Гонка
Шрифт:
Его прозвали «Шустрый Джимми», потому что выговорить «Престоджакомо» англичанам было трудно. Сам он давно узнал Риггза и старался не приближаться к нему. И в разгар грозы столкнулся с ним нос к носу.
— К чему эта русская маскировка? — спросил Риггз. — Бьюсь об заклад, тебя опять поймали на краже, как когда-то в Бирмингеме. Волочиться за дочерью старика — одно дело, удачи тебе, но красть конструкцию, которую он разрабатывал всю жизнь, — низость. Старик хорошо с нами обращался.
Селер осмотрелся. Они были одни. Вблизи навеса никого.
— Замысел старика не сработал. Это была неудача.
Риггз покраснел.
— Неудача, потому что ты украл раньше, чем он закончил… Это ведь ты просверлил распорку крыла?
— Нет, не я.
— Я тебе не верю, Джимми.
— А мне все равно, веришь ты или нет.
Лайонел Риггз ударил себя в грудь.
— Мне не все равно. Босс хороший человек. Может, он и аристократ, но он хороший человек, пусть победит — это справедливо. Он не заслуживает смерти в катастрофе, подстроенной бездельником вроде тебя.
Марко Селер снова огляделся и убедился, что они одни. Дождь усилился и буквально колотил по жестяной крыше. Марко ничего не видел в шести шагах от себя. Он сказал:
— Не забывай, я делаю инструменты для машины.
— Забудешь тут! Этому научил нас старик. Он дал нам крышу над головой. Кормил завтраком, обедом, поил чаем. И учил хорошо оплачиваемой работе. А ты в благодарность украл его мечту. И разрушил ее, потому что слишком ленив и нетерпелив, чтобы что-то закончить.
Селер сунул руку под плащ и вынул из пальто логарифмическую линейку.
— Знаешь, что это?
— Логарифмическая линейка, она у тебя вместе с бакенбардами для маскировки.
— Считаешь, что это всего лишь логарифмическая линейка?
— Я видел, как ты ею размахивал. А что это?
— Давай покажу.
Селер поднес инструмент к слабому свету, падавшему из открытой двери. Риггз следил за ним глазами, и Селер махнул линейкой назад, как скрипичным смычком. Риггз ахнул и схватился за горло, пытаясь остановить поток крови.
— Это бритва, а не линейка, которой размахивает «Дмитрий Платов». Бритва, на всякий случай. Ты этот случай и есть.
Риггза выпучил глаза. Он отпустил горло и схватился за Селера. Но в его руках не осталось силы, и он упал, обрызгав итальянца кровью.
Селер смотрел, как механик умирает у его ног. Он во второй раз убил человека, и это далось не легче, хотя дело того стоило. Руки у него дрожали, он чувствовал, как его охватывает паника, грозя превратить мозг в бесполезную массу, не способную думать. Надо бежать. Он не может избавиться от тела, его некуда спрятать. Дождь прекратится, и его схватят. Он пытался придумать план бегства. Дождь смоет кровь с плаща. Но его все равно схватят. Он посмотрел на бритву и вдруг представил себе, как она разрезает ткань.
Он быстро наклонился, взрезал карманы Риггза и забрал мелочь, пачку банкнот и бумажник, в котором были еще деньги. Все это он сунул в карманы, потом разрезал жилет Риггза и забрал его дешевые никелированные карманные часы. Осмотрел тело, увидел золото и снял обручальное кольцо. И убежал в дождь.
Времени на саботаж не оставалось. Если каким-то чудом убийство сойдет ему с рук, он вернется и попробует снова.
В ста двадцати милях от Колумбии, что в штате Иллинойс, не доезжая реки Миссисипи, пассажирский поезд, идущий на запад, замедлил ход и остановился на боковом пути. Марко Селер надеялся, что остановка вызвана необходимостью набрать воды. В своем паническом бегстве он цеплялся за беспочвенную надежду, что, если переберется через Миссисипи, его не поймают. Молясь, чтобы остановка сделана только ради воды, он прижался лицом к окну и изогнул шею, чтобы видеть маленький бак. Но зачем останавливаться так близко от города?
Два дельца, сидевшие напротив Марко в дорогом вагоне первого класса (Селер решил, что безопаснее бежать в таком), как будто смотрели на него. В проходе послышался какой-то шум. Селер уверился, что сейчас увидит могучего шерифа со звездой на груди и пистолетом в руке…
Но по вагону пробежал мальчишка-газетчик с криком:
— К нам приближается великая воздушная гонка!
Марко Селер купил номер «Ганнибал курьер пост» и со страхом стал искать статью об убийстве с описанием его внешности.
Гонка занимала половину первой полосы. Жирным шрифтом приводилось высказывание Престона Уайтвея, которого характеризовали как «умного и осмотрительного бизнесмена». Уайтвей сказал: «Я опечален недавней смертью Марка Твена, певца Ганнибала, но еще печальнее, что мистер Марк Твен не дожил до того, чтобы увидеть в своем родном городе Ганнибале, штат Миссури, Великую воздушную гонку на кубок Уайтвея через всю страну от Атлантического до Тихого океана».
Селер поискал статьи о событиях за пределами штата — эти местные газеты узнавали о них из телеграфных сообщений. Прежде всего он увидел интервью с «известным авиационным специалистом», который сказал, что «Кертис» с воздушным винтом — аэроплан, который никому не победить. «Он намного прочней и быстрей остальных, и его мотор работает лучше с каждым днем».
«Теперь, без Риггза, он не будет так быстро улучшаться», — подумал Селер. Но знаменитый баронет без труда найдет других механиков, готовых поддержать победителя. А его аэроплан по-прежнему представляет главную угрозу для Джозефины.
Селер стал просматривать газету в поисках своего описания. Вызвана милиция штата. Сердце его дрогнуло, но он тут же прочел, что причина в забастовке на цементном заводе в Ганнибале. Организацию забастовки приписывали «итальянцам», которые теперь искали защиты в итальянском консульстве в Сент-Луисе. Слава богу что я притворялся русским, подумал Селер, поглядев надельцов, которые, опустив газеты, мрачно смотрели на него. Переодетый, он не выглядит итальянцем, но нельзя было отрицать, что выглядел он в большей степени иностранцем, чем любой другой пассажир в вагоне. Или они уже прочли об убийстве и видели его описание — курчавые волосы и бакенбарды, вечная логарифмическая линейка и соломенная шляпа с модной красной лентой.
Ближайший бизнесмен наклонился через проход.
— Эй! — обратился он к Селеру. — Эй… мистер?
— Вы это мне, сэр?
— Вы забастовщик?
Селер взвесил, что более рискованно — быть иностранным агитатором или беглым убийцей, и решил разобраться с непосредственной угрозой.
— Я авиационный механик, работаю на гонках на Кубок Уайтвея.
Их подозрения рассеялись, лица прояснились.
— Вы с гонки? Садитесь сюда, приятель!
Протянув через проход мягкие розовые ладони, бизнесмены энергично затрясли руки Селера.