Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)

Бовуа Даниэль

Потребность в утверждении своих позиций крупными землевладельцами, неспособность шляхетских избранников самостоятельно обеспечить выполнение барщины, нехватка служащих в губернских канцеляриях – все это свидетельствовало о парадоксальности сложившейся ситуации в недостаточно контролируемом Россией регионе.

Царская администрация, жестко ограниченная указом 1805 г. о выборах и не настроенная поощрять широкую интеграцию шляхты, которая превосходила по численности русское дворянство, в чиновничью систему, не могла предложить в этом регионе перспективу карьеры даже тем помещикам, которые этого хотели, не говоря уже о безземельной шляхте.

Этот однобокий подход, поддерживающий элитарную систему, являлся препятствием даже в том случае, когда лояльный польский аристократ становился губернатором. Мы уже видели, насколько ограничены были возможности Гижицкого на Волыни. В начале 1820-х гг. подобная ситуация возникла и в Подольской губернии. В 1822 г. граф Миколай Грохольский был назначен временно, а через год утвержден на должности губернатора, которую занимал до 1831 г. Его основным собеседником был предводитель дворянства этой губернии, граф Константы Пшездзецкий 338 , придворный камергер, кавалер ордена Святой Анны второй степени, кавалер медали «В память отечественной войны 1812 года» 339 , владелец 4538 ревизских душ; его стаж в пребывании на посту предводителя шляхты можно сравнить на Украине лишь с продолжительностью мандата его киевского коллеги: Пшездзецкий был предводителем дворянства с 1820 по 1850 г., тогда как граф Хенрик Тышкевич 340 – с 1826 по 1854 г. Эти трое поляков не обладали большей свободой действий, чем их русские коллеги и соседи. Тот факт, что оба – как волынский губернатор, так и подольский – были польского происхождения и довольно долго находились у власти, все же не позволяет согласиться с А. Миллером, согласно которому «до восстания 1830 – 1831 годов империя Романовых стремилась опираться здесь на местные элиты и непрямые формы правления» 341 . В Киевской губернии ни разу не был назначен губернатор польского происхождения, в то же время в Подольской с 1797 по 1822 г. было восемь, а в Волынской с 1797 по 1831 г. – двенадцать губернаторов непольского происхождения (кроме русских также назначались губернаторы французского, английского и немецкого происхождения).

338

В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона значится как Константин Пржездзецкий. (Прим. пер.)

339

В названии медали слово «отечественной» было написано со строчной буквы. (Прим. пер.)

340

Известен как Генрих Юзефович (Георгиевич) Тышкевич. (Прим. пер.)

341

Миллер А.И. Империя Романовых и национализм. С. 83.

Единственная уступка, которой Грохольскому удалось добиться 12 ноября 1827 г., была той же, что и уступка, сделанная в 1822 г. Волынской губернии, а именно увеличение количества должностей в полиции и уездных судах. Грохольский, так же как и волынский губернатор, ссылался на чрезмерное количество дел по контрабанде, необходимость контроля за корчмами, а также на уйму судебных процессов, часть которых, как он утверждал, передавалась третьим лицам из-за избыточной загруженности непосредственных исполнителей. Он добился дополнительных должностей от великого князя Константина, чью роль в полиции и войске этого края подтвердил еще Александр I во время своего пребывания в Варшаве 342 . Но, как и в остальных юго-западных губерниях, уступки относительно расширения административного потенциала требовали значительной доли лицемерия. Нельзя было не знать, что эти должности займут лица, которых запрещено избирать. Это решение очень напоминало ситуацию, характерную для всей империи, где разночинцы служили на должностях, которых гнушалась высшая знать.

342

РГИА. Ф. 1281. Оп. 11. Д. 107. Л. 1 – 109 – Отчет губернатора Грохольского за 1828 г. от 1 мая 1829 г., в особенности л. 6 – 9.

