Голубя тебе на грудь
Шрифт:
– Огурчик потерялся, - от Кеане не укрылся недоверчивый взгляд барда.
Певец пару секунд переваривал услышанное. Мда. Кому что.
– Смыло, наверное, - без особой жалости предположил он.
– Он мог остаться на корабле, - задумчиво проговорил салум.
– Незаметно выбраться из кармана и...
– Если хочешь, я куплю тебе целый мешок хомяков! Новых! Всех возможных цветов!
– торопливо пообещал Айрел, догадываясь, что последует дальше.
– Мы же не полезем в эту кучу обломков на поиски твоей крысы, да?
Собеседник ничего не ответил, но музыкант
– Хотя бы завтра, надеюсь?
– бард не собирался составлять спутнику компанию во время этого наверняка жутко увлекательного заплыва, однако надеялся, что тот пока займется чем-нибудь более важным и первостепенным.
К примеру, сходит с ним выяснить, что за огни горят на утесе: певец опасался идти один - мало ли кто мог там быть. Возможно - дружки столь душевно встретивших их на берегу мародеров. В принципе, активировав окимму, бард смог бы от них отбиться, однако, вдарь он по струнам, и полегли бы все, кроме него самого да Кеане, на которого, как выяснилось, лютня как на своего создателя тоже не действовала. А было бы очень кстати оставить кого-нибудь в живых, расспросить и выяснить, где именно они оказались. Дэйси тоже в свое время выжил, послушав музыкальный инструмент, однако, во-первых, не было никакой гарантии, что он вскоре не отдал Давиане душу под каким-нибудь забором, во-вторых, не стоило его сравнивать с обычным человеком. Айрел предполагал, что в зависимости от того, как и что играть, окимма оказывала разное воздействие на слушателей, однако как проверить догадку, не прибегая к помощи толпы смертников, он не знал.
– Светло будет, море успокоится. Куда больше шансов его отыскать, - увещевал музыкант, мелко стуча зубами от холода и серьезно опасаясь подхватить воспаление легких.
– Если твой хомяк дожил до этого момента, то до утра уж точно протянет - он же не дурак. Спрячется где-нибудь и пересидит опасность.
Вообще, бард считал Огурчика скотиной на редкость тупой, абсолютно лишенной инстинкта самосохранения. С него бы сталось, чудом пережив шторм, свалиться в воду и утонуть уже после его окончания.
– А вот лошадям точно конец...
– с тоской подумал Айрел.
Кеане, поразмыслив, согласно кивнул. Музыкант незаметно перевел дух.
– Пошли узнаем, что там за огни, - предложил он, неуверенно поднимаясь на ноги.
– Это лампы, - отозвался салум, не двигаясь с места.
– Я слышал о таком. Имитируешь с их помощью город, заманиваешь корабль на рифы, ну и так далее.
Мужчина убрал со лба налипшие волосы, внимательно посмотрел на окоченевшего спутника.
– Что ты мучаешься?
– спокойно проговорил он.
– Переоденься в сухое.
– Где я его тебе возьму?!
– рыкнул бард, ненавидя в этот момент собеседника всем сердцем.
Нет, надо было срочно расширять словарь ненормативной лексики: слать к салуму его самого было как-то нелепо.
Кеане кивком головы указал на трупы мародеров. Айрел, сообразив, что тот ему предлагает, не поверил своим ушам и чуть не лишился дара речи от возмущения. Впрочем, принципы и брезгливость очень быстро сдались и отступили: порой становится безразлично, откуда взялась теплая сухая одежда.
9.
На краю утеса стоял ряд ламп. Некоторые из них потухли, парочка разбилась, сорвавшись под порывами ветра вниз. Размытые желтые сферы света выхватывали из темноты камни и жесткую сухую траву. Почти догоревший костер вяло чадил, потрескивая черными обугленными поленьями. Слабые язычки пламени лениво обсасывали подернутые пеплом красные мерцающие уголья. И ни души рядом.
Кеане, убедившись в последнем, рискнул выйти на освещенную площадку. Остановился и огляделся. Айрел, предоставив решение вопросов безопасности своему спутнику, кинулся к затухавшему костру и, торопливо бросив в огонь пару лежавших рядом дровин, вытянул над ним озябшие руки. Сырая древесина занимались неохотно.
Позаимствованная у покойного мародера одежда была барду великовата и пахла потом, но того это уже не волновало. Сумка с вещами и деньгами осталась на корабле. Поразмыслив, певец решил поутру наведаться туда вместе с союзником: вряд ли тот стал бы ее искать, даже если его об этом попросить.
Салум, который, похоже, вообще не мерз, подсел к костру лишь после того, как обошел весь утес, проверив, не притаился ли кто-нибудь в темноте.
– Ну, что?
– Айрел уже почти не клацал зубами.
– Не понял, где мы?
Кеане ответил ему долгим тяжелым взглядом. Бард понял, что его только что без слов назвали идиотом.
– Ты мог увидеть знакомую тебе гору, - раздраженно процедил он.
– Или узнать еще какой-нибудь ориентир, по которому нам бы удалось хоть приблизительно сообразить, где мы находимся. Такое возможно, поэтому я и спросил!
– Боюсь, я не настолько силен в географии, чтоб определить наше местоположение по прибрежной линии, - мужчина тоже протянул руки к пламени.
– Пятнадцать лет почти безвылазно просидел в замке. Карты нам, конечно, показывали, и я их даже внимательно изучал, однако вряд ли это особо поможет в данной ситуации.
– Пятнадцать лет?
– Айрел был впечатлен.
– Тебя не выпускали, что ли?
– Выпускали, - равнодушно пожал плечами салум.
– В детстве несколько раз водили на тренировки в ближайший город, - заметив растерянный взгляд собеседника, решил пояснить.
– Обычно они заключались в том, чтобы найти и спровоцировать какую-нибудь подростковую банду: когда дерешься один против целой толпы, обучаешься быстро. И побегать успеваешь, и руками помахать, и опыта набираешься. Опять же учишься действовать в условиях города: узкие улицы, крыши, чердаки, тупики и проходные дворы. Это было познавательно. Потом, когда я стал постарше, такие тренировки потеряли смысл. Также учитель брал меня с собой на охоту - мы тогда полстраны пересекли, а еще как-то он просто повозил меня по Кендрии, показал Обхарнайт.