Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)

Бовуа Даниэль

Стремление землевладельческого меньшинства Правобережной Украины доказать свою преданность властям не помешало Петербургу держать его на коротком поводке, более того, не давало властям оснований доверять 10 тыс. помещикам, которые практически бесконтрольно владели большей частью дворянской земли и населения Украины. Именно против них Карамзин неустанно настраивал Александра I, и именно от них Панкратьев еще до 1810 г. стремился защитить украинских крепостных. В свою очередь, Аракчеева, великого князя Константина и самого Николая I возмущало уклонение этой шляхты от военной службы. Именно на эту шляхту киевский военный губернатор в 1827 г. обрушил первые деполонизаторские удары, когда им была предложена, как бы странно это ни звучало, языковая русификация. Впрочем, эти польские помещики и их потомки смогли сохранить вплоть до 1920 г., в чем нам еще предстоит убедиться, социально-экономическое превосходство на Правобережье Днепра.

И последний, четвертый, вывод замыкает круг, похожий на скользкую петлю, в которой вот-вот задохнется жертва. Этот регион, в котором, невзирая на избыток шляхты, недоставало административных

кадров, мог бы быть начиная с 1801 г. (момента создания университетов) хоть сколько-то выпущен из тисков сословных структур, что способствовало бы появлению открытого общества, основу которого составляла бы компетентная и образованная элита. Образование было крайне привлекательной целью для значительного числа шляхтичей. Однако так же, как в самой России не было места для разночинцев, так и в трех юго-западных губерниях не было будущего для образованных людей из бедной шляхты. Во-первых, 18 польских школ, созданных на Правобережной Украине и задуманных в качестве оплота польской культуры (до смерти Т. Чацкого в 1813 г.), постоянно вызывали подозрение властей. Во-вторых, в то время как после 1815 г. А. Чарторыйский и Ф. Плятер, находясь под влиянием идей об учреждении элитарных лицеев, захотели открыть подобный лицей в Кременце, в самой Российской империи образование стало восприниматься как угроза социальной стабильности. Из четырех тысяч молодых польских шляхтичей, обучавшихся на Украине, свыше 60 % были выходцами из безземельной шляхты. Именно этой группе, стремившейся к повышению своего статуса через образование, а не в силу происхождения, не было позволено пойти по избранному пути: в 1816 г. Козодавлев заклеймил излишнюю привязанность к рангам; в 1818 г. Голицын свел на нет присвоение ученых степеней в университетах; в 1819 г. уже сам Чарторыйский высказался за то, чтобы получаемое образование соответствовало социальному происхождению; в 1826 г. Васильчиков и слышать не хотел о категории «граждан», в которую могли попасть заслужившие отличия представители третьего сословия.

Сословное происхождение неумолимо одерживало верх над образованием; в результате школьная система, способная вывести общество на новый уровень развития, превращалась в бесполезное украшение. И хотя в этот период в школах Украины учились крупные и яркие личности, проявившие свой талант в будущем, в целом тогдашняя школьная система не привела к созданию новой социальной группы – интеллигенции. В 1828 г. Сперанский только и мог что сетовать на избыточную склонность к учебе в т.н. польских губерниях. Ему не дано было предусмотреть, что косность существующей системы в скором времени приведет к социальному взрыву.

Подведение итогов первого, почти сорокалетнего, периода российского господства на Правобережной Украине дает возможность глубже понять последующий ход истории, который мы предлагаем проследить читателю вместе с нами.

Часть II

1831 – 1863 годы

Глава 1

КРЕПОСТНОЙ И ЕГО ГОСПОДА. УКРАИНСКОЕ КРЕСТЬЯНСТВО

Продолжительная колонизация

Понять особенность менталитета подавляющего большинства польской шляхты Правобережной Украины можно, изучив ее взаимоотношения с местным населением – украинским крестьянством, говорившим на другом языке, исповедовавшим в большинстве своем иную религию и издавна находящимся в полной крепостной зависимости. Обращение к этой теме крайне важно для понимания сути того мира, в котором жила польская шляхта, а также российской политики, постепенно приспосабливаемой к особенностям этой группы. Впрочем, цифры говорят сами за себя. Существующая погрешность, связанная с методикой сбора данных царской администрацией, никоим образом не нарушает основных пропорций. Согласно данным 8-й ревизии 1834 г., на которую ссылаются все губернаторы до 1850 г., этнический состав населения был следующий 438 :

438

РГИА. Ф. 1281. Оп. 5. Д. 59З – Отчет волынского гражданского губернатора за 1850 г.; Д. 61 – Отчет киевского гражданского губернатора; Д. 78а – Отчет подольского гражданского губернатора. В отчетах уточнялось количество крепостных, указанных в рапорте генерал-губернатора за 1840 г. (Ibidem. Ф. 1490. Оп. 2. Д. 6344); эти данные используются в работе: Кабузан В.М. Народонаселение России в XVIII. Количество поляков получено путем сложения количества шляхтичей, подтвердивших свое происхождение, и числа деклассированной шляхты (однодворцы, граждане). См. об этом следующие главы второй части. В 1858 г. общее количество поляков в трех украинских губерниях составляло 493 767, что свидетельствует о высоком естественном приросте. См.: Зайцев В.М. Социально-сословный состав участников восстания 1863 г. (Опыт статистического анализа). М., 1973. С. 196. Стоит обратить внимание на количество польской шляхты. К примеру, во Франции в 1789 г. насчитывалось лишь 110 – 120 тыс. дворян, т.е. 25 тыс. семей. Ср.: Chaussinand-Nogaret G. La Noblesse au XVIIIe si`ecle. De la F'eodalit'e aux Lumi`eres. Paris, 1976. P. 47 – 49.