Сохранение лицемерной позиции при решении этого вопроса было характерно и для начала правления Николая I, которому, как известно, сначала пришлось решать более неотложные государственные дела. Поэтому какое-то время дворянские собрания в связи с выборами продолжали проверку, что было занятием в равной степени как напрасным, так и показательным. Можно вспомнить придирчивые расследования, проведенные в Подольской губернии после выборов 1797, 1802, 1809, 1814 гг. Чиновники не жалели чернил и в случае выборов 1823 г. Похоже на то, что Каменецкое губернское правление хотело сделать сюрприз своему новому руководителю М. Грохольскому и предводителю дворянства Пшездзецкому, или, возможно, Грохольский имел что-то против Пшездзецкого. Так или иначе, но полиция вновь обнаружила еще 177 шляхтичей, т.е. больше половины от общего числа депутатов, чье избрание было объявлено сомнительным. Такого результата полиция добилась, найдя 26 сентября 1823 г. указ Сената от 9 декабря 1815 г., согласно которому амнистия, провозглашенная 30 июня 1814 г., не касалась тех претендентов на выборные должности, против которых велся судебный процесс. Чиновники приложили невероятные усилия, чтобы доказать, что все упомянутые 177 депутатов находились под следствием. Обвинения были совсем разного порядка: преследование крестьян, отказ предоставить людей для сопровождения лошадей к границе, отказ сдать рекрутов по требованию предводителя дворянства, укрывание беглецов, попытки удушения, по всей видимости, в драке, разного характера кражи и, достаточно часто, отсутствие доказательства благородного происхождения (75 случаев).

Вершиной абсурда было то, что дело, тянувшееся свыше трех лет, превысило срок действия мандатов избранных шляхтичей. Сенат потребовал представить дополнительные объяснения лишь 26 июня 1825 г., а министр внутренних дел В.С. Ланской представил свое мнение Сенату лишь 22 декабря 1828 г. Он отнесся снисходительно к большей части обвинений, иногда довольно странно сформулированных: преследование крепостных-беглецов на австрийской территории; игра в карты на деньги; встреча с обвиняемыми в колдовстве женщинами; вырубка деревьев в казенных лесах и т.п. Избрание неподтвержденных шляхтичей было сурово осуждено, как и выборы зачинщиков драк и лиц, подделавших документы. Непонятно только, ради чего издавался императорский указ, который министр передал Сенату для исполнения 28 февраля 1829 г. Исполнять уже было нечего, срок полномочий шляхтичей на выборных должностях подходил к концу 343 .

343

Ibidem. Ф. 1286. Оп. 4. Д. 800. Л. 1 – 24 – О рассмотрении рапорта Подольского губернского правления о дворянах, состоящих под судом.

Остатки шляхетской автономии накануне 1830 года

Общей проблемой для всей империи были как трудности с комплектацией кадров на гражданской службе, так и негативное отношение аристократии к необходимости нести гражданскую службу. В связи с этим В.С. Ланской принял решение провести крупное расследование. 12 ноября 1827 г. всем губернаторам в империи был разослан печатный циркуляр с требованием в связи с дворянскими выборами 1829 г. отправить в Петербург «списки о числе дворян, кои по роду и количеству состоящей во владении их недвижимой собственности имеют право подавать голоса и вообще участвовать в дворянских выборах, с означением в тех списках и числа душ у каждого состоящих, равно о числе дворян присутствовавших на трех последних выборах» 344 .

