Голый конунг. Норманнизм как диагноз
Шрифт:
В 1982 г. историк и археолог Б.А. Рыбаков, соотнося известие Псевдо-Захария Ритора о народе «рос» с археологическим материалом, заключил, что его «географически область… должна соответствовать юго-восточной окраине антских племен, где древние венеты со времен Тацита смешивались с сарматами», и что к этому народу имеет отношение, вероятно, культура пальчатых фибул. В 1985 г. М.Ю. Брайчевский связал с «росами» того же автора население Приазовья, принадлежавшее, «скорее всего, к сармато-аланскому этническому массиву». Выдающийся наш лингвист академик О.Н.Трубачев отмечал в 1997 г., что информация Ритора о народе «рос» «где-то к северу от Кавказа, близ Дона… имеет под собой довольно реальную почву», а в 2003 г. А.Г. Кузьмин предположил, что он имеет в виду росомонов северного побережья Черного моря. Лингвист К.А. Максимович в 2006 г. высказался в пользу того, что этноним Hros «действительно относился к народу, жившему в Предкавказье или в Северном Причерноморье» [395] .
395
Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества ХII – ХIII веков. Изд. 2-е. М., 1993. С. 73–75; Брайчевский М.Ю. «Русские» названия порогов у Константина Багрянородного // Земли Южной
Применительно к VI–VII вв. локализуют русь в районе Северного Кавказа и в соседстве с хазарами восточные авторы X, XI и XV вв.: ат-Табари, Мухаммед Бал’ами, ас-Са’алиби, Захир ад-дин Мар’аши. В 1965 г. А.П.Новосельцев, беря во внимание их показания, заключил, что, возможно, «в рассказе о русах речь идет о каком-то народе аланской (иранской) группы, который связан и со славянами, известными в то время в Закавказье и Иране…». В 1870 г. А.Я. Гаркави, не касаясь этноса этой руси, локализовал ее к западу от хазар около Черного моря. На нахождение русов рядом с хазарами указывает также европейский «Баварский географ» начала IX в.: «Кациры… Руссы». О непосредственной связи русов с Прикаспием говорит иудейский хронограф «Книга Иосиппон» (середина Х в.): «Русы живут по реке Кира (Кура. – В.Ф.), текущей в море Гурган (Каспийское. – В.Ф.)» [396] .
396
Гаркави А.Я. Указ. соч. С. 75, 78–79; Вестберг Ф.Ф. К анализу восточных источников… Ч. 13. № 2. С. 376; Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В., Шушарин В.П., Щапов Я.Н. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 360–365; Назаренко А.В. Немецкие латиноязычные источники IX–XI веков (тексты, перевод, комментарий). М., 1993. С. 15, коммент. 47 и 48; Кузьмин А.Г. Начало Руси. С. 251–253.
Большой объем информации о русах связан с Черным морем. Так, ряд восточных авторов – ал-Масуди, ал-Ид-риси и ад-Димашки – называют Черное море «Русским», а под «Русской рекой» подразумевают Дон с Северским Донцом. Как подчеркивает ал-Масуди, море Понт «есть Русское море; никто, кроме них (русов), не плавает по нем, и они живут на одном из его берегов. Они образуют великий народ, не покоряющийся ни царю, ни закону. … Русы составляют многие народы, разделяющиеся на разрозненные племена». «Русским морем» именуют Черное море французские, немецкие и еврейский памятники XII–XIII вв. (а точно так его называет, что характерно, и наша ПВЛ: «А Днепр втечеть в Понетьское море жерелом, еже море словеть Руское…»). По словам А.Г. Кузьмина, «поистине международное признание Черного моря «русским» – важное свидетельство в пользу существования Причерноморской Руси» [397] .
397
ЛЛ. С. 6–7; Гаркави А.Я. Указ. соч. С. 130; Вестберг Ф.Ф. К анализу восточных источников… Ч. 13. № 2. С. 376; Хрестоматия по истории России… С. 124–128; Кузьмин А.Г. Начало Руси. С. 261–262.
