Голый конунг. Норманнизм как диагноз

Фомин Вячеслав Васильевич

в работах археологов и превращается в «очевидное-вероятное» для всех. В 1996 и 2002 г. Петрухин говорил, что «мечи франкского производства из рейнских мастерских попадали на Русь через Скандинавию». В 1997 и 2009 г. Мурашева уверяла, что распространение каролингских мечей на Руси «все-таки» связано с норманским присутствием [369] . Было бы, конечно, очень интересно узнать, в каком таком источнике эти и другие археологи прочитали, что «мечи франкского производства из рейнских мастерских попадали на Русь через Скандинавию».

369

Клейн Л.С., Лебедев Г.С., Назаренко В.А. Указ. соч. С. 233, 252; Петрухин В.Я. Скандинавия и Русь на путях мировой цивилизации // Путь из варяг в греки и из грек… С. 15; его же. Путь из варяг в греки // Родина. 2002. № 11–12. С. 57; Мурашева В.В. Была ли Древняя Русь частью Великой Швеции? С. 10; ее же. «Путь из ободрит в греки…». С. 176. См. об этом: Фомин В.В. Варяги и варяжская русь. С. 386–387.

Да

и Восточная и Западная Европы сами, без помощи и посредничества скандинавов (к тому же «скандинавы, – констатировал Д. Щеглов, – никому не известны как торговцы, их знают по берегам всех европейских морей только как разбойников!» [370] ), напрямую, а не дальним и, следовательно, намного более затратным и намного более опасным кружным путем через Скандинавию, вели широкую торговлю между собой. Как отмечается в литературе, из Среднего Поднепровья, например, «торговые пути уходили к Карпатам и в Подунавье, от Днепра по Припяти и Березине к Неману, далее на Балтику… Источники позволяют предполагать существование, по крайней мере, с середины IX в. трансъевропейской системы дорог, в широтном направлении тянувшихся от Пиренейского полуострова до Хазарии. До Среднего Поднепровья они проходили через Южную Францию, Восточную Баварию, Моравию и Малую Польшу» [371] .

370

Щеглов Д. Указ. соч. С. 223.

371

Леонтьев А.Е., Носов Е.Н. Восточноевропейские пути сообщения и торговые связи в конце VIII – Х в. // Русь в IX–X веках. С. 386.

А каролингские мечи, которые швед Т.Ю. Арне жестко увязал с норманнами (после чего они вошли в научное обращение под названием «норманнские мечи»), имели хождение по всей Европе и обнаружены там, где норманнов никогда не было (в Чехии, в землях южных славян) [372] , могли спокойно попадать к восточным славянам также и через их близких сородичей, с которыми у них были самые непосредственные и самые разнообразные связи, – южнобалтийских славян, покупавших оружие в империи Каролингов. Еще в 805 г. Карл Великий «запретил немецким купцам ездить в Славянскую землю и назначил только три пограничных города, куда могли приходить славянские купцы для сделок с немцами». При этом особенно строго запрещалось продавать славянам «оружие и брони»: «у того, кто вез оружие к славянам, весь товар отбирался и половина разделялась поровну между сыщиком и смотрителем торгового пункта; только другая половина поступала в казну» [373] . Причем торговля южнобалтийских и восточноевропейских славян занимала ведущее место во всей балтийской торговле (именно посредством славян скандинавы постепенно втянулись в балтийскую торговлю, о чем говорит заимствование ими славянских слов, связанных с этой деятельностью: torg – торг, рынок, торговая площадь, besman – безмен и др.). Да и торговле этой способствовал давно наезженный и безопасный путь.

372

Арциховский А.В. Оружие // История культуры Древней Руси. До-монгольский период. Материальная культура. Т. I. М., Л., 1948. С. 425–426; Авдусин Д.А. Археология СССР. М., 1977. С. 227, 229.

373

Гильфердинг А.Ф. История балтийских славян // Его же. Собрание сочинений. Т. 4. СПб., 1874. С. 65, 270.

