Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)
Шрифт:
Впрочем, я и сам достаточно быстро засомневался в верности мысли, на обоснование которой затратил столько усилий. Прежде всего было доподлинно известно, что эта группа шляхты существовала в межвоенный период в той части Волыни, которая по Рижскому мирному договору 1921 г. отошла к Польше. Эта шляхта стала предметом весьма подозрительного внимания т.н. социологов, которых в большей степени волновала политическая конъюнктура, чем научный анализ 1097 . Работа, посвященная шляхте на этих землях, была написана С. Двораковским 1098 . Ее опубликовал созданный в июне 1938 г. Комитет по делам мелкопоместной шляхты в Восточной Польше, во главе которого стояли полковник А. Хорак, сенатор В. Пулнарович, а также Т. Чесляк и Ю. Одровонж-Пенёнжек. Отличавшиеся антиукраинскими настроениями, члены комитета не скрывали надежд на привлечение потомков упомянутой шляхты к «восстановлению польского могущества на кресах» в рамках «возвращения к истокам» в «деле объединения этой шляхты с польскими крестьянами, помещиками и интеллигенцией» 1099 . На Волыни появилось 141 товарищество, объединявшее 20 тыс. таких лиц. Комитет был вынужден признать факт глубокой украинизации этой группы, но несмотря на это связывал с ней большие надежды. Двораковский был склонен поверить, что если эту бедноту, отличающуюся «первобытной простотой» и привыкшую к «невероятной бедности», умело окружить солдатами, католическими священниками-миссионерами и внимательной администрацией, то в ней проснется «гордость происхождения» и она сможет стать авангардом в деле восстановления Великой Польши в границах до 1772 г.: «Этот край – регион с примитивной культурой, с населением, не определившимся в национальном плане или слабо определившимся, значительно легче, чем другие, поддастся влиянию высшей польской культуры» 1100 .
1097
Tarnawski A. Szlachta zagrodowa w Polsce poludniowo-wschodniej. Materialy do bibliografii. Lw'ow, 1938.
1098
Dworakowski S. Szlachta zagrodowa we wschodnich powiatach Wolynia i Polesia. Warszawa, 1939. В том же духе были и другие публикации, см.: Horoszkiewicz J. W poleskich za'sciankach szlacheckich // Ziemia. 1935. № 6 – 7; Memorandum w sprawie szlachty zagrodowej na Wschodzie Polski. Warszawa, 1938.
1099
Dworakowski S. Szlachta zagrodowa. (Komunikat Komitetu № 1). S. 116 – 118.
1100
Ibidem. S. 12 – 33.
Эти империалистические планы были расцвечены расистской идеологией. Согласно проведенным на местах опросам, польский элемент на украинской земле был признан носителем неоспоримо более высокой культуры по сравнению с местным населением. Двораковский отметил, что в селе Мочула «с антропологической точки зрения шляхта выразительно отличалась от крестьян [украинских. – Д.Б.]. С первого взгляда можно отличить шляхтича от крестьянина. У этих последних более выразительно проявляются черты лапоноидального типа» 1101 .
1101
Ibidem. S. 75. См. также работу, написанную в подобном же духе: Horoszkiewicz R. Szlachta za'sciankowa na ziemiach wschodnich. Warszawa, 1936.
Оставив в стороне вопрос о ценности данных наблюдений, историк не может не задаться другим вопросом – откуда в 1921 г. взялась эта группа, столь плохо поддающаяся опознанию и столь малоизвестная? Ведь не могла же она в 1863 г. провалиться сквозь землю, а затем вновь неожиданно заявить о себе через полвека.
Так возникла необходимость исследования, тем более что судьба этой группы, оставшейся по условиям Рижского договора на территории Польши, известна. Миколай Иванов 1102 был первым, кто показал, что в Белоруссии и на Украине советская власть хотела, так же как и польские националисты, использовать бывшую шляхту, правда с прямо противоположной польским националистам целью. Созданная в основном для нее на Правобережной Украине автономная область Мархлевщина в 1925 – 1935 гг. должна была стать кузницей «польской пролетарской культуры». По данным Иванова, 496 тыс. лиц, которые согласно переписи 1926 г. назвали себя поляками, были сконцентрированы на бывших помещичьих землях, хозяева которых бежали на Запад, и активно «реполонизировались» с помощью создаваемых польских школ, различных польскоязычных изданий, газет, радио, театров и администрации 1103 . Народные комиссары считали этих людей воском, пригодным для любых манипуляций. Советская система 1920-х гг., относительно открытая для национального развития, дала возможность достаточно широко возродиться католицизму в Мархлевщине, но курс на коллективизацию сразу же показал пределы податливости местного населения. В 1925 г. их «сгруппировали», а в 1935 г. в ответ на пассивное сопротивление стали массово депортировать в Казахстан и Сибирь. Если принять во внимание бедность этих людей, не может не удивлять неприятие ими принципов коллективизма и упрямый индивидуализм, особенно по сравнению с сопротивлением украинских «кулаков», драматично изображенным Василием Баркой в «Желтом князе». Откуда же у этих людей возникла такая привязанность к земельной собственности?
