Голубя тебе на грудь
Шрифт:
– Загадочное исчезновение Айрела Керрана!
– кричал мальчишка-газетчик, размахивая свежим номером "Табидских вестей" на углу Мостовой и Пирожковой улиц.
– Последние новости! Последние новости! Спасибо, господин. Последние новости!
Кеане пошел дальше, на ходу проглядывая газету. Дешевая бумага, две странички текста. Статья о барде занимала почти весь выпуск. Оставшегося места хватило лишь на несколько объявлений, краткий отчет об итогах заседания городского правления да пару некрологов. Мужчина свернул в Янтарный
Певец сидел на полу, прислонившись спиной к кровати, и ждал возвращения спутника. Появляться лишний раз на улицах ему было нельзя: чуть ли не полгорода знало барда в лицо. Попадаться на глаза хозяину гостиницы или кому-то из его постояльцев тоже категорически не рекомендовалось - по словам Кеане, те производили впечатление людей, готовых продать, а то и даром выдать ближнего своего при первой же возможности. Союзники решили, что дольше оставаться в Табиде не стоит, поэтому музыканту очень скоро всё равно предстояло выйти из комнаты. Думать об этом ему не хотелось: здесь он чувствовал себя хотя бы в относительной безопасности.
В замке негромко провернулся ключ. Салум вошел, захлопнул за собой дверь и небрежно кинул барду свернутую рулончиком газету. Айрел ей тряхнул, расправляя, и сразу заметил статью. С интересом принялся читать о себе.
– Похоже, мое имя начинает обрастать легендами, - певец перевернул страницу в поисках продолжения текста.
– "Загадочное исчезновение", "при невыясненных обстоятельствах", "на пике славы"... Даже назвали меня величайшим бардом столетия. Вот Фэй Налл взбесится, когда это прочтет, - отложил газету в сторону и обернулся к хранящему молчание союзнику.
– Ты лютню купил?
– нахмурился он, не увидев музыкального инструмента ни у того в руках, ни где-то поблизости.
Кеане вопрос проигнорировал. Сел на кровать и начал копошиться в сумке.
– Ну я же просил, - расстроено протянул Айрел, поднимаясь с пола.
– И денег дал. Верни, кстати, те, что остались.
В барда полетел несколько полегчавший кошель.
– Мне необходима лютня, - музыкант поймал ценный снаряд.
– Без нее я чувствую себя, - мужчина взмахнул рукой, подбирая слова.
– Голым.
– Может быть, еще на центральную площадь выйдешь, соберешь толпу и внеплановый концерт устроишь?
– предложил Кеане.
– Я же не собираюсь на ней играть!
– Айрел прошелся по комнате, рассеянно перекидывая кошелек из руки в руку.
– И уж тем более петь. Я пока не настолько сошел с ума. Она просто должна быть.
– Весь город о тебе судачит, тебя ищут. Я лично видел, как стражники задерживали даже слегка похожих на тебя мужчин. Реку прочесывают с баграми. И тут ты со своей лютней, которая "просто есть". Если настаиваешь - иди и покупай, деньги я вернул. Но тогда я разрываю договоренность и ухожу один. Как-то не хочется так глупо попасться.
– Это шантаж, - заметил Айрел, прислоняясь спиной к стене и закидывая ногу на ногу.
– Констатация факта.
Бард вздохнул, сдаваясь.
– Ладно, покажи, что ты купил, - певец решил заняться делом, а вопрос необходимости лютни оставить на будущее.
Кеане показал.
– Это что, мышь?
– выдавил из себя музыкант, с недоумением разглядывая комок рыжего меха в ладони собеседника.
– Хомяк, - поправил его салум.
Пушистое существо привстало на задние лапки и, трогательно шевеля носиком, принялось изучать новое для себя лицо.
– А зачем?
– слабо поинтересовался Айрел.
– Захотел, - мужчина ссадил животное себе на плечо.
– Его зовут Огурчик.
– Эээ...
– бард ощутил собственное бессилие, пытаясь понять логику данной клички.
– Почему Огурчик?
Кеане не ответил. Хомяк с явной опаской обнюхивал его меховой воротник и неловко топтался на месте.
Певец тоже решил промолчать. Ладно, вряд ли эта крыса была дорогой, к тому же не ему предстояло за ней ухаживать, так что ее присутствие вряд ли будет для него обременительным. Ничего не стал говорить и когда салум продемонстрировал свою вторую покупку - небольшую подушечку с богатой вышивкой. Айрел как-то видел такие в магазине "Путешествуем с шиком" и всё гадал, кто их может купить. На симпатичном колокольчике с красной ленточкой он сломался.
– Ты должен был купить нужные вещи в дорогу!
– рявкнул бард, выхватывая вещицу из рук собеседника и в раздражении швыряя ее в угол комнаты. Та грустно тренькнула и прокатилась по полу.
– А не хомяков с бубенчиками! Мне казалось, я четко сформулировал, что именно, когда давал тебе свои деньги!
Отобрал у Кеане сумку, сердито плюхнулся рядом с ним на кровать и принялся остервенело в ней рыться, надеясь найти хоть что-нибудь путное.
– Это для отпугивания медведей, - отстраненно глядя на грустно валяющийся в пыли колокольчик, проговорил салум.
Айрел мысленно взвыл.
– Ты считаешь, что этой еды достаточно?
– стараясь держать себя в руках, разглядывал он буханку хлеба, какую-то колбасу и целую кучу яблок, занимавшую чуть ли не половину объема сумки.
– Нам четверым на пару дней должно хватить, - спокойно отозвался собеседник.
– Потом можно будет...
– Подожди, а кто четвертый?
– нахмурился бард, сообразивший посчитать хомяка.
Кеане посмотрел на него, как на идиота.
– Риелей, - ответил он.
Музыкант ответил ему таким же взглядом.
– Мы сейчас говорим о моей правой руке, - напомнил он.
Салум ничего не сказал, но певцу было очевидно, что он остался при своем мнении.