Как отмечал Адам Бременский (ок. 1070), от знаменитого Волина (Юмны), что находился в устье Одера и который хронист характеризует как «крупнейший из всех расположенных в пределах Европы городов…», богатый «товарами всех северных народов, нет ни одной диковинки, которой там не было бы», до Новгорода доходят за 14 дней под парусами, при этом еще отметив присутствие русских купцов в Волине [374] (о том, что Волин, в разы превосходящий своими размерами и численностью жителей и шведскую Бирку, и датский Хедебю, и уступающий, по представлению западных информаторов, только одному Константинополю, был главным центром торговли на Балтике и главным торговым партнером Руси говорит тот факт, что около него обнаружена почти треть всех кладов Поморья [375] ). По заключению А.Г. Кузьмина, время Адама Бременского было «время не зарождения, а угасания пути, наиболее интенсивно функционировавшего в IХ – Х вв.». Само же его сложение историк относил к концу VIII в., когда «города южной Балтики начинают торговать с Востоком через Булгар» [376] .

374

Адам Бременский, Гельмольд из Босау, Арнольд Любекский. Указ. соч. С. 41; Нунан Т.С. Зачем викинги в первый раз прибыли в Россию // Американская русистика: вехи историографии последних лет. Период Киевской и Московской Руси. Антология. Самара, 2001. С. 53, 56.

375

Потин В.М. Некоторые вопросы торговли Древней Руси по нумизматическим данным // Вестник истории мировой культуры. Л., 1961. № 4. С. 74; его же. Древняя Русь и европейские государства в Х – ХIII вв. Историко-нумизматический очерк. Л., 1968. С. 63; Фомин В.В. Варяги и варяжская русь. С. 440–443.

376

Кузьмин А.Г. Заметки историка об одной лингвистической монографии // Вопросы языкознания (ВЯ). 1980. № 4. С. 55; его же. Кто в Прибалтике «коренной»? М., 1993. С. 4.

Беря во внимание недавно открытые в Нижнем Поволховье Любшанское городище (в 2 км севернее Старой Ладоги), возведенное в последней четверти VII –

первой половине VIII в. и запирающее вход из Балтийского моря в глубь материка, следовательно, в речные системы, ведущие к Каспийскому и Черному морям, и в Юго-Восточном Приильменье Городок на Маяте, вал которого датируется VI–VII вв. и чьи древности связаны с южнобалтийскими славянами, можно говорить о начале складывания пути, связывавшего Южную Балтику с Северо-Западом Руси, к очень раннему времени (и что его с самого начала полностью контролировали славяне, в связи с чем лишь только с их разрешения им могли воспользоваться чужаки, например скандинавы, и таким образом попасть в пределы Восточной Европы) [377] .

377

Фомин В.В. Варяго-русский вопрос и пути его разрешения // Начала русского мира. С. 56–66.

Выше я привел мнение замечательного исследователя и истинного антинорманниста советской эпохи В.Б. Вилинбахова, который в 1963 г., говоря о заселении Новгородской земли южнобалтийскими славянами, отметил, что они могли продвигаться «вдоль южного побережья Балтийского моря или прямо по самому морю, оседая в устьях рек и на берегах Ладожского озера», что сопки «волховского типа группируются вдоль водных систем, непосредственно связанных с Балтийским морем», и что они «появились в Приладожье со стороны Балтийского моря, непосредственно из западнославянских земель» (и речь при этом ученый вел о VI–VII вв.) [378] .

378

Вилинбахов В.Б. Несколько замечаний о теории А. Стендер-Петерсе-на // СС. Вып. VI. С. 330–331, 334.

Во-вторых, а мною уже задавался этот вопрос: какое отношение к скандинавским находкам, неважно, много их или мало (артефактов иных племен и народов IX–XI вв. во много раз больше), имеют наши варяги и русь? Что, на этих находках так и «написано, выгравировано, выбито, процарапано, вытравлено, что «варяги и русь – это скандинавы» (или что они «принадлежат имярек варягу-скандинаву или русину-скандинаву»)» [379] ?

