Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)
Шрифт:
Поскольку само понятие «действительного дворянства» не предусматривало возможности пополнения сословия извне, Васильчиков указывал на то, что нововведения Петра I привели к некоему хаосу: «Примеры всех просвещенных государств показывают, что потомственное дворянство есть такое достоинство, которое принадлежа исключительно известному сословию людей, никаким общим для всех сословий способом не приобретается и что служба доставляет чины, но чины приносят токмо личные преимущества и не дают прав действительного дворянства». Князь указывал на то, что «чем определительнее проведена черта, отличающая одно от других, тем более они процветают». Петр I, несомненно, уделял большое внимание системе чинов. Однако тогда дворянство было не таким многочисленным и не считало службу «непременной для себя обязанностью». В настоящее время количество дворянства увеличилось, и у государства имеется достаточно чиновников. Васильчиков указывал на то, что одновременно с этим темп продвижения по службе значительно ускорился. Ежегодно появляется несколько тысяч новых «мелкопоместных помещиков». Поэтому «действительное дворянство» должно предоставляться «исключительно по монаршей милости. Тогда одна отличная заслуга и одно достоинство будет умножать число сочленов сего высшего в Государстве сословия». По его мнению, следовало перестать считать чин прапорщика достаточным для получения дворянства, для которого теперь следовало дослужиться до звания майора. В гражданской службе следовало признать необходимым порогом чины, соответствующие «чинам генералитетским», а не чин коллежского асессора.
Министр юстиции и его коллеги согласились с тем 435 , что слишком многие получают дворянство через чины и что этому злу следует положить конец, однако они не посмели высказаться против заложенных Петром I в 1722 г. священных принципов, предусматривавших возможность карьерного роста для верных слуг царя, даже если те происходили из низов. Члены Государственного совета признали также правильность мнения Канкрина в том, что «отнять надежду в достижении службой дворянства значило бы ослабить лучшую пружину, и при том нередко людей с отличными достоинствами […] подавлять в ничтожестве без всякой для Государства пользы». Этот двусмысленный пассаж сопровождался столькими оговорками, что практически полностью совпадал с предыдущей мыслью.
435
Ibidem. – Записка «По предмету приобретения наследственного дворянства посредством чинов» министра юстиции князя Лобанова-Ростовского, 1 сентября 1826 г. Л. 8 – 10. Следует отметить, что идея Канкрина о создании категории граждан была воплощена в указе 1831 г. с целью охватить городскую шляхту; этот указ окончательно утвердил деление шляхты на землевладельческую и безземельную: тех, кто жил в сельской местности, стали записывать в однодворцы, а городскую безземельную шляхту причислили к «гражданам».
Высокопоставленные должностные лица империи напомнили, что получение наследственного дворянства – дело нелегкое. Еще Екатерина II значительно затруднила доступ к нему указом от 16 декабря 1790 г. Министр юстиции Лобанов-Ростовский отмечал, что Александр I попробовал остановить процесс неконтролируемого увеличения чинов указом, подготовленным Сперанским, который, «к сожалению», не был претворен в жизнь. Лобанов-Ростовский усматривал причину «избыточного» получения дворянства в слишком щедрой раздаче отличий и орденов, в связи с чем советовал в первую очередь сократить милости такого рода, а также усложнить процедуру продвижения по службе от 13-го к 8-му классу. Более «экономное» награждение орденами Святой Анны и Святого Владимира позволило бы ничего не менять в Табели о рангах и таким образом не давало бы повода для сплетен и неуместных толкований.
Дискуссия в высших кругах в начале правления Николая I дает представление о степени косности социальных структур, что уже констатировалось в каждой из глав нашего исследования. Эта система не давала надежды на карьеру ни разночинцам, ни безземельной шляхте из западных областей империи; этот класс еще относительно свободных людей теперь был, несомненно, в еще большей степени обречен на маргинализацию.
Исключительность этой территории Российской империи состояла не только в плотности образовательных учреждений и количестве учащихся, но и в степени социальной напряженности, закончившейся взрывом в 1831 г.
Незначительному количеству учеников, которым удалось поступить в университет, и еще меньшему числу его выпускников, получивших конкретную профессию, следует противопоставить массу разочарованных «полуинтеллигентов», которые были достаточно образованны, чтобы почувствовать безнадежность своего положения, – людей, которых можно отнести к одному из проявлений специфики «многонациональной империи», не располагавшей потенциалом для интеграции различных культур.
