Головач-2
Шрифт:
– Ого! И от вас воняет!– Она притворно закашлялась.
– Воняет дерьмом!
– Пап?
– начал, было, Думар. А мы...
– Но Хелтон улыбнулся и прервал сына, затем очень тихо прошептал: - Подгони грузовик к заднему входу.
Глаза Думара понимающе блеснули, и он вышел из магазина.
– Вот, держи, дорогуша, - Хелтон сказал, отдавая кассирше "сотку".
– И раз ты встала не с той ноги, можешь оставить сдачу себе.
Та поморщилась, глядя на купюру.
– О, черт! Даже ваши деревенские деньги воняют дерьмом!
– Но сперва
– Мисси? Извини, но - едрен батон - я не могу понять, как работает эта мудреная машина. Учитывая, что я оставил тебе внушительную сдачу, не могла б ты показать мне?
– Ого!
– Руки у кассирши заметно дрожали.
– Каким же тупым надо быть, чтобы не знать, как налить себе напиток!
– С багровым лицом она выскочила из-за прилавка и зашагала к автомату.
Необходимо упомянуть, что в процессе ходьбы груди у нее эффектно подпрыгивали вверх-вниз.
Она выхватила стаканчик у Хелтона из руки.
– Просто ставишь гребаный стаканчик под кран и...
С уст враждебно настроенной дамы не слетело больше ни слова, поскольку Хелтон двинул своим огромным деревенским кулачищем ей в висок. Она свалилась на пол, как тряпичная кукла (прошу заметить, тряпичная кукла с большой грудью), и Хелтон вытащил ее из магазина через задний выход.
2
– Блядь, - произнес зам. начальника полиции Мэлоун, а затем подчеркнуто повторил.
– Да, именно "блядь".
Сутулый и обладающий крупным кадыком сержант Бувер кивнул. Скорая только что уехала, увезя с собой мертвое тело местного жителя Клиффорда Гиллера, старого сварливого урода, тем не менее хорошо известного в округе. Когда мистер Гиллер заметил пропажу со двора своего прелестного щеночка, которому была неделя от роду, он сразу же заметил толпу, собирающуюся возле одного из наиболее ветхих домов чуть дальше по улице. Конечно же, он провел расследование и к своему невыразимому ужасу, обнаружил отчлененную голову своего любимца, варварски насаженную на кол в переднем дворе.
После этого он получил обширный тромботический инсульт и умер на месте.
Потребовалось еще полдюжины полицейских, чтобы разогнать толпу крайне недовольных местных жителей, собравшихся на месте происшествия. Расходящиеся сыпали комментариями вроде: "Какой прок от полиции, которая ничего не может сделать с убийцами собак?", "Весь мир превращается в дерьмо, и окружные копы позволяют нашему городку тоже превращаться в дерьмо", "Им платят зарплату с наших налогов! И пока они жрут свои гребаные пончики, наркодилеры и им подобные мучают наших домашних любимцев".
Пошли они на хрен,– подумал Мэлоун. Он даже не ел пончики - из-за повышенного содержания сахара в крови. Но что бесило его больше, чем ноющие местные жители, так это то, что кто-то убивает щенков. Потому что, понимаете, он любил щенков больше, чем людей...
Дом оказался пустым, его обитатели - явно нелегальные иммигранты, торгующие героином - в полной мере поняли красноречивое послание, оставленное на убогом переднем дворе. Фрагменты щенка, кровь, шерсть и т.д. были обнаружены на заднем, что свидетельствовало о том, что невинное животное было замучено и изувечено. Мэлоун поморщился от этой мысли, признав, с какой радостью он поменялся бы ролями и помучил человека, инициировавшего это зверство.
И все это выставляло Мэлоуна в очень невыгодном свете.
– "Герыч", "герыч" и еще раз "герыч", - пробормотал он, глядя, как офицеры огораживают место происшествия.
– Винчетти продолжает богатеть, а мы продолжаем выглядеть круглыми идиотами.
От жевательного табака левая щека Бувера превратилась в шар, размером с его кадык. - Так вы действительно думаете, что собак убивает один из людей Винчетти?
– Это всего лишь догадка, хотя... да. Это происходит, всякий раз, когда какой-нибудь чужак приходит на его территорию. Что-то вроде визитной карточки.
С унылым видом Мэлоун и Бувер вернулись к своим машинам. Он ошеломленно взглянул на пустующий ныне многоквартирный дом, когда эксперт в перчатках снял с кола голову щенка и положил в пластиковый пакет.
– Так что насчет вашего большого плана, шеф?
– поинтересовался Бувер тоном, в котором мог скрываться сарказм.
– Вашего плана по поимке убийцы щенков?
– Это дерьмо потребует времени. Ты знаешь это. Я жду доставку...
– Доставку?
– Ага, - ответил Мэлоун, решив пока не раскрывать свои карты. Нервозность не покидала его. Он щелкнул пальцами.
– Дай мне немного твоего "Ред Мэна", а? У меня жуткая никотиновая ломка, а я совсем пустой.
Бувер сплюнул немного табачного сока, нахмурившись.
– Блин, шеф. Вы зарабатываете больше, чем я. Обама только что поднял цену за пакет на "бакс" и знаете, для чего? Чтобы оплачивать медобслуживание для детей, чьи родители скорее потратят свое пособие в баре, чем пойдут работать! Просто продолжает повышать налоги ради расходов на завоевание популярности, кукольных домиков в Белом доме и ради выращивания помидор на Южной Лужайке!
– Естественно, Бувер произнес слово "помидор", как "памыдор".
– Разве этот умник не понимает, что каждый поднятый налог это минус один доллар из экономики. Лучший способ починить экономику - это понизить налоги, это создаст больше рабочих мест. А чем больше рабочих мест, тем больше сверхприбыль!
– Бувер, а мне нравится президент Обама, - Мэлоун произнес "Обама", как "Оби-бамма".
– Так что хватит болтать и дай мне немного твоей "жвачки".
– Покупайте сами себе свою гребаную "жвачку", шэф!
Мэлоун в шоке уставился на него.
– А еще лучше, пусть вам Обама покупает, потому что он миллионер! За последний год он заработал в сенате четыре миллиона. Как младший сенатор может заработать четыре миллиона, если его гребаная зарплата даже меньше двухсот штук? Я не такой богатый, чтоб бесплатно раздавать "жвачку"!
– Бувер посмотрел на Мэлоуна, моргнул и разразился хохотом.
– Черт, шеф! Вы, что, шуток не понимаете?!
– затем он протянул начальнику шестидолларовый пакетик "Ред Мэна".