1102
Iwanow M. Polacy; Idem. Polonia w Zwiazku Radzieckim okresu miedzywojennego, kontrowersje wok'ol liczebno'sci // Dzieje Najnowsze. 1987. № 4. S. 29 – 51. Генеральный консул Польши в Харькове писал 2 марта 1925 г., что на Украине, особенно на Правобережной, насчитывалось 450 тыс. поляков, 9/10 из которых были «крестьянами». См.: Stan polsko'sci na Ukrainie // Przeglad Wschodni. Т. l. Z. 4. S. 847 – 851. Подобные данные представлены в: Lizak W. Rozstrzelana Polonia: Polacy w ZSRR, 1917 – 1939. Szczecin, 1990; Kupczak J.M. Polacy na Ukrainie.
1103
Kawecka K. Problemy rozwoju o'swiaty i kultury Polonii radzieckiej w latach 1921 – 1929 ze szczeg'olnym uwzglednieniem Ukrainy i Bialorusi // Kultura skupisk polonijnych. Warszawa, 1981. S. 255 – 273
В воспоминаниях польских помещиков XIX в. практически не встречаются упоминания об этих людях, поскольку авторов мемуаров прежде всего интересовали они сами и их ближайшее окружение 1104 . Их мало заботила судьба деклассированных. Однако сразу же после восстания 1863 – 1864 гг. в эмиграции вышла брошюра, где проблема деклассированной шляхты приобрела пронзительное звучание: «Кроме крестьянина были и есть на Руси другие рабы, которые хоть и не от Хама свой род ведут. Я хочу рассказать о чиншевой шляхте, о так называемых по-московски однодворцах, беднейших по сравнению с рабом-крестьянином, а есть их несколько сотен тысяч». О результатах деятельности Бибикова автор писал:
1104
Beauvois D. Eux et les autres. Р. 127 – 149.
Они оказались под непосредственной властью чиновников, которым им не было чем заплатить налог. Лишенные земли, они, земледельцы по традиции и по необходимости, разошлись по бескрайним владениям геральдической шляхты. Отданные на съеденье московских палачей, которые у них последний грош, заработанный с кровью, выуживали, они жались под крыло пана. Но тот оттолкнул своих братьев, не протянул тонущим руку помощи, забыл о них, позволил им пасть, и даже – какой позор! – превратил их в инструмент собственной выгоды, наложив на них повинности и подати, которые почти равнялись крепостничеству. Покинутый, беззащитный, под гнетом и в нищете однодворец, предки которого с оружием в руках под Волей ставились [в районе Варшавы, где проходило избрание королей. – Д.Б.], которым не раз гордилась его земля, всегда был щитом и защитой для нее, сегодня ведет в ней жизнь бродяги, потерял человеческий облик, спился, стал глупее и беднее крестьянина, не слыша никогда братского слова, он потерял даже свои традиции 1105 .
1105
Gozdawa (pseud.). Ru's przed i po powstaniu. S. 26 – 27.
Далее автор выражал обманчивую постромантическую надежду на то, что вопреки всему эта шляхта еще сможет постоять за Польшу: «К чиншевой шляхте идти надо… с открытым сердцем и правдой, ничего не обещая лишнего, не обманывая ее, чтобы знала, что главное, что выиграет, а что может потерять. Так подготовленная к борьбе, она станет несравненным войском. К ней обращаться надо с теми словами, которые она в состоянии понять. С их же помощью следует оказывать на нее влияние, так может быть создано первое звено конспирации. Ее социальное положение ужасно, может на нее, несомненно, оказать влияние. Это огромная сила, которая в то же время остается невостребованной» 1106 . Нам предстоит убедиться в том, что подобные иллюзии могли появиться лишь в эмиграции.
1106
Ibidem. S. 32, 38 – 39.
