Гончаров и кровавый бизнес
Шрифт:
– Да чего там, мужики, подходите поближе. Женьку помянуть дело божественное. Когда, говоришь, его привезли-то и кто хоронил?
– Да говорю же, санитары на труповозке, - осторожно принимая стаканчик, повторил хрипатый, - мы тогда еще с Толяном здесь ошивались. Помнится, дождик сильный был, мы под грибком сидели, ждали, пока привезут. Замерзли как собаки, а тут на тебе, труповозка. Бросили они его в яму, могильщики землей закидали, и весь фокус. Никаких тебе поминок. Один холод и пустота в желудке. Он кем тебе приходился?
–
– А чего ж не схоронил его по-человечески?
– В командировке я был, а когда вернулся, его и нет. Ну, мне знакомые мужики, значит, шепнули: мол, Евгеша в подвале окочурился. А у него ни денег, ни документов. Они тогда в ментовку звякнули и больше о нем ничего не знали. Ну я тогда сам в морг пошел и базарю, так, мол, и так, кента своего ищу. Показали мне его фотку, смотрю, точно Жека, только мертвый. Думаю, надо навестить. Вчера кое-кого обул, сегодня спулил и сюда, с трудом нашел, хоть мне и объяснили, где искать. Кладбище-то большое, скоро больше города будет. Закусывайте!
Я подал им по яйцу таким образом, чтобы они заметили кольцо, хотя можно этого было и не делать. Бомж есть человек наблюдательный, и то, что нужно, он видит наперед тебя.
– А ты где кантуешься?
– аккуратно собирая скорлупу в обрывок газеты, спросил длинный.
– Что-то я тебя раньше не замечал.
– Все правильно. В Крыму я живу, у меня там двухэтажный дом и четыре жены. А сюда я только на лето приезжаю. Жарко там очень.
– Ты что, Вован, совсем тупой?
– осадил хрипатый.
– Говорит тебе человек, в командировке был, а ты не всасываешь.
– А-а-а, - понимающе и уважительно посмотрел на меня Вован, - так ты на зоне отдыхал?
– Да нет, - оборвал я слишком смелый полет его мысли.
– Бабешка тут меня одна подцепила и на юга увезла. Прожили год, надоели друг другу, ну я и подался назад. Здесь народишко получше живет. Давайте я вам еще налью, тут немного осталось.
Они с готовностью подставили стаканы, куда я опрокинул содержимое бутылки, а оставшиеся капли, опасаясь, что мне будет предложено хлебнуть из их посудин, вылил себе в глотку.
– А тебя как зовут-то?
– воспылав вдруг любовью, спросил хрипатый.
– Костя-капитан... Слыхал такую оперу Погодина - называется "Аристократы"? Вот там тоже есть Костя-капитан. Это про меня сочинили. Жалко, выпить у нас больше нечего, а то бы... Вы говорили, что можете достать?
– Да нет, сегодня в нашей усадьбе тишина, ни одной ямы не вырыли.
– А чего на другие не сходите?
– Там своих ртов хватает.
– Так вы что, кладбище на участки поделили?
– чуть было не рассмеялся я.
– А то как же. Наша граница вон от той бочки и до столба, а с этой стороны от бетонного кубика до мусорного контейнера. А как же, во всем порядок нужен, да и разборок меньше стало - кто чего у кого крысанул.
–
– Как хочешь, так и понимай, только, кроме меня да Семеныча, сюда никто не имеет права приходить. Ну и еще Верка, конечно.
– О, здесь даже дамы промышляют, - удивился я.
– Не дамы, а Верка!
– рассерженный моей недогадливостью, уточнил Вован.
– Она у нас заместо поварихи, хорошая женщина, только пьет много. Так я спрашиваю, где ты кантуешься?
– Слишком много задаешь вопросов, - холодно ответил я.
– Ты лучше придумай, где нам здесь бухалово раздобыть?
– Раздобыть - не проблема, денег только нет, - вздохнул долговязый и вопросительно посмотрел на меня.
– Бабок у меня тоже нет!
– осадил я его немой вопрос в самом корне. А что это там за могилка такая? Зомби, что ли, вылазил?
Переглянувшись, мужики замолчали, почему-то не желая развивать эту интересную для меня тему. Наверное, я немного поторопился. Желая исправить положение, я отогнул загиб грязных, обтрепанных брюк, вытащил на свет свернутую в трубочку сторублевку. Мои собеседники вели себя сдержанно, по-нордически, а когда я расправил купюру, Вован от скуки даже почти натурально зевнул. Семеныч повел себя более естественно, он механически, с хрустом сжевал недочищенное яйцо.
– Ну чё, мужики, - тоже безразлично спросил я, - кто пойдет, а точнее, поедет, тут до города километров пять будет.
– Кто пойдет, кто пойдет!
– радостно прохрипел Семеныч.
– Кто всегда ходил, тот и пойдет. Давай, Вовка, чтоб одна нога здесь, а другая там. Сколько брать-то?
– Пару штук и несколько банок каких-нибудь консервов, - поторопился я предупредить, опасаясь, что мне в качестве закуски может быть предложен Веркин обед.
– Только чтоб через полчаса был здесь.
– А чего это из-за двух-то пузырей в такую даль переться, - завел Вован извечную песню попрошаек, - уж брать, так по крайней мере три, Верка же еще...
– Хорошо, бери три, - согласился я, наперед зная, что принесет он все четыре и при этом приведет такие веские доводы, что поневоле с ними согласишься.
Явился он ровно через полчаса, и я оказался в корне не прав, потому что притащил он пять бутылок сомнительной водки, три пачки сигарет "Прима" и малюсенькую баночку шпротного паштета, которую я тут же экспроприировал, заявив, что это моя любимая закусь и делиться ею я ни с кем не собираюсь.
Захорошели мои компаньоны уже после первой, но были еще в полном разуме, и потому от опасного вопроса я пока воздержался. Форсируя события, я хотел было открыть вторую, но они отказались категорически, заявив, что привыкли пить в домашней обстановке.