Гонка
Шрифт:
— Или Стив Стивенс.
Обе рассмеялись. Марион внимательно посмотрела на Джозефину и спросила:
— Вы думаете над его предложением?
— Нет. Я не люблю его. То есть я хочу сказать, что знаю: он будет покупать мне аэропланы. Он сказал, что будет покупать мне аэропланы, пока у нас не появятся дети. А потом я должна буду перестать летать.
— Милостивый боже, — сказал Марион. — Престон еще больший дурак, чем я думала.
— Вы не считаете, что я должна за него выйти?..
Марион ответила:
— Этого я не могу вам сказать. Вы сами должны понять, чего хотите.
— Понимаете, если я выиграю пятьдесят тысяч долларов, у меня будут свои деньги. Я сама смогу покупать аэропланы.
Марион сказала:
— Дорогая, если вы выиграете гонку, мужчины выстроятся в очередь, чтобы покупать вам аэропланы.
— Правда?
— Уверена. Они знают, что их клиенты будут покупать аэропланы, на которых летаете вы. Так что брак с Престоном не имеет никакого отношения к покупке аэропланов.
— Если я выиграю.
— Исаак говорит, что вам не следует сомневаться в победе. И, — со смехом добавила она, — сам не сомневается, что вы победите. Он поставил на вас три тысячи долларов.
Джозефина рассеянно кивнула и посмотрела в окно вагона. От ветра продолжало дребезжать стекло. Джозефина закрыла глаза и начала говорить, но тут же плотно сжала губы. Ей ужасно хочется поговорить, подумала Марион. Как будто предложение Престона заставляет ее думать о том, о чем она предпочла бы не думать.
— В чем дело? — спросила Марион. — Что вас на самом деле тревожит?
Джозефина поджала губы и резко выдохнула.
— Вы умеете хранить тайны?
Ее карие глаза умоляюще смотрели в глаза Марион.
— Нет, — ответила Марион. — Не могу. Не от Исаака.
Джозефина отвела взгляд.
— Почему вы так честны, Марион?
— Предпочитаю быть честной, — сказала Марион. — Что вы хотели мне сказать?
— Ничего… Увидев, как застрелили Марко, я очень удивилась.
— Я думаю.
— Меньше всего я ожидала этого.
— А потом, — призналась Марион Морган Исааку Беллу, — я допустила грубую ошибку. Вместо того чтобы держать рот на замке, пока она не закончит мысль, я, дура, брякнула глупость, что-то вроде: «Да кто же ждет, что муж убьет твоего друга?», и Джозефина замкнулась, плотно, как раковина.
— Она ожидала этого меньше всего, — задумчиво сказал Белл, — то есть подразумевается, что она чего-то ожидала. Как будто она «что-то задумала»… как сказал Гарри Фрост… Она выйдет за Престона?
— Она твердо сказала «нет, решительно нет».
— Она может передумать?
— Только из страха, что не победит в гонке.
— Потому что в таком случае она не выиграет пятьдесят тысяч долларов, а Престон богат?
— Ты бы видел, как загорелись у нее глаза, когда я сказала, что, если она победит, все конструкторы начнут предлагать ей свои аэропланы. Кажется, раньше ей это не приходило в голову. Она вообще как будто далеко не заглядывает. Но пойдет на все, чтобы и дальше летать. Даже на брак с Престоном. Только ради машин. Она не из тех девушек, которые мечтают о детях, драгоценностях и своем доме.
— А кстати, — сказал Исаак Белл, обнимая Марион, — когда ты выйдешь за меня?
Марион посмотрела на изумруд у себя на пальце. Потом улыбнулась. Провела пальцем по его золотистым усам и крепко поцеловала в губы.
— Как только ты станешь серьезно настаивать. Ты знаешь, я все для тебя сделаю. А до тех пор… я очень-очень счастлива и вполне довольна тем, что я твоя невеста.
Канзасский ветер выл весь день, всю ночь и все утро.
Поскольку никто не летал, Энди Мозер воспользовался возможностью, разобрал «Гном» Белла и снова собрал его, прочистил, надраил и настроил.
Каменщики, кирпичники, штукатуры и кочегары локомотивов Джо Мадда разобрали двигатель «Освободителя» на части и наконец нашли треснувшую медную трубку, которая пропускала масло, отчего красная машина становилась черной.
Русский Дмитрий Платов руководил механиками Стива Стивенса в новых тщетных попытках синхронизировать два мотора биплана. Когда Стивенс грубо пригрозил, что лишит всех жалования, обычно добродушный изобретатель термодвигателя ушел помогать Джозефине менять прокладку в ее «Антуанетте».
Исаак Белл наблюдал за ними. Платов негромко и настойчиво что-то говорил ей. Белл задумался, уж не обсуждает ли она с русским предложение Уайтвея… мысль была странная, но их разговор казался очень напряженным. Однако, когда он подходил ближе, они замолкали.
— Почему детектив Белл все время ходит вокруг? — спросил Марко Селер, дружески помахав Беллу логарифмической линейкой Дмитрия Платова.
— Он охраняет меня.
— Не может же он опасаться за твою безопасность в обществе такого дружелюбного Платова?
— Сомневаюсь, чтобы он чего-нибудь боялся, — сказала Джозефина.
Селер начал долбить старую прокладку в моторе Джозефины.
— Ты сегодня какая-то колючая, моя дорогая.
— Прости. Мне многое нужно обдумать.
— Начиная с предложения мистера Уайтвея?
— А ты что думаешь? — мрачно спросила она.
— Думаю, ты должна за него выйти.
— Марко!
— Я серьезен.
— Марко, это отвратительно. Как ты можешь хотеть, чтобы я вышла за другого?
— Он не просто «другой». Он самый богатый издатель газет в Америке. Он и его деньги могут быть тебе очень полезны. И мне тоже.