В основном же упоминания о судьбе деклассированной шляхты встречаются крайне редко. Август Иваньский после 1876 г. в своих воспоминаниях оставил одновременно загадочный и тревожный намек: «…судьба в сотни раз худшая, чем судьба крепостного крестьянина, ожидала этих несчастных людей» 1107 . Ян Талько-Хрынцевич, который закончил свои мемуары в 1929 г., хорошо помнил времена, когда, работая врачом в местечке Звенигородка Киевской губернии, он регулярно посылал в 80-х гг. XIX в. письма в газету «Kraj» в Петербург за подписью «Ян Илговский». Он не мог писать о положении этой шляхты, так как киевским генерал-губернатором было запрещено поднимать о ней вопрос в печати. Однако в его мемуарах есть два упоминания, которые указывают направление возможного поиска: «Более крупные землевладельцы пригождаются правительству, потому что с целью округления своих имений отнимают землю у оседлой испокон веков чиншевой шляхты». В другом месте автор дает нам ключ к выбору правильного пути исследования, замечая: «Российское правительство, видя в чиншевиках политически нежелательный элемент, пыталось их устранить и нашло в лице землевладельцев желанную помощь. Недовольные небольшим чиншем, они предпочитали округлить свои земли, изгоняя из стоящих с незапамятных времен дворов чиншевиков, судьба которых была хуже крестьянской. Над чиншевой шляхтой сгустились тучи: гонения со стороны правительства, панов, племенная враждебность [nieche'c rasowa] и пренебрежение крестьян. Хотя чиншевая шляхта зачастую утратила язык и религию, она сохранила тем не менее воспоминание о своем происхождении…» 1108 Подобного рода аллюзии убеждают читателя, что драматичная история этой группы должна быть воссоздана в деталях. Это описание должно в силу обстоятельств заинтересовать, хотя раньше этого не случилось, сторонников представлений о Российской империи как о гармоничной многонациональной стране, а также более трезвомыслящих российских историков, переосмысливающих образ империи.
1107
Iwa'nski A. Pamietniki. S. 228 (примечание 3).
1108
Talko-Hryncewicz J. Z przezytych dni. S. 114, 150.
В других воспоминаниях также встречаются упоминания об «усадьбах мелкой шляхты», но описываются они с этнографической точки зрения. Их авторы вспоминают о присутствии этой группы в их родных местах, об их обычаях, они сожалеют, что эти люди говорили по-украински, но подчеркивают их верность католической вере и их отрицательное отношение к смешанным бракам. Один из мемуаристов писал, что «у нас нет никаких данных о количестве однодворцев в Подолии» 1109 . Даже те, кто сталкивался с массой этого населения, не делали из этого никаких выводов с исторической точки зрения. Например, Мошинский из Овруча записал лишь несколько анекдотических случаев и идеалистических замечаний о рудокопах (выплавлявших железо из найденной на болотах руды), которые обращались друг к другу, используя слово «пан» или «паночек» 1110 .
1109
Walewski W. Wspomnienia. S. 17.
1110
Moszy'nscy E. i R. Szkice. S. 224.
Сложно также найти какие-то более точные сведения и у немногих польских историков, которые могли бы и, наверно, должны были бы изучить судьбу данной группы. В книге З. Лукавского «Польское население в России в 1863 – 1914 годах» нет и намека на существование бывшей шляхты по той простой причине, что автор ограничился официальными данными переписи населения империи за 1897 г., где, естественно, о деклассированной шляхте не говорилось, так как с административной точки зрения эта категория исчезла, слившись с крестьянством 1111 . Приводимые там цифры не представляют для нас интереса, поскольку в них смешаны все поляки империи: нет разницы даже между поляками из собственно русских и западных губерний, а северо-западные губернии не отделены от юго-западных, хотя история последних, как уже отмечалось, после третьего раздела Речи Посполитой развивалась иначе.
1111
Јukawski Z. Ludno's'c polska w Rosji 1863 – 1914. Wroclaw, 1978. S. 81 – 82. Мы уже указывали на отсутствие дифференцированной трактовки категории крестьянства у Я. Бартошевича или В. Вакара в начале ХХ в., но это характерно и для современных работ. См.: Eberhardt P. Przemiany narodowo'sciowe na Ukrainie XX w. Warszawa, 1994. S. 15 – 36, 56 – 59.
Правда, в работе, касающейся Волынского воеводства в 1921 – 1939 гг. 1112 , приводится информация о том, что в районе Владимира, Ковеля и Луцка проживало около 80 тыс. потомков деклассированной шляхты, в том числе указывается на то, что их национальное сознание было слабо выраженным, однако не делается попыток выяснить причины деградации. Автор ограничивается ссылкой на общие свидетельства, полученные от людей, чей культурный уровень не давал возможности составить целостное стройное представление: «Рассказывали друг другу о происхождении местного польского элемента… прошлого Польши никто не понимал и никто об этом не задумывался. О падении Польши говорилось как о неминуемом справедливом конце, наказании божьем Панов за то, что мучили народ…» 1113
1112
Medrzecki W. Wojew'odztwo woly'nskie 1921 – 1939. Elementy przemian cywilizacyjnych, spolecznych i politycznych. Wroclaw, 1988. S. 116 – 117.
1113
Zyciorysy wiejskich dzialaczy Wolynia. Warszawa, 1938. S. 38 – 39. Цит. по: Medrzecki W. Wojew'odztwo woly'nskie.