Голубой велосипед
Шрифт:
– Gehoren Sie zur Familie der Montillac? [3]
Он дал солдату знак открыть проезд и сел на стоявший под деревом мотоцикл.
– Поехали, я провожу вас.
Иначе Леа представляла себе свое возвращение: все собрались вместе, чтобы ее встретить, порадоваться ей, приласкать ее. Нет, сегодня ничего похожего: кругом безлюдно, пусто на ферме, в погребах, в доме, в амбарах. И даже животные словно бы исчезли. Все было спокойно, слишком спокойно.
– Мама, папа, Руфь! – кричала
– Мама, папа! Я здесь!
В столовой, в гостиной, в отцовском кабинете занавеси были задвинуты, словно солнце было слишком ярким. Леа пришлось примириться с очевидным: дом пуст. Постепенно смеркалось. Поддерживая Камиллу, немецкий офицер ждал на кухне.
– Wo soil ich Sie hinlegen? [4]
– В мою комнату.
Леа пошла первой. В комнате воздух был спертым. Она отправилась в бельевую за простынями. С помощью немца разобрала кровать. Камилла постанывала на кресле, куда тот ее усадил. Они бережно уложили ее на простыни, которые пахли лавандой.
– Ist denn niemand da? [5]
Прыгая через ступеньку, сбежала она по лестнице вниз. В отцовском кабинете царил полный беспорядок. С трудом удалось ей найти его записную книжку. Номер доктора Бланшара, как и телефоны врачей в Сен-Макере, Кадийяке и Лангоне, – все они были друзьями дома, – не отвечал. Сквозь стены старого дома донесся крик. Куда они все запропастились? Новый вопль заставил ее выбежать из кабинета. Мимоходом она заметила извещение в черной рамке и подумала, что кто-то умер.
На кухне офицер трудился, не покладая рук. Он разжег плиту и поставил на огонь несколько кастрюль с водой.
– Konmit der Arzt? [6]
Леа отрицательно покачала головой и подошла к Камилле. Она смогла ее раздеть, оставив одну комбинацию, а потом села с ней рядом, держа за руки и вытирая ей лоб. Между схватками Камилла благодарила ее, стараясь, сколько могла, не кричать.
Вошел немец с тазом горячей воды. Он снял фуражку и китель, засучил рукава рубашки. Только теперь Леа заметила, что он молод и красив. Свисавшая на лоб длинная светлая прядь подчеркивала его молодость.
– Beruhigen Sie sick: es wird schon gut gehen [7], – произнес он, нагибаясь над Камиллой.
Показывая пальцем на нацистские значки на его гимнастерке, молодая женщина приподнялась, и такой ужас был написан на ее лице, что немец отступил.
– Ничего не бойся, – заставив ее лечь, сказала Леа. – Он помог довести тебя.
– Но он же немец… Не хочу, чтобы немец ко мне прикасался, чтобы он прикасался к моему ребенку. Лучше умереть.
– Так и будет, если ты не успокоишься. Не знаю, что произошло. В доме никого.
Сильная
– Holen Sie mal Wasche. [8]
Леа подчинилась.
– У вас получится? – вполголоса спросила она, возвращаясь с грудой полотенец и двумя большими передниками.
– Mein Vater ist Arzt, ich habe ein paar Bucher aus seiner Bibliothek gelesen [9].
Пока он обвязывал вокруг пояса передник, Леа вымыла руки. "Хоть бы мама, наконец появилась, – подумала она. Чувствую, сейчас мне станет плохо".
– Na, те sagen Sie es aus franzdsisch: [10]Больше дерзости.
И обращаясь к Камилле:
– Мадам, крепитесь. Ребенок сейчас появится.
Одетая во все черное, Руфь толкнула дверь комнаты и должна была ухватиться за косяк, чтобы не упасть: немец, о чем она догадалась по его сапогам и форменным брюкам, держал на руках завернутого в полотенце, крошечного младенца, который испускал пронзительные вопли.
– Das ist ein Junge, [11]– сказал он с гордостью.
Леа бросилась в объятия гувернантки.
– Ох, Руфь, почему же тебя так долго не было? И где же мамочка? Вы обе мне так нужны.
– Здравствуйте, мадам, – с поклоном произнес немец. На его красном и вспотевшем лице сияла улыбка. – Все обстоит хорошо. Ребенок мал, но крепок.
Не отвечая, Руфь склонилась над Камиллой. С тревожным видом выпрямилась и выбежала из комнаты.
Чуть погодя вошел одетый в черный костюм доктор Бланшар. За ним проследовала Бернадетта Бушардо, тоже в глубоком трауре.
– Доктор, доктор, скорее…
– Что здесь происходит?
Врач понял сразу же.
– Бернадетта, займитесь ребенком. Руфь, принесите мою сумку с инструментами. Она в машине.
– Доктор, как вы думаете, она не умрет?
– Ничего пока не знаю. Похоже, у нее очень слабое сердце. А что здесь делает этот немец?
– Это он помог мне перенести сюда Камиллу. Он же принимал роды.
После того, как Бернадетта Бушардо забрала у него новорожденного, молодой человек неловко стоял посреди комнаты, вытирая руки о фартук. Руфь вернулась с врачебной сумкой и обратилась к нему по-немецки:
– Wir bedanken uns, mein Herr… [12]
– Leutnant Frederic Hanke [13]
– Леа, проводите лейтенанта. Auf Wiedersehen, mein Herr. [14]
Сняв фартук, Фредерик Ханке сухо откланялся и, натягивая китель, последовал за девушкой.
В коридоре они столкнулись с двумя сестрами, Франсуазой и Лаурой, одетыми во все черное. Они обнялись.
– Лаура, моя Лаура, как я рада тебя видеть… И даже тебя, негодница Франсуаза!