Голубые холмы Синтры
Шрифт:
— Спасибо. — Девушка говорила с легким акцентом, очень приятным, мягким и чуть хриплым голосом. Она послушно выпила все, что было в стакане, и протянула его Джун.
Несчастная страдалица обратила внимание на Элинор, только когда она и Джун начали поправлять покрывала. Ее блестящие черные волосы разметались на белоснежной подушке. Маленькое овальное лицо повернулось к Элинор.
— Вы новенькая? — спросила она, и Элинор машинально покачала головой.
Джун улыбнулась, но тут же обеспокоенно обернулась к двери. Вошла медсестра и что-то прошептала ей на ухо. Джун быстро сказала: «Извините, одну минутку» — и поспешила к другому пациенту.
— Как вас зовут? — спросила португалка. Казалось, она борется со сдержанностью, которой, вероятно, велел ей придерживаться брат.
Элинор почему-то всегда понимала, что чувствуют другие. Она сочувственно посмотрела на девушку и представилась ей.
— В моей стране тоже есть это имя, — сообщила ей дона Карлота. — Но оно пишется немного не так.
Неловкая пауза грозила затянуться, но Элинор начала болтать с девушкой, одновременно бережно подтыкая простыню. Кажется, Карлота начала ей доверять. Недаром она спросила:
— Вы замужем?
Элинор улыбнулась:
— Нет. Я только что получила диплом учительницы. Начну преподавать в сентябре.
— О… значит, вы здесь не работаете?
— Нет. Я подруга сестры Лейленд. Просто зашла с ней поболтать.
Девушка пристально посмотрела на Элинор и вдруг спросила:
— Наверное, у вас никогда не было детей?
— Нет, — мягко ответила Элинор.
Молчание становилось все тягостней. Наконец Карлота прервала его:
— Вы знаете, что я не замужем?
Элинор отвернулась, в который раз подтыкая покрывало. Вопрос повторили, и она наконец выпрямилась.
— Да, дона Карлота, я это знаю.
Девушка отвернулась, быстро прикрыв глаза рукой. Элинор увидела, как между тонкими, изящными пальцами заблестели слезы.
— Я не должна говорить с вами… ни с кем, — дрожащим голосом произнесла девушка, вытирая слезы рукой. Другая рука в это время искала платок под подушкой. — Мой брат рассердится, если узнает.
— Он не узнает, дорогая, так что вам нечего волноваться.
— Мне так страшно… — Девушка не договорила и к испугу Элинор зарыдала. — Если бы у вас был ребенок, вы бы мне рассказали о родах. Я не посмела спросить у тети. Ведь она чувствовала ко мне такое отвращение! — Слезы текли по щекам Карлоты.
Элинор разжала ее кулак, взяла платок и осторожно вытерла их.
— Не плачьте… пожалуйста, не плачьте. Вы здесь в очень хороших руках. Я уверена, что не будет никаких осложнений.
Элинор нахмурилась, представив, как эту девушку поспешно отправили в деревню к суровой тете… спрятали от всех. Скорее всего, брат рассказал друзьям, что Карлота отдыхает в тиши и уединении. И что отдых и перемену обстановки посоветовал врач. Хотя она видела графа всего дважды, и оба раза мельком, Элинор без труда представила, как он бойко и правдоподобно объясняет отсутствие сестры. И еще она словно наяву увидела тетю бедняжки Карлоты. Осуждая падшую племянницу, та относилась к ней так сурово, что молоденькая Карлота не решилась попросить совета и рассказать о том, что ее ждет. Элинор охватил гнев. Брат Карлоты проявил так мало сочувствия и человечности, а ведь девушка всего лишь совершила ошибку для нее трагическую, и теперь расплачивалась. Она вовсе не испорченная легкомысленная красотка. Чтобы это понять, достаточно увидеть ее невинные глаза, ясное, открытое лицо и нежный, детский рот.
Не думая о приказе, который Карлота наверняка получила от брата, Элинор спросила в сиюминутном порыве:
— Может, вы хотите поговорить, Карлота, дорогая? Вы со мной незнакомы и никогда больше меня не увидите, так что вам нечего бояться. Говорите, если хотите… — Она замолчала и успокаивающе улыбнулась. Девушка начала вытирать слезы. — Говорите, если хотите, — повторила она, — и я обещаю, что никогда и никому не скажу ни слова, даже моей подруге сестре Лейленд. — Она обрадовалась, увидев, что девушка слабо улыбнулась в ответ. Она еще раз вытерла слезы и спрятала влажный платок под подушку.
— Наша семья очень известна, — начала Карлота и произнесла титул брата полностью. — Его так не называют, — продолжала девушка. — У нас его зовут дон Мигел. — Она на секунду замолчала, увидев, что Элинор хочет что-то сказать. А та и в самом деле уже открыла рот сообщить, что знает, кто ее брат. Но вовремя передумала, сообразив, что после этого Карлота слова не скажет… а Элинор хотелось, чтобы она выговорилась именно сейчас, когда роды близко и ей так страшно. Это только пойдет на пользу. Элинор надеялась, что Джун еще ненадолго задержится. — Мы живем в Паласио де Каштру в Синтре, — продолжала Карлота низким, приятным голосом. — У моего брата есть и другие дома, но этот самый любимый. Он очень красивый и высокий… стоит на вершине большого холма, и его окружает огромный парк. — Она на мгновение замолчала и слегка покраснела. — С моей стороны неприлично рассказывать обо всем этом великолепии. У вас в стране это называется… хвастовством.
Элинор улыбнулась и заверила Карлоту, что та вовсе не хвастается. Ей было интересно, и она попросила девушку продолжать. И та стала рассказывать о пышности дворца, который окружали английские сады со скульптурами, озерами и фонтанами, с лимонными и апельсиновыми деревьями и безукоризненно подстриженными самшитовыми и тисовыми изгородями. О том, как павлины и другие яркие птицы важно расхаживают по тем садам, об огромном парке с мощеными дорожками, мостиками, кустарниками, папоротниками и кипарисами. В общем, по словам Карлоты, это было восхитительное местечко, где можно погулять или почитать книгу в какой-нибудь маленькой беседке или павильоне в саду.
— Этот огромный дворец достался брату после смерти родителей, когда я была совсем маленькой. Они погибли в автокатастрофе, путешествуя по Франции. Тогда брат стал моим опекуном, потому что у меня не было других близких родственников. Я… я встретила… встретила одного человека и влюбилась… — Ее голос задрожал, как и ожидала Элинор, когда девушка дошла до этой части своих откровений. — Я думала, что мы поженимся, но Лоренсо… он оказался плохим человеком и уехал…
Все это время Элинор стояла у кровати, глядя на девушку, но теперь отошла в сторону. Ей показалось, что она слышит чьи-то голоса. Элинор не хотела, чтобы Карлота продолжала разговор, когда Джун вернется в комнату. Никто не должен даже подозревать, что Карлота доверила ей свою тайну. Но голоса смолкли, и Элинор снова подошла к кровати.