Горбуны2.Сны
Шрифт:
– Вот кто как запоминает слова? – спросила она.
Какой-то парень усмехнулся и отмахнулся от нее… – Да какой там запомнить!
– Я запоминаю как последовательность, – ответила я…
– А надо строить визуальные ассоциации. Стол, на столе цветы, сверху табурет, сбоку шкаф! Все представлять визуально! – говоря это, она жестикулировала, как будто нагромождала один объект на другой.
Я запоминала как словарь – последовательность слов, а она строила визуальные ассоциации. В этом она и ошиблась, она назвала стул, а был табурет, потому что она
– В этой игре победила Арина! – сказала Наташа. – Писатель.
Я почему-то совсем не чувствовала себя победителем. И удивилась своей победе – я ведь ошиблась и пропустила часть слов… Но мне было все равно…
Все знали, что после свадьбы Наташа выпьет раковую опухоль.
После игры мы разошлись спать…
Пансионат
Здесь птицы не поют,
Деревья не растут,
И только мы, к плечу плечо
Врастаем в землю тут.
Песня Б.Окуджава «Мы за ценой не постоим»
Я плохо запомнила и пансионат за Питером, в котором мы жили… По-моему, он назывался «Чайка» или как-то похоже, длинным именем какой-то птицы на «г». Он был в нескольких остановках на электричке от самого Питера. Это был небольшое двухэтажное длинное строение типа санатория, с большим концертным залом, большой столовой. Вещей мы брали мало, ехали ненадолго… На улице было холодно, везде лежал снег…
В пансионате было много новых лиц – сюда приехали со всех концов России, здесь собрались из разных городов. Днем мы приехали, вечером разошлись по своим комнатам. Я жила в комнате на втором этаже с двумя незнакомыми девочками, за время поездки мы так и не подружились. Одна блондинка в очках с широким лицом, вторая выше меня с темными короткими волосами. Потом одну девочку отселили, а другую подселили вместо нее. Иногда с нами вместо девочки ночевал светловолосый мальчик. В мою комнату селили то тех, то других… Американцы были как будто мне уже не рады. Поездка была религиозной. И неверующая я чувствовала себя там лишней…
Мы разговаривали по комнатам, утром и вечером собирались в большом конференц-зале на общие встречи, в первый день нам раздали голубенькие листовки на шероховатой бумаге с анекдотами. Я прочитала в листовке: «На уроке: – В русском языке два отрицания: Я ничего не хочу. В английском одно – I don’t want anything. Но нет ни одного языка, в котором два утверждения означали бы отрицание. – Голос с задней парты: – Да, конечно!»
Столики в столовой были пластиковые, круглые, концертный зал старый, с пыльными бордовыми креслами…
Через черную дыру появился один из Келвинов Спенсермэнов с замороженной головой кошки Нади, которую они отрубили в июле 2003 года. Они все смеялись, как она рассказывала за несколько дней до смерти о всеобщей любви и прощении и просила Владимира не убивать солдат на перестрелках…
Спас на Крови
В первый день мы втроем, Саша, Яся и я, отпросились у Дэвиса погулять в Питер. Мы сели на электричку до Питера. Пансионат был в сорока минутах езды от центра.
Питер был красивый и заснеженный. Мы шли по Невскому Проспекту и заходили во все достопримечательности по дороге, храмы, музеи. Было солнечно, и погода располагала к прогулкам.
А в это время в пансионате расчленяли какого-то полицейского, когда бы его убили окончательно, мы смогли бы вернуться… «Саша Янченко» ждал какого-то знака от своих, что можно возвращаться…
И весь день мы смотрели достопримечательности вдоль Невского проспекта. Это называлось галопом по Европам. За сутки мы побывали частично в музеях, пофоткались на фоне храма Спаса на Крови, погуляли внутри, посмотрели Исаакиевский собор, немного прогулялись дальше по проспекту.
Большую часть времени мы ходили по Русскому музею, где встретили Марину Ковач и Иру Штолярову с каким-то молодым человеком в одном из залов. Они тоже на бегу смотрел картины. Мне показалось, что у билетера я увидела девушку, очень похожую на себя в синем вязаном свитере, которая что-то ему отдавала…
Я зашла в храм Спас на Крови, который мне напоминал храм Василия Блаженного в Москве, посмотреть храм изнутри, его иконы, алтарь, может, поставит свечку. Мне кто-то крикнул спуститься в подвал, я подумала, что кто-то знакомый…
– Эй, Арина! Держи коробку, – по-моему, Владимир Нагорбов передал мне коробку с автоматами. – Подними наверх… – В подвале был еще голос Эдама. Я отнесла коробку к выходу из храма, ее спрятали в каком-то закутке за занавеской. Я вышла.
Нагорбова я хорошо знаю. Я, можно сказать, с трех лет свидетель некоторых его преступлений.
Храм Спаса на Крови сейчас был основным складом контрабанды оружия Владимира Нагорбова, автоматы Калашникова здесь хранили и отправляли через порты за границу. Какая котовасия творится в этих прибрежных городах!
На самом деле Сашу Янченко сегодня играл полицейский, который два года назад был Джейком. А настоящий Саша все это время был в пансионате… Они поменялись уже вечером до электрички…
– Здесь Эдам со своими недавно бегал, перестрелку устраивал, – «Саша» показал на угол одного дома на Невском.
– Мы с родителями уже гуляли по Питеру. Отец возил меня в Питер в десять, – рассказывал нам «Саша Янченко». Иногда клоны могли рассказывать нам истории из своей жизни, а потом передавать их своим персонажам, перемешиваясь с ним. Сашин клон Леша неплохо ориентировался в городе, вечером обычно сам Саша Янченко читал туристические справки, чтобы рассказывать нам о достопримечательностях и создавать ощущение собственного превосходства. Он это любил!