В пользу существования Причерноморской Руси имеются еще более важные свидетельства. В византийском «Житии святого Стефана Сурожского», составленном в первой половине IX в., речь идет о нападении в конце VIII или самом начале IX в. на Сурож (Судак) в Крыму «рати великой русской» во главе с князем Бравлином (по мнению В.Г. Васильевского, «рассказ о нашествии русской рати на Сурож заключает в себе подлинную историческую основу…»). В «Житии святого Георгия Амастридского», написанном современником последнего Игнатием Диаконом, констатируется применительно к первой половине IX в. широкая известность руси на берегах Черного моря: «Было нашествие варваров, руси, народа, как все знают (курсив мой. – В.Ф.), в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия».
Васильевский, датируя амастридский поход, ударивший уже по коренным землям Византии, прилегавшим к Константинополю, временем около 842 г., отметил, что «имя Руси уже в это время не только было известным, но и общераспространенным, по крайней мере, на южном побережье Черного моря». Г.В. Вернадский считал, что поход на Амастриду мог состояться в 840 году. А.Н. Сахаров поход и последующие затем переговоры между русью и византийцами относит к промежутку между началом 830 гг. и 838–839 гг., когда русские послы прибыли вначале в Византию, а затем в Ингельгейм, где предстали перед франкским императором Людовиком I Благочестивым. А.В. Назаренко считает возможным нападение руси на Амастриду и создание «Жития святого Георгия Амастридского» относить к 810–830 гг. [398] .
398
Хрестоматия по истории России… С. 93–95; Васильевский В.Г. Труды. Т. 3. Пг., 1915. С. CVIII–CX, СXIII, CCLXXIV, CCLXXVIII–CCLXXХIII; Вернадский Г.В. Древняя Русь. Тверь, М., 1996. С. 346; Сахаров А.Н. Дипломатия древней Руси: IX – первая половина Х в. М., 1980. С. 30–31, 36; Назаренко А.В. Русь IX века. С. 20.
В науке давно говорится о связи похода русов на Амастриду с сообщением Бертинских анналов о прибытии в 839 г. к Людовику I Благочестивому послов византийского императора Феофила, с которыми были люди, утверждавшие, «что они, то есть народ их, называется Рос (Rhos)» и что они были направлены их «королем», именуемым «хаканом (сhacanus)», к Феофилу «ради дружбы» [399] . А поиску этой дружбы предшествовало нападение русов на Амастриду близко к 839 г., возможно, в 836–838 гг. (титул «хакан» указывает, отмечали С.А. Гедеонов и Г.В. Вернадский, «на соседство хазар» [400] ).
399
Хрестоматия по истории России… С. 106–107.
400
Гедеонов С.А. Указ. соч. С. 339–343; Вернадский Г.В. Указ. соч. С. 290.
Но особое внимание ученых привлекают две речи-беседы константинопольского патриарха Фотия, в которых повествуется о нападении русов в 860 г. на саму столицу Византии (их флотилия состояла из 200 или 360 судов, которые могли нести от 8 до 14 тысяч воинов). Причем патриарх, очевидец нашествия, также отмечает факт давнего знакомства своих соотечественников с русами: «Народ неименитый, народ несчитаемый [ни за что], народ, поставляемый наравне с рабами…» (Пчелов утверждает, что до этого события византийцы русов «толком не знали…». «Совершенно напротив, – возражает таким скептикам А.В. Назаренко, – к 860 г. русь была уже известна византийским властям как достаточно обширное политическое образование, в которое входили разные народы; более того, она выступала, похоже, и как источник военной угрозы (в представлении патриарха Фотия, она до тех пор не нападала на Константинополь из страха перед славой «ромеев»), но не «бралась в расчет» из-за своей бесславности, «неименитости»). Вместе с тем Фотий, вернусь к «Венецианской хронике» Иоанна Дьякона, который спустя где-то 140–150 лет после событий июня 860 г. называет нападавших «норманнами», использует только этноним «русы» (да еще называет их «скифским», «кочующим» народом, «гиперборейской грозой», «народом с севера») [401] , хотя о норманнах, уже несколько десятилетий грабивших разные районы Западной Европы, в Византии были прекрасно осведомлены.
