Гонка
Шрифт:
— Что нам пользы, если я выйду за него?
— Когда придет время, ты оставишь его ради меня.
— Марко, мне тошно от мысли, что ты хочешь, чтобы я была с ним.
— Ну, полагаю, медовый месяц ты отложишь до окончания гонки. Скажешь, что должна сосредоточиться на победе.
— А как же брачная ночь?
— Не волнуйся, я что-нибудь придумаю.
Ветер прекратился. Метеобюро обнародовало прогноз, из которого следовало, что предстоящие несколько часов будут спокойными. После полудня авиаторы устремились на ярмарочную площадь округа Моррис. И еще до рассвета все благополучно приземлились в Вичите, где перед камерами Марион Морган в свете ослепительных ламп с ртутными дугами драматично расхаживал Престон Уайтвей.
Операторы Марион управляли двумя камерами — вторую Уайтвей считал неоправданным расходом и до последнего времени не желал о ней слышать, хотя Марион заверяла, что две камеры создадут широкую картину, которая привлечет больше публики. Одну камеру она направила на издателя, второй пыталась поймать реакцию газетных репортеров.
Завтра, провозгласил Уайтвей, — официальный день отдыха. Он не будет засчитан как время пятидесятидневной гонки, потому что:
— Завтра я устраиваю такой грандиозный прием, какого штат Канзас еще не видел. Будем праздновать мою помолвку с мисс Джозефиной Джозефс — «Любимицей Америки в воздухе».
Марион Морган со своего места между камерами удивленно переглянулась с Исааком Беллом. Белл недоверчиво покачал головой.
Корреспондент «Сан-Франциско инквайерер» получил право задать вопрос.
— Когда же бракосочетание, мистер Уайтвей, сэр?
Другие работники Уайтвея, следуя полученной инструкции, хором спросили:
— Должны ли мы ждать окончания гонки?
— Джозефина и слышать об этом не желает, — радостно ответил Уайтвей. — По особой просьбе моей прекрасной невесты свадьбу на самую широкую ногу мы сыграем в великом городе Форт-Уорте, в «Колизее», известном, как «самый роскошный и преображаемый павильон во всем западном полушарии». Мы сочетаемся браком, когда великая воздушная гонка Уайтвея через всю страну от Атлантического до Тихого океана на Кубок Уайтвея, с призом пятьдесят тысяч долларов, прилетит в Форт-Уорт, штат Техас.
Марион улыбнулась Беллу и одними губами произнесла:
— Бесстыдно.
Белл улыбнулся ей в ответ.
— Беззастенчиво.
Но невозможно было отрицать, что Уайтвей вновь привлек к своей воздушной гонке внимание публики успешнее, чем Ф. Т. Барнум, Флоренц Зигфельд [25] и Марк Твен вместе взятые.
Оставался единственный вопрос: почему Джозефина передумала? Ее время в гонке улучшается, она часто обгоняет других. Ее аэроплан ведет себя безукоризненно. Ей нечего опасаться проигрыша.
25
Американский бродвейский импресарио, наиболее известный по своей серии театральных шоу «Безумства Зигфельда» (1907–1931).
Глава 32
«УЗНАЙТЕ ВСЕ О ДМИТРИИ ПЛАТОВЕ», —
телеграфировал Исаак Белл аналитикам Ван Дорна в Чикаго и Нью-Йорк. Он был уверен, что русский изобретатель зачем-то уговорил Джозефину выйти за Престона Уайтвея.
Зачем Платову, чтобы Джозефина вышла за Уайтвея, оставалось загадкой. Но рослого детектива интересовало, откуда у Платова возможность повлиять на Джозефину в таком глубоко личном деле, как замужество?
Белл не мог отмахнуться от такой загадки человека, который бывал повсюду на поле и которого привечали во всех вагонах-ангарах. Особенно после того как Дмитрий Платов добровольно вызвался помогать Эддисону-Сидни-Мартину вместо убитого механика за несколько дней до того, как у англичанина сломался пропеллер и аэроплан упал в канзасский ручей. И если на гонке среди механиков есть тот, кто знает дело, так это именно Дмитрий Платов.