Как видим, количественно украинские крепостные в 10 раз превосходили польскую шляхту. Правда, в официальной статистике нет данных о количестве русских, ставших официальными хозяевами этих губерний после разделов Польши 1793 и 1795 гг. Несмотря на то что количество правительственных чиновников центральной администрации (канцелярии трех гражданских губернаторов, местная полиция) было незначительным, русское влияние ощущалось повсеместно. В 1840 г. в Киевской губернии было 21 175 солдат царской армии, в Подольской – 15 799, Волынской – 18 824 439 .

439

РГИА. Ф. 1409. Оп. 2. Д. 6344 – Отчет генерал-губернатора Д.Г. Бибикова по трем губерниям за 1840 г. Характерным сигналом усиления царского аппарата и имперской политики в отношении Правобережной Украины стало создание в 1832 г. управления генерал-губернатора в Киеве. О влиятельных чиновниках, контролировавших территорию, называемую теперь Юго-Западным краем, см. работы А.Д. Градовского, В. Шандры, В.В. Черкасова, М. Бармака, а также справочник: Губернии Российской Империи: История и руководители, 1708 – 1917. М., 2003. В изучаемый период должность генерал-губернатора Киева занимали В.В. Левашев (22.01.1832 – 09.06.1852); А.Д. Гурьев (30.08.1852 – 15.11.1837); Д.Г. Бибиков (29.12.1837 – 30.08.1852); И.И. Васильчиков (30.08.1852 – 12.11.1862). Об их преемниках пойдет речь в 3 части настоящей книги. Несмотря на призывы Панкратьева превратить Киев в истинную столицу украинских земель, ему еще было далеко до уровня, свойственного крупным городам. Н.И. Костомаров, живший там около 1845 г., не был от него в восторге, отмечая в автобиографии, что университет располагался среди полей, а на Крещатике не было магазинов, дома были деревянными, берега Днепра не были укреплены, а кругом все тонуло в грязи. Напротив, Харьков, по его мнению, был более ухожен. См.: Костомаров Н.И. Автобиография (1875) // Литературное наследие. СПб., 1890. С. 47 – 48.

Теперь судьба украинцев была не только в руках польских помещиков, но все в большей степени зависела от этой новой силы. Принимая во внимание постепенное появление малочисленной группы украинской интеллигенции, следует признать: исследуемый период стал прежде всего периодом борьбы между двумя империализмами, где ставкой в игре стали украинские души. Души как с административной точки зрения – исполнители подневольного труда, так и души в прямом смысле слова, которые следовало вырвать из сферы польского влияния и превратить в верноподданных слуг царя.

Имущественное положение поляков почти не претерпело изменений. В результате разделов Речи Посполитой конца XVIII в. и Ноябрьского восстания 1830 – 1831 гг. российские власти, о чем еще пойдет речь, конфисковали часть имений. Тем не менее владение землей с приписанными к ней крепостными продолжало оставаться практически исключительной привилегией поляков. В 1840 г. царское правительство сумело непосредственно подчинить себе лишь следующие группы украинских крепостных 440 :

440

РГИА. Ф. 1409. Оп. 2. Д. 6344 – Отчет генерал-губернатора Д.Г. Бибикова по трем губерниям за 1840 г.

В целом 415 100 крестьян было исключено из сферы польского влияния. К ним следует также добавить еще несколько тысяч крепостных, со времен Екатерины II принадлежавших российским частным владельцам (см. 3 главу этой части). Однако их количество было незначительным по сравнению с массой крестьян, все еще находившихся в полной экономической зависимости от традиционных владельцев. С этого времени царское правительство стремилось осуществлять более серьезный контроль за крепостными, настраивая их против польских помещиков. Количество крепостных в трех губерниях было следующим 441 :

441

Ibidem.

Царские власти внушали крепостным убеждение, что Польша больше не существует и что в их же интересах признать своим истинным благодетелем царя, поскольку их с русскими объединяет общая религия. На этих землях доминирующую позицию занимало православие, а грекокатоличество (униатство), преобладавшее до разделов Речи Посполитой, к этому времени уже лишилось большинства верующих. В 1840 г. генерал-губернатор с удовлетворением сообщал об удачном воплощении в жизнь указа 1839 г., которым, в частности, предписывалось приобщение небольшой группы униатов (130 тыс. душ) к православной церкви. 579 402 крестьянина-католика в трех губерниях (70 061 – в Киевской, 224 353 – в Подольской и 284 988 – в Волынской) было незначительным числом по сравнению с тремя миллионами православных 442 . Впрочем, властям не потребовалось особых усилий, чтобы разжечь в украинском крестьянстве тлевшую вражду к польской шляхте.

442

Ibidem.