344

Ibidem. Д. 603 (в трех томах, пронумерованных по алфавиту – А, Б, В) – О доставлении сведения о дворянах, имеющих право участвовать в дворянских выборах. Л. 386 – 494 – Отчет по Киевской губернии (том Б); Л. 162 – 193 – Отчет по Подольской губернии (том В); Л .428 – 700 – Отчет по Волынской губернии (том В). Лучше всего отредактирован отчет из Киевской губернии. В волынский отчет включено три длинных перечня имен за 1820, 1823 и 1826 гг. без каких-либо уточнений, он фактически бесполезен для нас. Столь серьезная перепись, которая должна была охватить всю империю, дает возможность увидеть, что в «многонациональной империи» отношение к тем или иным группам нерусской знати было разным. Во время выборов в Таврии серьезные проблемы возникли со списками татарских мурз, зато грузинским аристократам уже в 1827 г. были предоставлены все права русского дворянства без требования отбывать службу. См.: ПСЗ-II. Т. 2. № 921 и свидетельства принадлежности к дворянству в Курляндии, не ранее 1654 г., принятые 18 ноября 1830 г. (Ibidem. Т. 4. № 4104).

Несмотря на то что от присланной кипы бумаг властям не было особой пользы, в ней содержатся важные для историка данные о положении землевладельческой шляхты накануне Польского восстания 1830 г.

Только Киевская губерния выслала перечень шляхты, имевшей право голоса, с указанием действительного числа голосовавших в 1820, 1823 и 1826 гг. Подольская губерния такого списка не дала, были названы лишь количество действительных участников всех трех выборов и перечень избирателей за 1826 г. Сведения из Волынской губернии были не упорядочены; в них приводится достоверное количество избирателей лишь за 1823 и 1826 гг., данные же об их имущественном состоянии полны серьезных пробелов. Все полученные сведения объединены нами в следующей таблице.

Из-за нехватки данных за период между 1797 и 1820 гг. пришлось обратиться к сведениям 1797 г. с целью дать приблизительную оценку общего количества имений, принадлежавших помещикам, переданных во временное владение или заложенных и прочих. И хотя подобное сравнение достаточно условно, оно все-таки представляет интерес. Прежде всего бросается в глаза то, что после указа 1805 г., обязавшего составлять списки шляхты с правом голоса, прошло свыше 20 лет, однако две губернии из трех не были в состоянии их представить. 606 лиц, получивших разрешение голосовать, выданное в Киевской губернии, составляют всего 35,81 % от общего количества вероятных землевладельцев и менее половины тех, кто в действительности принимал участие в выборах. В свою очередь, согласно данным за 1826 г., налицо был 281 избиратель, т.е. не больше 16,6 % землевладельцев, а это означает, что 83,4 % не принимало участия в голосовании. Это свидетельствует о таком же ограниченном уровне «гражданской деятельности» шляхты, как и на момент разделов Речи Посполитой. Правда, в Волынской и Подольской губерниях по сравнению с 1797 г. количество принимавших участие в «сеймиках»/дворянских собраниях удвоилось (260 избирателей), однако продолжало оставаться незначительным относительно вероятного количества помещиков: 675 избирателей в Подолье в 1826 г. составляли 14,5 % (при 85,5 % отсутствующих), а 892 избирателя на Волыни в 1823 г. – 19,05 % землевладельцев (при 80,95 % отсутствующих). Уровень участия в дворянских собраниях везде был низким. Официальное объяснение, содержавшееся в сопроводительных письмах предводителей шляхты и губернаторов, например Киевской губернии, было следующим: многие шляхтичи до этго времени все еще не были внесены в родословные книги, а потому их не могли внести в списки лиц с правом голоса, в то же время отсутствие данных о количестве крепостных у тех или иных шляхтичей было связано с тем, что они не прошли регистрацию ни в казенных палатах, ни в шляхетских собраниях. В Подольской губернии выражали сожаление в связи с тем, что к сокращению количества шляхты, которая могла бы принять участие в голосовании, вело обязательное требование состоять на государственной службе, а также что лиц, проживавших по праву совместного владения, лишили права голоса. Все это, по мнению авторов документов, приводило к тому, что избирали немало сыновей из бедных семей, чтобы помочь им выжить. Как нам уже известно, эта благотворительность носила мнимый характер. В отчете из Волынской губернии зачастую «забывали» указать количество крепостных, принадлежавших шляхтичу, а если какие-то пометки и делались при небольших землевладениях, то, как правило, указывалось количество дымов, что давало возможность снизить обязательный порог в 25 душ или даже в 8 дымов.