Предварительный отчет аналитиков, пришедший по телеграфу полдня спустя, ошеломлял.
Сведения о Дмитрии Платове нашлись только в архиве «Агентства Ван Дорна», в вырезках о подготовке к гонке Уайтвея в Белмонт-парке и в собственных отчетах Исаака Белла с поля. Газетные репортеры с разной степенью точности описывали революционный термодвигатель, но тоже только в статьях, посвященных его катастрофе, сопряженной с гибелью главного механика Стива Стивенса.
Белл задумался над значением такого отсутствия сведений. Оно соответствовало словам Даниэллы ди Веккио о том, что она никогда не встречала Дмитрия Платова на Международном салоне воздухоплавания в Париже и даже никогда не слышала такого имени.
Возможно ли, что Платова не было в Париже на встрече? Но, если его там не было, у кого Марко Селер купил свой так называемый «реактивный» двигатель?
Белл телеграфировал аналитической службе:
«СОСРЕДОТОЧЬТЕСЬ НА ТЕРМОДВИГАТЕЛЕ.
ПОБЫСТРЕЙ!»
Потом вызвал Дэшвуда в свой вагон.
— Игроки отменяются. Следите за Дмитрием Платовым. Следуйте за ним, как тень, но он не должен об этом знать.
— Что мне искать?
— Мне почему-то с ним неловко, — сказал Белл. — Возможно, он действительно ни при чем. Но у него была возможность повредить аэроплан англичанина.
— Его не Гарри Фрост подослал? — спросил Дэшвуд.
— Он может оказаться кем угодно.
Исаак Белл приветствовал немногочисленных ван дорнов с юго-запада, которые прибыли в его распоряжение для охраны свадьбы Джозефины от пулеметов Гарри Фроста. Когда частные детективы собрались в его вагоне в Форт-Уорте, он объяснил свою стратегию.
— Лишить Гарри Фроста возможности подобраться так близко, чтобы навредить. Просмотрите все свои контакты. Нас мало, но, если мы используем свои связи с юристами, железнодорожной полицией, осведомителями, игроками и преступниками, которые у нас в долгу, мы можем оборудовать периметр на дистанцию стрельбы из кольта и держать Фроста за его пределами.
Опасность представляла дальнобойность украденных кольтов. Эти пулеметы были смертельно опасны на дистанции в милю. Но Фрост мог утроить это расстояние, подняв ствол для так называемой навесной стрельбы, когда пули обрушиваются сверху не на конкретную цель, а на группу людей с расстояния в четыре с половиной тысячи ярдов, то есть почти с трех миль.
— На самом деле все не так безнадежно, — заверил Белл Ван Дорна. — Шериф Форт-Уорта любезно предоставил нам целую армию помощников, в том числе работников с окрестных ранчо. Они сразу узнают чужака. И мы привлекли железнодорожную полицию. С нами сотрудничают Техасская железная дорога и дорога «Форт-Уорт — Денвер».
— А что если Гарри Фросту придет в голову та же мысль и он наймет местных? — спросил детектив из Лос-Анджелеса — он был в кремовом котелке и розовым галстуке и только что сошел с поезда.
Белл сказал:
— Что скажешь на это, Уолт?
Он кивнул своему старому другу Уолту Хэтфилду по прозвищу Техасец, который приехал верхом.
Прямой, как железнодорожный рельс, и такой же крепкий, прежний техасский рейнджер смерил взглядом калифорнийского щеголя из-под своего стэнтона.
— Ничто не помешает Фросту нанять банду из местных, — протянул он. — Но, если они попытаются проникнуть в город, их сразу узнают полицейские. Они им хорошо известны. Однако, Исаак, — обратился он к Беллу, — заметить Фроста еще не значит остановить его. Я читал о твоих приключениях и вижу, что Фрост ничего не боится. Он бы и ад штурмовал с ведром воды.