401
Хрестоматия по истории России… С. 99—101, 224; Сахаров А.Н. Дипломатия древней Руси. С. 48–65; Назаренко А.В. Русь IX века. С. 19, 21; Пчелов Е.В. Рюрик и начало Руси. С. 30.
В 2010 г. А.Н. Сахаров правомерно подчеркнул, что беспрецедентное по своим масштабам нападение Руси 18 июня 860 г. на Константинополь, тщательно подготовленное и блестяще осуществленное, буквально потрясло тогдашний мир, что «само это военное предприятие, сбор большого войска, оснащение флота требовало длительного и масштабного государственного обеспечения. Это могло сделать уже сложившаяся и успешно функционировавшая государственная система, которая впервые попробовала свои внешнеполитические мускулы уже ранее, во время ударов по крымским и малоазиатским владениям Византии» (отраженных в житиях святых Стефана Сурожского и Георгия Амастридского), и что в 860 г. государство Русь, которое исследователь связывает с Поднепровьем, «оповестило о своем государственном рождении остальной мир» [402] .
402
Сахаров А.Н. 860 год: начало Руси // Варяго-русский вопрос в историографии. С. 555–565; то же // Начала русского мира. С. 7—17.
Что это было так, свидетельствуют слова одного из наших летописцев, начавшего с нападения русов на Константинополь отсчет русской истории (за ним эти слова на протяжении столетий повторяли другие летописцы): 856 г. «… Наченшю Михаилу царствовати, нача ся прозывати Руская земля. О сем бо уведахом, яко при семь цари приходиша русь на Царьгород, якоже пишется в летописаньи гречьстемь. Тем же отселе почнем и числа положим (курсив мой. – В.Ф.)» (рассказ об этом походе читается в ПВЛ под 866 г.) [403] . В связи со сказанным нельзя не заметить, что было бы более правильно отмечать 1150-летие зарождение российской государственности не в 2012 г., на чем настояли норманнисты (причем именно петербургские археологи), живущие и заставляющие «нас жить в мире нагроможденных ими мифов и небылиц о шведско-скандинавско-норманской Руси, вызванной к жизни, как им то заповедовал А.Л. Шлецер, «человеками»-скандинавами в 862 г.», а хотя бы двумя годами ранее – в 2010 г. [404]
403
ЛЛ. С. 17, 20–21.
404
Фомин В.В. Истоки Руси и Русской государственности // Российское государство: истоки, современность, перспективы. Материалы Межрегиональной историко-патриотической научной конференции. Липецк, 8 июня 2012 г. Ч. I. Липецк, 2012. С. 7—19; его же. Слово о Ломоносове. С. 36–38.
А в 2012 г. исполнилось 1150 лет не зарождению российской государственности, а призванию восточнославянскими и угро-финскими племенами варягов и варяжской руси, не имевших отношения к скандинавам, и чьи представители в лице князей, бояр, дружинников, купцов приняли затем активное участие в возведении здания русской государственности. Но здание последней, не говоря уже о его фундаменте, было заложено задолго до 862 года. Как заметил в 1808 и 1814 г. Г. Эверс, «русское государство при Ильмене озере образовалось и словом и делом до Рюрикова единовластия, коим однако Шлецер начинает русскую историю. Призванные князья пришли уже в государство, какую бы форму оно не имело». В 1811 г. Н. Брусилов подчеркнул, что Русское государство существовало задолго до пришествия Рюрика. В 1886 г. М.Ф. Владимирский-Буданов четко сказал, что «князья-варяги застали везде готовый государственный строй» [405] . И всесторонний анализ исторического материала показывает правоту заключений этих историков, из которых лишь только немец Эверс был антинорманнистом [406] .
405
Ewers J.P.G. Op. cit. S. 186; Эверс Г. Указ. соч. С. 84; Брусилов Н. Историческое рассуждение о начале русского государства // ВЕ. М., 1811. № 4. С. 285–288, 301–306; Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Изд. 5-е. СПб., Киев. 1907. С. 14.
406
Фомин В.В. Народ и власть в эпоху формирования государственности у восточных славян // ОИ. 2008. № 2. С. 170–189; его же. Начальная история Руси. С. 171–177.