Гончаров и похитители
Шрифт:
– Что с тобой, Иваныч?
– участливо спросил Ухов и взглядом опытного психиатра внимательно посмотрел в мои глаза.
– Я спрашиваю, тебе нравятся вороны?
– А чего в них хорошего? Шумят, каркают, трупы рвут. Одним словом, падальщики! А почему это ты вдруг спросил? Какая связь и с чем?
– Да так, красивая птица. Поехали.
– Куда прикажете?
– В деревню Семеновка, к тестю Виктора.
– Неужели ты его подозреваешь?
– удивился он.
– Парень прост, как двадцать копеек, и выложил нам все, что накопилось у него в душе.
– Вот это-то меня и смущает больше
* * *
Деревня Семеновка лежала между двух холмов с правой стороны по ходу нашего движения, ее единственная улица проходила по самому дну распадка, и по причине затяжных дождей сегодня она была судоходна. Выругавшись длинно и грязно, Макс остановил машину возле самого берега, и отсюда мы двинулись своим ходом, благо, что нужный нам дом находился не более как в ста метрах. По самому краю бережка, держась за шаткие заборы и проклиная вековую деревенскую грязь, мы, словно канатоходцы, кое-как добрались до дома Стародумовых, и, плотно прижавшись к ограде, Макс зычно потребовал хозяина. Однако вместо него и далеко не с радостным лаем к нам вылетел страшенный черный пес и, просунув сквозь штакетник свою мерзкую пасть, мгновенно, будто давно ждал этой минуты, куснул меня за ляжку. Невольно отшатнувшись, я поскользнулся и полетел в лужу. Пытаясь меня поддержать, Макс в последний момент ухватил меня за куртку и вполне органично последовал за мной.
Выбираясь из этого моря грязи, мы ругались очень громко и замысловато, поэтому не прошло и четверти минуты, как любопытные соседи повысовывались из своих калиток и наперебой принялись давать нам советы, как лучше выбраться и к какому берегу рациональнее грести.
Нужный нам Иван Федорович тоже не оставил это дармовое представление без внимания. Обутый в резиновые сапоги, он стоял по ту сторону калитки, мусолил папиросу и, поглаживая своего звероподобного пса, неторопливо задавал нам вопросы.
– А вы чего без сапог-то? К нам без сапог нельзя. Вы отколь будете?
– Из задницы, - в конце концов не выдержал стоящий по колено в воде Макс.
– Старый ты хрен! Убери свою зверюгу и открой калитку.
– Ась? Зачем это мне открывать калитку?
– Затем, что мы к тебе приехали, пень трухлявый. Открывай, или я вышибу ворота и пристрелю твоего поганого пса.
– Ах, так вы ко мне, значит? А чего ж вы сразу-то не сказали? Пожалуйте, гости дорогие, - гостеприимно открыв ворота, ухмыльнулся хитрый дед.
– Заходьте, милости просим. Ну чего же вы стоймя-то стоите?
– Убери псину или через минуту тебе придется тащить ее за хвост на помойку, - вконец обозлился Ухов и в подтверждение своих слов вытащил пистолет.
– Христос с тобой!
– побледнев, попятился дед.
– Да что ж ты замыслил? Погоди, не пуляй, сейчас я его привяжу. Пойдем, Рекс, а то и до беды недалеко.
– Так-то оно лучше, - выбираясь из лужи на сухую почву двора, удовлетворенно отметил Макс.
– Ты, старый охнарь, ненадежнее его привязывай, понадежнее!
– Все в порядке, - справившись со своим
– А вы ко мне по какой нужде? Взять с меня нечего. Зачем только я вам понадобился?
– Может быть, ты нас в избу пустишь? Обсохнуть нам надо.
– В избу, мил человек, просто так не пущают. Кто вы такие? Откуда будете?
– Из города мы, старик. Из милиции, - потрясая удостоверением, злился Макс.
– По поводу твоего зятька, Виктора, приехали, а ты нам тут мозги чистишь.
– А что Виктор? Виктор парень справный, и ничего худого сотворить он не мог.
– Это уж нам решать, что он мог и чего не мог. Так пустишь обогреться или нет?
– В дом не пущу. Там у меня бабка хворая лежит и не двигается. Парализованная она, но зато все слышит, а зачем ей лишние волнения? А вот баньку я вам затоплю, там вы мигом отогреетесь и обсохнете, айда за мной.
В мизерном предбаннике, пока дед разводил огонь, мы с Уховым стащили мокрую одежду и деликатно приступили к опросу.
– Одному-то с парализованной бабкой, наверное, трудно?
– сочувственно спросил я.
– А то нет!
– раздувая едва затеплившийся огонек, проскрипел старик. Она же под себя ходит, вот и подсчитай, сколько раз на дню мне приходится ее переворачивать да пеленать, а бабка у меня в теле, поперек себя ширше. За день так ухайдакаешься, что к вечеру едва ноги до постели дотащишь.
– А что же дочка с зятем? Неужто не помогают?
– Помогают. Да только что мне от их помощи? Приедут в пятницу к вечеру, а в субботу после обеда их и след простыл. Давайте портки-то.
Прикрыв загудевшую печку, старик развесил на веревке наше барахло и, закурив папиросу, сел рядом на тесную лавку.
– Вот как?
– насторожился Макс.
– А по нашим сведениям, на этот раз он приехал к вам в четверг. Наверное, я что-то неправильно понял?
– Да нет, ты все правильно понял. Витька с Галей в этот раз и вправду приехали в четверг вечером, а уехали в пятницу. У него там на работе какие-то неплановые выходные получились, вот они и приехали пораньше.
– Вот оно что, - с видимым разочарованием проворчал Ухов.
– А в пятницу, значит, уже и укатил. Тоже мне помощник нашелся.
– Вот я и говорю, толку от него как с козла молока. Как приедет, так ему баню подавай, а после бани самогон. Наутро встанет, метлой помашет и в машину.
– А он что же, много пьет?
– Нет, такого я сказать не могу. В четверг-то я сам отличился. Он еще тверезый сидел, а я уже в пополаме. Не помню, как и до койки-то дополз.
– А наутро, наверное, голова болела.
– А то как же! Сам понимать должен. Проснулся в десятом часу! Ну куда же такое годится! Обычно-то я в семь утра как штык, а тут... эх-хе!
– Когда вы проснулись, Галина с Виктором еще спали?
– Нет, тут они молодцы. Галина уже успела мать умыть и завтрак приготовить, а Витька калитку починил и курятник почистил. Тут ничего не скажешь.
– Скажите, Иван Федорович, а свою машину он загонял во двор или вроде нас оставлял ее в начале улицы?
– Да как же он загнал бы ее во двор, когда лужа в четверг еще больше была. Ясное дело, на улице оставил, да еще подальше вашей. Однако шмотки ваши подсохли, собирайтесь, а я покуда посмотрю, что там с моей бабкой.