Гончаров и империя негодяев

Петров Михаил

— Не надо, начальник. — Расколовшись взмолился Самохин. — Ничего мы не угоняли. Он сам виноват, сказал, что заберет свою тачку только в десять утра.

— Ну и что из этого?

— Вот я и подумал… до утра она ему не нужна… Пацану одному дал покататься. Он с телками. К семи часам должен вернуться.

— А какое вы имели право?

— Никакого, простите меня. Только не заводите дела.

— Сожалею, но вероятно прийдется. Кроме того, что вы совершили угон, вы могли так подставить человека, что нам бы пришлось его задержать на неопределенное время. В котором часу он поставил свою машину на стоянку?

—

Девяти ещё не было, но где — то около того. Не губите, начальник.

— Не знаю, это на усмотрение хозяина автотранспорта. Что скажите, Константин Иванович? Будем оформлять или помилуем.

— Да ну его в задницу, пусть живет, кретин.

— В общем так, гражданин Самохин, завтра в десять у нас с ним встреча и если к этому времени автомобиль не будет возвращен владельцу, то пеняйте на себя.

Выразив мне соболезнования они уехали, а я остался стоять посреди дороги лишенный своего последнего пристанища. Погода стояла мерзопакостная. Холодный ветер швырял в лицо мокрый колючий снег, а жидкая снежная каша под ногами говорила мне о том, что к утру я буду иметь очень непрезентабельный вид. Все эту гадость легко можно было бы пережить, кабы не сосущая боль в сердце и под горлом. Какой негодяй мог поднять руку на Татьяну? Отойдя от света я побрел по обочине дороги не известно куда и непонятно зачем. В конце концов наткнувшись на какую — то стену я прислонился к теневой стороне дома и заревел по бабьи тихо и горестно.

Чертова жизнь, неужели кроме злобы, жадности и жестокости на этой земле больше ничего не существует? Взбесилась земля и взбесились люди населяющие её. Как нам дальше жить в этой прогнившей вони постоянного предательства, обмана и продажности? Как изменить этот протухший, прогнивший мир?

Обхватив голову руками я сполз на решетку подвального окна и скрючившись тихо, по щенячьи заскулил.

— Мужик, эй, мужик! — Кто — то снизу ткнул меня в задницу. — Что с тобой?

— Ничего. — Не трогаясь с места глухо ответил я. — Все хорошо?

— А чего тогда ревешь как барышня? — Спросил все тот же тоненький голосок.

— А тебе — то какое дело. — Поднимаясь зло ответил я.

— Иди к нам, дядя, там же холодрыга, а здесь у нас полный кайф.

— А как к вам зайти? — Подумав спросил я.

— Вход в подвал перед первым подъездом. Спустишся, а там я тебя встречу. — Проинструктировал меня все тот же голос. — Дядя, а у тебя бабки есть?

— Есть, но мало, хотя рублей сто наберется. — Понимая куда клонит мой невидимый собеседник ответил я. — А что нужно?

— Тогда купи три бутылки водки и чего — нибудь пожрать. Распорядились снизу.

— Хорошо. — Ответил я и отойдя от дома замер, только теперь понимая куда я забрел. Не разбирая дороги ноги сами привели меня к дому Тани Танечки. Видно так было угодно судьбе, ночь после её смерти провести в подвале её дома. Чем черт не шутит, а может быть удасться что — нибудь выяснить.

В первом же круглосуточном магазинчике я купил все необходимое, а так же небольшой карманный фонарик, вещь в подвале незаменимая. Запрятав оставшиеся деньги в под стельку ботинка вернулся к пятнадцатому дому.

Дверь подвала оказалась на замке, но при детальном анализе я понял, что он выполняет чисто декоративную функцию. Легко и свободно дверь отворилась при первом же прикосновении.

Включив фонарик я осветил десяток бетонных ступенек круто идущих вниз. Дом был новый и подвал загадить ещё не успели. Прикрыв дверь, с некоторой опаской я сделал первый шаг и тут же на меня зашипели.

— Ты чего это светишься? — возмущенно спросил невидимый голос. Выключи фонарик, кругом менты шастают. Загребут как котят. Водку — то купил?

— Купил. — Послушно выключая фонарь ответил я. — И закуску тоже.

— Иди, не бойся. — Цепкая ухватившая лапка уверенно повела меня по подвальному лабиринту. — А чего ты ревел — то?

— Да так, настроение осеннее.

— Врешь ты все. Ну это твое дело. Мы пришли. Врубай свой свет, здесь уже можно.

Луч фонарика нарисовал довольно странное общество обитателей моего нового пристанища. Самым старшим и видимо главарем здесь был худощавый неопрятный мужик с белесыми глазами и впалым ртом. Одет он был в какое — то допотопное пальто, но на голове его красовалась шикарная ондатровая шапка видимо недавно снятая с чьей-то непутевой головы. Сидел, а точнее полулежал он на самом удобном месте, на двойном колене теплотрассы, для пущего комфорта прикрытого дырявым матрасом.

По обе стороны от него жались и кутались в куцые пуховики две девчонки примерно тринадцати и четынадцати лет. Их немытые и плохо расчесанные волосы говорили о том, что настоящий образ жизни они ведут уже не первый день.

Примерно такой же возраст имел и пацан обнимающий одну из этих подвальных фей. Однако в отличии от остальных одет он был довольно хорошо. Что же касается моего проводника, то тут налицо было было полное обнищание и нежелание хоть как-то следить за собой. Его долговязая и необыкновенно худое тело казалось вот–вот сложится пополам. Судить о его возрасте было трудно, поскольку треугольную рожицу пацана покрывала толстая корка грязи, к которой буквально прилипла пакля рыжеватых волос, местами спускающаяся до плеч.

Подведя меня ко всей этой компании он сел на пластиковый ящик и доложил.

— Вот, привела. Он все взял.

— Малодец, Галка. — Одобрительно прохрипел старший. — Готовь стол. Ты чего, мужик расквасился — то? Или жена из дома выгнала?

— Можно сказать и так.

— Подумаешь, горе — то какое. Да нас тут по городу таких как ты знаешь сколько? Не бери в голову. Тебя как зовут?

— Константин.

— А меня Эдуард. Пацанчика Витькой кличат, а девчонок Светкой, да Валькой. Ну а тебя привела Галка. Она у нас тут за старшую. Вроде как хозяйка отеля. — Хрипло заржал он радуясь своему остроумию. — Ну а мы у неё вроде как постояльцы. Галка, что там? Стол уже сервирован?

— Сейчас все будет готово. — Кромсая грязными руками сыр заверила она. — Только консервы я открувать не умею, пусть Витька откроет.

— Чуть что, сразу Витька. — Спрыгивая со своего насеста недовольно откликнулся пацан. — У самой руки из задницы растут, коза драная.

— Заткнись, сопляк. — Парировала хозяйка. — Какого черта опять приперся? Сидел бы дома в тепле перед телеком, у мамочки на коленях, да сосал сиську, а то приклеился к нам…Чего ты сюда ходишь?

— Заткнись дылда. — Оборвала её обличительную речь одна из девчонок. Не твоего это ума дело. Чем Витек, так раньше ты сама отсюда вылетишь.