Голубя тебе на грудь
Шрифт:
Вспомнив про "не кухарку", решил вести себя с дамой галантней.
Девушка медленно допила, оторвала миску от губ, и не глядя на мужчину, проговорила:
– Капитан, не дождавшись от меня взаимности, решил добиться своего силой. Пообещал не выпускать меня до тех пор, пока я не отвечу на его чувства согласием. Тяжело быть привлекательной женщиной, - вздохнула она с видом страдалицы. Стрельнула глазами на музыканта.
– Какое счастье, что рядом оказались вы.
– О, - скептически протянул Айрел.
Слова собеседницы вызывали у него серьезные сомнения в их истинности.
–
Та так и осталась висеть в воздухе. Новая знакомая, выждав пару секунд и убедившись, что галантных лобызаний не последует, недоуменно взглянула на мужчину.
– Чушь!
– жестко проговорил тот.
Девушка на мгновенье смешалась.
– Понимаю, - немного неуверенно начала она, опуская руку.
– Сложно поверить, что столь известная и утонченная дама, как я, путешествовала на одном с вами корабле, тем не менее...
– Я знаком с Арсией Лиммер, - прервал ее бард, отстраняясь.
– Ты совершенно на нее не похожа.
Всю его любезность как ветром сдуло.
Не много было грехов, сравнимых в тяжести с отказом от своего имени или присвоением чужого. Жрецы так и не смогли убедительно объяснить, почему Давиана была столь категорична в данном вопросе. Как гласили Заветы, если за убийство, воровство или еще какое преступление душа была обречена на ужасные муки, то человек, назвавшийся чужым именем, после смерти просто исчезал. Он не мог рассчитывать на искупление и перерождение даже в теле ничтожнейшего из людей, потому что душа его распадалась, умирала. Некоторые шутили мол, еще не известно, что предпочтительнее: тысяча лет агонии, или безболезненное, но окончательное исчезновение. Жрецы уверяли, что второе куда страшнее. Им верили. Поэтому к тем, кто шел на такой поступок, обычно относились со смесью страха, удивления и брезгливости. Впрочем, существовала масса лазеек для тех, кто по какой-то причине не желал пользоваться своим именем: в запрете не было ни слова о том, что его нельзя было сокращать, иначе комбинировать составные части или изощряться прочими способами.
Девушка растерялась и побледнела. Быстро взяла себя в руки и перешла в оборону.
– Да неужели?
– огрызнулась она, пренебрежительно рассматривая собеседника. Вид у того был довольно жалкий.
– Знакомы с Арсией Лиммер? Вы? Со светской львицей, водящей дружбу лишь с влиятельными и богатыми людьми? Кто же вы, позвольте узнать в таком случае? Путешествующий инкогнито министр чего-нибудь?
Айрел нахмурился. Не рассказывать же о том, что прославленная куртизанка, как-то присутствовавшая на одном из концертов, после его окончания захотела лично похвалить молодого исполнителя. Самозванке совершенно незачем было знать личность своего спасителя: тот ей абсолютно не доверял.
Бард, не желая продолжать разговор, молча развернулся и ушел. Кеане стоял, расслабленно опираясь на перила, и флегматично созерцал пейзаж. Ощутимый крен палубы не помешал ему удобно устроиться. Подошедший Айрел хотел было поныть о нежелании возиться с "госпожой Лиммер", терпеть ее общество и уж тем более куда бы то ни было вести, однако сообразив, что единственное, что спутник мог ему в данной ситуации предложить, это затолкать самозванку обратно в каюту, утопить или еще как-нибудь ее изничтожить, решил воздержаться. В конце концов, у них были не настолько близкие отношения, чтоб просто жаловаться друг другу на несправедливость судьбы и плакаться в жилетки. Чувствуя себя несколько глупо, постоял рядом. Потом вспомнил, что хотел выяснить у салума.
– Слушай, ты готовить умеешь?
– обернулся он к нему.
Кеане промолчал, прищурившись, разглядывая заваленный трупами пляж. Хомяк егозил у него в кармане, то и дело высовывая наружу морду с подрагивающим розовым носом и черными бусинками глаз.
– Должны же тебя были хоть немного и этому обучить, - предположил музыкант, не дождавшись ответа.
– Наверняка ведь вы много в одиночестве по полям да лесам бродите... Что там?
– Айрел заметил, что собеседник, нахмурившись, не сводил взгляд с одной точки.
Посмотрел в том же направлении, но ничего особенного не увидел.
– Я солгала. Я умею готовить, - услышал он из-за спины.
Обернулся. Убедившись, что привлекла к себе внимание, девушка порывисто сняла с шеи медальон, открыла его и решительно продемонстрировала мужчине. "Триша Хайгели" различил тот скрытую внутри него гравировку.
– То же самое незаметно вышито в нескольких местах моей одежды, - с нажимом проговорила самозванка.
– Так меня зовут. Я не отказывалась от своего имени, оно всегда со мной, понял, да?
Триша захлопнула медальон и повесила его обратно на шею.
– Капитан застал меня, когда я пыталась вскрыть сейф в его каюте. Понял, что я не та, за кого себя выдаю, разозлился. Однако тут началась эта свистопляска с грозой, разобраться он со мной не успевал, потому запер в том чулане. А когда корабль стал тонуть, не то про меня забыл, не то решил, что меня спасать не обязательно.
Девушка замолчала, плотно сжав губы. Бард сообразил, что от него ждали какой-то реакции. Растерялся - поток откровений застал его врасплох.
– Ясно, - выдавил он, не придумав ничего лучше.
Постояли молча.
– И чего вдруг ты это всё рассказала?
– спросил музыкант.
– Мне нужна помощь, - Триша твердо глядела собеседнику в глаза.
– О многом я не прошу - помогите добраться до любого ближайшего города. Пожалуйста. Не бросайте меня здесь.
– Кто ты вообще такая?
– Айрел прислонился спиной к борту и скрестил на груди руки.
– Зачем полезла в сейф?
Девушка нахмурилась и недовольно засопела.
– Я же не спрашиваю, кто вы, - буркнула она.
Бард, подумав, решил, что собеседница права.
– У нас нет ничего ценного, - предупредил он на всякий случай.
– Не беспокойся, я не полезу в ваши вещи, - фыркнула Триша.
– Обещаю.
Мужчина глубоко вздохнул, принимая решение. В принципе он понимал, что и без просьбы девушки не смог бы ее тут оставить, однако до последнего не хотел в этом признаваться ни ей, ни себе. Посмотрел на Кеане, чтоб узнать его мнение. Тот стоял, не меняя позы, всё так же наблюдая за берегом. Музыкант пришел к выводу, что тому было совершенно безразлично, чем закончится этот разговор, и что участвовать в нем он был не намерен.