Гончаров подозревается в убийстве

Петров Михаил

– Да, мне их лица знакомы, я случайно проходил мимо и оказался невольным свидетелем того, как тот тип жестоко их избивал.

– Да это он сам нас подговорил!
– не желая терять своей репутации, завопил Сынок.
– Он нам за это десять бутылок водки купил!

– А вот об этом не будем, - спокойно остановил его Окунь, - а то получится сговор и умышленное покушение, об этом лучше помолчать.

– Заткнись, Сынок!
– поддержал майора Слон.
– Закрой крикушку, мы этого Константина Ивановича первый раз видим. Я правильно

говорю, товарищ?

– Правильно, - согласился я.
– Я просто шел мимо и случайно заметил, как он вас бьет. Он говорит правду, товарищ майор.

– Ну вот и замечательно, наконец-то мы разобрались. А теперь вам, мои сладкие, остается сущий пустяк - нацарапать на того очкастого хмыря заяву.

– Ничего мы писать не будем!
– наотрез отказался Слон.
– Подумаешь, поговорили немного. Ну, мочканул он меня, делов-то. Нет, писать ничего не будем!

– Дело ваше, - миролюбиво согласился Окунь.
– А к нам недавно Екатерина Ивановна Пухова приходила, с твоей улицы. Жаловалась, что у нее бочонок вина украли. Ты не знаешь, где он может быть?

– Откуда мне знать? Конечно не знаю.

– Вот и я не знаю, придется искать. Ну ладно, мы пошли, веселитесь пока.

– Погоди, начальник, - у самых ворот остановил нас Слон.
– Говори, что писать.

В самом наилучшем настроении мы доехали до милиции. В девятом часу за Раковским была послана бригада, а мы со следователем в предвкушении триумфа вкусили по сто коньяку, но, как оказалось, сделали это преждевременно, потому что наряд вернулся ни с чем. Святоши в доме отдыха не оказалось. Не появился он и на пляже. Обеспокоенные, мы поехали к Марине.

– Вы у меня спрашиваете, где Лев Раковский?
– наивно захлопала она длинными ресницами.
– Наверное, вам это лучше знать, поскольку, как я понимаю, его пытались избить с вашей подачи. Ничего не скажешь, хорош Отелло.

– В этом будем разбираться потом, - оборвал ее Окунь.
– А теперь скажите нам, где он может быть сейчас?

– Без понятия, наверное, дома, после того инцидента мы расстались почти сразу.

– "Почти сразу" - это как?

– Ну, зашли в кафе, посидели минут десять, а потом разбежались. Он был очень расстроен. Видимо, потасовка здорово отразилась на его психике.

– Вы ушли вместе?

– Нет, я оставалась в кафе еще около часа.
– Она кокетливо зыркнула в мою сторону.
– Ко мне подсел один симпатичный парень.

– Куда все же пошел ваш кавалер? В какую сторону?

– При всем своем желании этого я вам сказать не могу, поскольку попросту не заметила. А что, это так важно? Что случилось?

– Ничего, отдыхайте и впредь никогда меня не обманывайте.

– А разве я вас обманывала?

– Да, в прошлую нашу встречу вы показали, что не знаете этого гражданина.

– Извините, товарищ милиционер, но я женщина, и с этим нужно считаться.

– Стервозная баба!
– уже подъезжая к дому отдыха, заметил Окунь.

– А по мне, так

ничего. До мужиков больно охоча. Муж у нее профессор, ему не до этого дела, вот она и отрывается на югах. Стоит ли за это упрекать бедную женщину? Плоть свое требует.

– Едут тут всякие шлюхи со всей России, всякую заразу везут...

– А вы закройте город.

– Да ну тебя к лешему, заладил. Вылазь, приехали.

В половине десятого жара уже спала и обитатели дома отдыха, разложив по скамейкам свои утомленные тела, наслаждались вечерней прохладой. На танцевальном ринге художник Грачев уже готовил аппаратуру для ночных скачек. Именно к нему мы и направили свои стопы. Нельзя сказать, чтобы наше появление его сильно обрадовало. Встретил он нас довольно нервозно:

– Ну что вы все ходите, вынюхиваете, выспрашиваете? Тещу посадили, и все вам мало. Чего вы еще хотите?

– Скажите, Сергей, - начал Окунь, - вы не могли бы нам подсказать, где сейчас находится ваш брат Лев Петрович Раковский?

– Ваши орлы меня об этом уже спрашивали, да откуда же мне знать? Что я ему, нянька, что ли? Сам большенький. Наверное, у какой-нибудь бабы завис.

– А вы его когда видели в последний раз?

– Вроде бы после обеда приходил. Точно, после обеда, переобул туфли и слинял. Да появится он, никуда не денется. А что он там натворил?

– Избил двух мужиков.

– Ну, это вы загибаете, мне кажется, он парень смирный.

– Почему кажется, вы что - плохо его знаете?

– Откуда же мне знать его хорошо? Как наша маманя спуталась с его папаней, я ушел жить к своему отцу.

– Понятно, а где он служил, что так отметелил двоих мордоворотов? Не там ли, где и вы? Уж больно профессионально он их уложил.

– Где он служил, я не знаю, для меня самого это загадка, а чтобы овладеть некоторыми приемами, не обязательно где-то служить. Говорите, положил двоих? Ну и дела, а может быть, вы что-то перепутали?

– А вы спросите мужиков, может, это они что-то перепутали.

– И что ему теперь грозит?

– Это от него зависит. Если он уговорит их не поднимать шум, то это одно, а не уговорит - тогда другое, так ему и передайте, и пусть переговорит с ними сегодня же. Они сейчас сидят у Токарева дома. Пусть идет немедленно. Завтра будет поздно. Я понятно излагаю?

– Не то слово, - улыбнулся Сергей.
– Я обязательно все ему передам.

– Ну, что скажешь?
– спросил меня Окунь, когда мы вышли за ворота. Как думаешь, клюнет он на мою удочку?

– Может, и клюнет, - неуверенно предположил я, - а может, и нет, умный шибко.

– Не умнее нас с тобой, мы вычислили его из ничего. Неужели теперь у меня не хватит мозгов, чтобы устроить ему подходящий капкан?

– Да уж, - восхитился я, - мозгами вы, майор, величина.

– Мне тоже так кажется. Ты ступай домой, а я в отдел, организую засаду и зайду к тебе. Спокойно посидим, подождем, покуда он не окажется в нашем капкане.