Зачем шляхетским сыновьям, зажатым в тиски сословной системы, было заканчивать учебу, если они понимали, что это ни к чему не приведет? На примере гимназии в Виннице, о которой уже шла речь, видно, как постепенно отбивалась охота к знаниям. Получившие дома начальное образование мальчики охотно посещали первые три класса гимназии, но затем на протяжении последующих трех лет их количество неуклонно уменьшалось, и едва один из двадцати проходил учебный курс до конца. Инспектор К. Монюшко в 1824 г. зафиксировал следующие данные о количестве учащихся по классам:
Понятно, что десятилетняя программа, которую ввели в Кременецкой гимназии, а затем продолжили в Кременецком лицее, была адресована для совсем иной публики, однако уменьшение количества учащихся было присуще старшим классам всех учебных заведений. В только что упомянутом отчете Монюшко среди прочего отмечено, что из 1500 учеников, которые на протяжении 1814 – 1824 гг. учились в Винницкой гимназии, аттестат зрелости получили 127 лиц, из которых лишь 39 продолжило образование в Виленском университете.
Кроме тех немногих, кто, возможно, переломил в себе отвращение к службе в царской армии или к должностям по врачебной части, чем занимались остальные без аттестата или с аттестатом в кармане? У них было немного возможностей сделать карьеру, разве что они могли занять должность писаря в уездном суде или шляхетском собрании. Многие становились домашними учителями или счетоводами, управляющими или экономами в крупных имениях. Однако они не могли повлиять на эволюцию нерушимой социальной структуры, в основе которой лежал принцип благородного происхождения.
Невысокая репутация польской шляхты, о которой говорится в некоторых воспоминаниях 436 , жалкий духовный уровень судебных писарей, жестокое отношение к крепостным, поведение «гербовой службы», а именно экономов и управляющих, которые в меру сил и способностей угождали землевладельцам (как будет показано в следующей части), – все это были последствия горечи и деморализации. Какая-то часть шляхты избрала для себя обреченное на поражение восстание, предпочитая погибнуть или эмигрировать. Однако подавляющее большинство шляхты Правобережной Украины со своим багажом ненужных знаний еще сильнее, чем остальная часть Российской империи, прочувствовало идеи, высказанные в «Горе от ума» Грибоедова.
436
Przyalgowski A. Pamietniki // Pamietniki Polskie / Red. R. Bronikowski. T. I. Paryz, 1844. S. 75 – 80.
В 1852 г. генерал царской жандармерии в Белоруссии А.А. Куцинский, в очередной раз подводя общие итоги, отмечал, что высшая шляхта не разделяет демократических идей. Она полностью осознает, что ей лучше всего находиться под защитой сильного правительства. Все зло идет от мелкой шляхты, от этого племени адвокатов, экономов, писарей и других разночинцев (отметим, что уподобление мелкой шляхты разночинцам уже окончательно утвердилось к тому времени). Нельзя не отметить парадоксальности этого сопоставления. Генерал отмечал, что западные губернии отличались общей склонностью к образованию. Подобную оценку давал и Сперанский в 1828 г. По мнению Куцинского, это приводило к тому, что на каждом шагу можно встретить образованного голодранца. Более того, он отмечает, что количество образованных, а то и вовсе ученых, которые хвастают происхождением своих предков, в этом крае неустанно растет 437 .
437
Улащик Н.Н. Предпосылки крестьянской реформы 1861 г. в Литве и Западной Белоруссии. M., 1965. C. 450 – 451.
В известной степени эти шляхтичи, хотя и в иной социальной пропорции, превратились в своего рода «лишних людей», и история их, как нам предстоит увидеть, обратилась позже в трагедию.
ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ:
1793 – 1830 годы
Аннексия литовско-руськой части земель Речи Посполитой поставила Российскую империю перед многочисленными проблемами, связанными с задачей интеграции этого региона. Несмотря на то что вплоть до 1831 г. созданные на этих землях губернии именовались «польскими», а Александр I неоднократно обещал воссоединить эти земли с Царством Польским, эти намерения так и не были осуществлены. Желания императора были во многом продиктованы чувством неловкости, которое ему внушала политика его бабки Екатерины II. Продлившесся почти четверть века правление Александра I, находившегося, с одной стороны, под влиянием князя Чарторыйского, а с другой i: – Н.М. Карамзина, характеризовалось колебаниями в решении польского вопроса. Лишь после Ноябрьского восстания, уже в эпоху Николая I, был избран второй из этих способов утверждения российской власти в этом регионе.