Об отсутствии связи варягов и руси со скандинавами дружно, будто по приказу антинорманнистов, говорят, о чем речь шла выше, все письменные источники, и в первую очередь ПВЛ. Казалось, вопрос исчерпан. Но им с завидным упорством приписывают то, что в них абсолютно отсутствует. И приписывают люди, которым общество безоглядно верит, полагая, что кто чуть ли не днюет и ночует в древностях, уж точно знает их наверняка.

379

Фомин В.В. Ломоносовофобия российских норманистов. С. 433.

Взять хотя бы русов арабских источников, в которых Клейн и все-все «уже совершенно ясно» видят норманнов. Все-все – это прежде всего археологи, которые с помощью своей универсальной отмычки – норманнизма – вскрывают и легко читают любой источник, независимо от его характера и степени сложности, независимо, разумеется, и от своих познаний в области источниковедения. Так, в 1978 г. покойный ныне ученик Клейна Г.С. Лебедев, заостряя внимание на «неопрятности» руси, зафиксированной Ибн Фадланом, заключил, что «способ омовения, когда несколько человек пользуются одной лоханью, чужд славянской бытовой культуре и несомненно германского происхождения». Как справедливо заметил по поводу таких «научных» рассуждений А.Г. Кузьмин, «этот способ аргументации весьма напоминает доводы старых норманистов: русы любили мыться в бане, норманны – тоже. Следовательно русы – норманны».

Этот же способ аргументации спокойно использовал в 2003 г. археолог В.Я. Петрухин, выдавая тот же обычай умывания русов у того же автора за скандинавский, ибо способ умывания «снизу», из таза, «несвойственен народам Восточной Европы, в том числе славянам – они использовали рукомойник; этот обычай присущ народам Европы Северной». Ныне историк Пчелов, представитель того же «неоколонаучного круга», что и Лебедев с Петрухиным, видимо, прочитав про такое тяжелое, в их интерпретации, мытье-бытье русов (одно лишь только отсутствие у них рукомойников печаль-тоску наводит), тверд, как рунический камень, во мнении, что в описаниях арабских авторов «русы имеют совершенно определенные скандинавские черты» [380] .

380

Лебедев Г.С. Этнографические сведения арабских авторов о славянах и руси // Из истории феодальной России. Л., 1978. С. 23; Кузьмин А.Г. Начало Руси. С. 405, коммент. 802; Петрухин В.Я. Мифы древней Скандинавии. М., 2003. С. 279; Пчелов Е.В. Рюрик и начало Руси. С. 27.

Подобным «научным» способом норманнисты толкуют восточных авторов давно. Например, в 1835 г. В.В. Григорьев убеждал, что поход русов 912/913 гг., о котором повествует арабский историк и географ Х в. ал-Мас‘уди, «носит все качества и признаки других норманских походов» («все признаки норманского духа»), а историк Ибн ал-Асир (ум. 1234), который сообщает о набеге русов под 943 г., «начинает тем, что они, поднявшись рекою Куром, подступили к Бердаи. Один этот образ действия уже показывает норманнов, которые всегда вторгались по течению рек…». Затем в 1841 г. М.П. Погодин, закрепляя в науке такой легковесный стиль рассуждения, подчеркивал, что «обстоятельства русского нападения на берег Каспийского моря и росского на Константинополь одни и те же с нападением норманнов на берега всех европейских морей, и доказывают их одно северное происхождение, а не восточное» [381] .

381

Григорьев В.В. О древних походах руссов на Восток // ЖМНП. СПб., 1835. № 2. С. 240, 248, 257; Погодин М.П. О важности исторических и археологических исследований Новороссийского края, преимущественно в отношении к истории и древностям русским. Речь г. Надеждина, помещенная в книге под заглавием: Торжественное собрание Одесского общества любителей истории и древностей, 4 февраля 1840. Одесса, 1840 // Москвитянин. Ч. I. № 2. М., 1841. С. 554.