и «заливал» какую-то байку.
— Подь сюда! — крикнул Яков. Связной развел руками: начальство! Покорно слез с повозки и подошел к Гетманову. Яков повел его прочь от любопытных бандитов.
— Скачи к нашим. Скажешь, что план удался. Пойдут на Курскую. Я останусь, добуду список. Да, передай, что пойдут через Орловский. Пусть встретят. Но сразу же уходят оттуда.
На крыльце появился Мавлюта.
— А этого постарайтесь убрать. Опасен. Он с сотней пойдет впереди.
— Не уйдет, — шепнул Николай. — Уж я-то его запомнил. Казаки злы на него. Лют, говорят, больно…
Он вскочил в седло, тронул коня, и вскоре легкий галоп затих в конце улицы. Яков поднялся на крыльцо и стал рядом с Мавлютой.
— А ты напрасно на меня зуб имеешь. Будет время, и арсенал возьмем.
— Иди ты! — огрызнулся бандит. — Языкатый выискался! Какой ты в бою, хотел бы я знать.
Мавлюта зло посмотрел на Якова, но тот добродушно улыбался.
— Так и бери меня в свою сотню! Чем не гож! Порученец самого Лаврова! Краса и гордость Терека, — балагурил Гетманов.
— И то… Погляжу на тебя, — уже миролюбивей проговорил Мавлюта. — Только у меня спрос один…
— Ничего! У Лаврова, поди, спрос не меньше был.
Из избы вышли один за другим сотники: вечерняя трапеза кончилась. Вместе с Мавлютой к густому саду, где горели костры его сотни, зашагал и Яков.
В тугих порывах весеннего ветра над сонными долинами и горными перевалами загудели телеграфные провода:
«Из Пятигорска. Военсекция. Исх. № 465. Владикавказ. Шифром.
…Арестуйте и препроводите под строгим конвоем Пятигорск бывшего чиновника Зуйко Илью [2] Максимовича. Служит исполкоме. Старайтесь выявить сообщников зпт кому он передал документы за подписями Кубанского и Терцева тчк. Есть сведения один бывший офицер имевший связь контрреволюционной организацией работает окрчека тчк Фамилия пока не выяснена тчк
2
Брат Г. М. Зуйко.