Горбун, Или Маленький Парижанин
Шрифт:
Она чувствовала, как трепещет рядом с нею Аврора.
— Но что же вам еще нужно? — вскричал господин де Сегре. — Чтобы его заживо колесовали на Гревской площади? Его королевское высочество не любит такого рода экзекуций, если дело не касается примерного наказания банковских мошенников.
— Стало быть, его приговорили к смертной казни? — прошептала Аврора.
— А как же, прелестное дитя? Вам хотелось бы, чтобы его посадили на хлеб и воду?
Мадемуазель де Невер рухнула в кресло.
— Что с нашим милым сокровищем? —
Председатель поклонился, крутанулся на каблуках и направился к двери, покачивая бедрами, что считалось тогда хорошим тоном. Спускаясь с лестницы, он бормотал:
— Еще один шаг к должности президента парламента. Теперь принцесса Гонзаго никуда не денется, я связал ее по рукам и ногам.
Принцесса стояла, устремив взгляд на дверь, за которой скрылся Сегре. Что же касается Авроры, то она была совершенно ошеломлена. Она сидела в кресле очень прямо, устремив в пространство невидящий взгляд. Больше в зале канцелярии никого не было. Мать и дочь и не помышляли о том, чтобы обменяться мыслями или попытаться выяснить еще что-нибудь. Они буквально обратились в статуи. Внезапно Аврора протянула руки к дверям, в которые вышел господин председатель. Дверь эта вела в помещение суда и к выходу для судейских.
— Вот он, — произнесла она голосом, который, казалось, не мог принадлежать живому существу. — Он идет, я узнаю его шаги.
Принцесса прислушалась, но ничего не услышала. Она взглянула на мадемуазель де Невер, а та все бормотала:
— Он идет, я чувствую. О, как бы мне хотелось умереть прежде, чем он!
Прошло несколько секунд, и дверь действительно отворилась. В ней появились стражники. Между ними с обнаженной головой и связанными спереди руками шел шевалье Анри Лагардер. Позади, в нескольких шагах шествовал доминиканец с крестом в руках. По щекам принцессы покатились слезы; Аврора сидела неподвижно и смотрела на шевалье сухими глазами. Завидя женщин, Лагардер остановился у порога. С печальной улыбкой он склонил голову, словно приветствуя двух дам.
— Только одно слово, сударь, — попросил он у сопровождавшего его пристава.
— У нас тут порядки строгие, — ответил тот.
— Принцесса Гонзаго, сударь! — вскричала несчастная мать, бросаясь к приставу. — Кузина его королевского высочества! Не отказывайте нам!
Пристав в изумлении уставился на нее. Затем повернулся к приговоренному и сказал:
— Не могу отказать человеку, обреченному на смерть. Только поскорее.
Он поклонился принцессе и вместе
7. ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ
Через открытую дверь в канцелярии слышались шаги часовых в соседней прихожей, но в зале больше никого не было. Последнее свидание проходило без свидетелей. Встав с кресла, Аврора ждала Лагардера. Она поцеловала его связанные руки и подставила ему свой белый как мрамор лоб. Лагардер молча прикоснулся к нему губами. Когда взгляд Авроры упал на рыдавшую в сторонке мать, по ее щекам наконец-то заструились слезы.
— Анри! Анри! — воскликнула она. — Вот как суждено нам было снова свидеться!
Лагардер смотрел на девушку так, словно хотел всю любовь сосредоточить в своем взгляде, все святое чувство, которое многие годы составляло смысл его жизни.
— Я никогда еще не видел вас столь прекрасной, Аврора, — тихо промолвил он, — и никогда еще ваш голос не ласкал с такою нежностью мое сердце. Благодарю, что пришли! Я находился в заточении недолго, и все эти часы были наполнены памятью о вас. Благодарю, что вы пришли, мой обожаемый ангел! И вас, сударыня, — продолжал он, повернувшись к принцессе, — я тоже благодарю. Вы ведь могли отказать мне в этой последней радости.
— Отказать? Вам? — пылко воскликнула Аврора.
Заключенный перевел взгляд с ее гордого лица на склоненную голову принцессы. Он обо всем догадался.
— Это скверно, — проговорил он, — так быть не должно. Аврора, вот первый упрек, на который осмелилось мое сердце и мои уста. Я вижу, что вы приказали, и ваша мать покорно последовала за вами. Не отвечайте, Аврора, — остановил он девушку, — время идет, и я не успею уже преподать вам много уроков. Любите же свою мать, повинуйтесь ей. Сегодня вас извиняет ваше отчаяние, но завтра…
— Завтра, Анри, — решительно перебила его девушка, — завтра, если вы умрете, я умру тоже!
Лагардер попятился, и на лице его появилось выражение суровости.
— У меня было утешение, — сказал он, — чуть ли не радость, потому что, покидая этот мир, я мог сказать: «Я оставляю здесь плод трудов своих, и там, на небесах, де Невер протянет мне руку, видя, что я сделал счастливыми его жену и дочь».
— Счастливыми? — повторила Аврора. — Без вас?
И она рассмеялась так, словно рассудок ее помрачился.
— Но я ошибся, — продолжал Лагардер, — у меня нет этого утешения, вы отнимаете у меня эту радость. Выходит, я трудился двадцать лет лишь для того, чтобы в последний час весь мой труд пошел насмарку. Что ж, наше свидание длится уже достаточно долго. Прощайте, мадемуазель де Невер!
В этот миг принцесса, тихонько подойдя к заключенному, поступила по примеру Авроры: она поцеловала его связанные руки.
— И вы же меня защищаете? — прошептала она. Аврора покачнулась, и принцесса обняла дочь.