Голубая кровь
Шрифт:
— Кто же она? — задумчиво произнёс Артур.
— Вы узнали что-нибудь о её организме? — Рэма, как врача, интересовало из чего состоит Лэс.
— Ничего, — ответила женщина. — Мы не смогли даже измерить температуру Лэс. Дистанционно ни один прибор её даже не просвечивает. Молекулярная структура… вообще полный хаос. Кроме внешности, в ней что-то слишком мало человеческого. Может, она вообще не человек?
— Или больше, чем человек, — произнёс Артур, и спросил: — Вы говорите, что показываете ей художественные фильмы?
— Да, — подтвердил
— В таком случае всё понятно, — сказал командир Группы Риска-III. — Если у Лэс-Теры развит мозг, то она чувствует, что на экране происходят не настоящие события, а специально сыгранные людьми. Поэтому она и считает, что принимать их всерьёз глупо и остаётся равнодушной.
— Может и так, если она выросла не в лесу, как думают некоторые, — согласился с ним Рэм. — А есть ли у вас документальные фильмы и хроники, в которых сняты не актёры, а подлинные люди и события?
— Да, — отозвался человек за компьютером, — есть несколько. Если хотите, то я прямо сейчас переключу на них компьютер.
— Да, пожалуйста, сделайте это, — попросил Артур. — И ещё. Можно ли во время просмотра этих фильмов наблюдать за Лэс, но так, чтобы она нас не видела?
— Конечно, — ответил учёный.
Он включил что-то похожее на телевизор и нажал несколько кнопок. На экране устаревшей модели появилось изображение, и учёный добавил:
— Просматривается во всём отсеке только эта комната, где сейчас находится телевизор. Поэтому, если Лэс вздумает перейти в какую-нибудь другую, мы потеряем её из вида.
На экране была видна довольно комфортно обставленная, уютная, вся в светлых тонах комната. Как и говорила врач, Лэс сидела на диване. Она поджала под себя ноги, а её чёрное платье и длинные волосы, как чернильное пятно, расстелились по дивану. На лице Лэс-Теры была короткая полувуаль, а на поясе висел терианский стилет. Она сквозь полувуаль смотрела на телевизор, стоявший неподалёку от неё. На виске Лэс в тёмных волосах виднелся датчик, величиной со спичечный коробок.
Учёные стали показывать Лэс один за другим короткие документальные фильмы, в основном хронику.
— Она всё равно не реагирует, — безнадёжно развела руками врач, когда прошли уже четыре сюжета.
Первый фильм был о космосе. Второй — о пожарах. Третий — о захвате террористами какого-то здания. Четвёртый об обречённой планете, с которой цивилизация людей эвакуировалась с помощью команд спасателей и Группы Риска. Артур вспомнил, что в Центре ему говорили о японской Группе Риска, спасавшей сейчас людей на гибнущей планете. Наверное, этот фильм был о них.
— Есть ещё какие-нибудь документальные съёмки? — спросил Артур.
— Есть, но они про ужасы войны и концлагерей времён Второй Мировой войны на Земле, — ответил учёный, сидевший за пультом управления, и с сомнением уточнил: — Показывать?
— Да. Если она и на это не проявит никаких чувств и эмоций, то будем искать другие методы её изучения.
Этот фильм сохранился с давних времён, как назидание потомкам. Здесь были показаны бои, раненые солдаты и горящие города. Но Лэс не реагировала. В конце пошла хроника из концлагерей, снятая фашистами. Некоторые учёные отвернулись от экрана, не в силах видеть муки людей под пытками.
— Мне кажется, что-то есть, — сообщил учёный, сидевший за компьютером, следившим за работой мозга Лэс-Теры.
— Смотрите! — воскликнула врач, и все повернулись к экрану, на котором была видна Лэс.
Лэс-Тера сидела, судорожно сжав руками голову, как будто от сильной боли, а из телевизора доносились душераздирающие крики мучающихся людей.
— Что фиксирует компьютер? — Артур перевёл взгляд на аппаратуру.
— Лэс по-прежнему держит блокировку мозга, но через неё прорываются некоторые сигналы. Это похоже на волнение и что-то ещё, что можно расценить, как человеческую боль души. Лэс-Тера всё-таки более чувствительна, чем старается показать, — заволновался учёный.
— Значит, она имеет душу и способна на человеческие чувства, — сделал вывод Артур.
— Разумеется, она ведь человек, — Том в этом не сомневался.
Вдруг в компьютере что-то щёлкнуло, и из него посыпался целый фейерверк разноцветных искр. Потом что-то взорвалось и учёного, сидевшего за пультом, резко отбросило в сторону.
— Что случилось? — Ратмир тоже отскочил в сторону.
— Лэс сняла блокировку мозга, и компьютер получил сигнал сильного эмоционального срыва с датчика на Лэс, — пояснил учёный, вставая с пола и гася затлевшийся от искр рукав. — Этот сигнал оказался настолько велик, что наше старое оборудование не выдержало. Она сняла блокировку так внезапно, что импульс, который приняла аппаратура, сработал с силой бомбы. Теперь этот хлам окончательно вышел из строя.
Кто-то сделал движение прекратить показ фильма, но не успел. Последствия всего этого эксперимента не замедлили сказаться.
— О, люди! Как вы жестоки! — внезапно раздался чей-то возмущённый голос на правильном универсальном языке, в котором слышались и боль, и ненависть.
— Кто это сказал? — выпрямился Рэм, который вместе с Диком, Ратмиром и учёными тушил взорвавшийся компьютер.
— Это сказала Лэс, — врач указала на экран. — Невероятно, но она умеет говорить!
— И не хуже нас с вами, — добавил Артур.
Все поспешили собраться возле экрана.
Лэс встала с дивана и направилась к двери.
— Её нужно успокоить. Она на грани нервного срыва, — встревожилась врач, готовая выбежать. — Не стоило показывать Лэс эти жуткие кадры.
— Останьтесь здесь, — остановил её присутствовавший тут психолог. — Лэс причинила много вреда людям. Пусть теперь сама помучается, немного волнения ей не повредит. А выйти самостоятельно оттуда она не сможет, так как дверь заперта на ключ.
Но слова психолога, по всей вероятности, ненавидевшего Лэс, на практике не подтвердились.