Данные по мелким владельцам (менее сотни крепостных мужского пола, этот ценз будет установлен после 1831 г.) говорят о том, что их было немало во всех трех губерниях, чем и объясняется упорное нежелание крупной шляхты исполнять менее престижные выборные функции. В Киевской губернии на 606 избирателей приходилось 113 мелких владельцев, 54 из которых имели от 50 до 100 душ, а 59 – всего от 25 до 50 душ. Судя по данным из двух других губерний, их реальное участие в выборах должно было быть большим по сравнению с крупными землевладельцами. Наиболее ярко это видно на примере Подольской губернии, где к 675 избирателям в 1826 г. было без колебаний и вопреки закону причислено 88 шляхтичей, которым принадлежало менее 25 душ; 90 лиц, у которых было от 25 до 50 душ, и 70, владевших от 50 до 100 душ. В данной губернии было 248 владельцев, в чьей собственности находилось менее 100 душ мужского пола, т.е. больше трети избирателей (вероятно, избранных) принадлежало к мелким или к очень мелким помещикам 345 , которые после 1831 г. будут лишены «гражданских» прав.

345

Эти подсчеты основаны на упомянутых отчетах. Следует также отметить, что подтверждение принадлежности к шляхте, которое тогда вроде бы немного ускорилось, не влияло на участие в дворянских собраниях, особенно в Волынской губернии, где было достаточно шляхтичей, не имевших крепостных, которые жили на своих наделах, в частности овруцкая околичная шляхта, но, несмотря на это, были внесены в родословные книги. Имеретинский пишет, что видел в Житомире 33 тома, переплетенные ин-фолио с позолотой, копии которых были представлены губернатору и Герольдии в 1828 г., где содержалось подтверждение для 7518 семей. (См.: Имеретинский Н.К. Дворянство Волынской губернии. С. 364 – 365). После 1831 г. все это будет пересмотрено, но даже к моменту «окончательной» подготовки эти реестры не имели никакой ценности в глазах Петербурга. О реакции Николая I см. далее.

Географически распределение избирателей в 1826 г. было следующим:

Тот факт, что сведения об избранных на должности с этого времени старательно проверялись и высылались в Министерство внутренних дел, говорит о том, что лишь в крайне редких случаях ставился знак равенства между выборными и коронными должностями. И хотя, к примеру, К. Пшездзецкий, который на протяжении трех десятилетий был предводителем дворянства и грудь которого была увешана наградами, любил вспоминать, что с 29 июля по 21 сентября 1826 г. он исполнял обязанности камергера при дворе во время подготовки и проведения торжеств по случаю коронации Николая I в Москве, за что был удостоен чина статского советника, но при этом председателю главного суда Фабиану Липинскому, награжденному орденом Св. Анны 3-й степени и Св. Владимира 4-й степени, не было дано чина по Табели о рангах. Среди трех судебных заседателей двое были титулярными советниками. В дворянском собрании было еще несколько коллежских и губернских секретарей, а также в уездах иногда встречались коллежские регистраторы. Многие избранные, не имевшие чинов, выполняли, как уже отмечалось, функции, которые соответствовали официальному понятию о службе, – занимались поставкой рекрутов, лошадей и скота для армии в 1812 г., проводили профилактические мероприятия во время эпидемий, отвечали за межевание казенных земель. Но, по-видимому, они не считали себя состоящими на государственной службе. Судьи указывали в таких списках лишь их род занятий, при этом некоторые из них несли государственную службу в качестве уездных исправников 346 .

346

РГИА. Ф. 1286. Оп. 4. Д. 575. Т. А-Б – Список избранных Подольским дворянским собранием в 1826 – 1829 гг. и личные данные по каждому из них.