Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)
Шрифт:

Проект устава лицея действительно был направлен против зарождавшейся и немногочисленной интеллигенции. Чарторыйский, который когда-то был ярым поборником идей Просвещения, теперь поддерживал предложения Рудзкого. Лицей был полностью передан в ведение попечителя, связь с Виленским университетом ограничивалась ежегодными отчетами «для сведения». Поскольку средства поступали только от одного мецената, контроль, и не только в финансовой сфере, за функционированием лицея, как и предусматривалось, был возложен на попечительский совет, трех членов которого должны были избирать на дворянском собрании. Таким образом, грубо нарушались принципы работы собраний, определенные Жалованной грамотой Екатерины II, не говоря уже о нарушении принципов народного просвещения, провозглашенных в 1803 г. Совет в уезде должен был возглавлять почетный директор (Джевецкий), а также два духовных лица, определяемых луцким и каменецким католическими епископами. Тем самым был положен конец светским тенденциям в образовании, унаследованным от польской Комиссии национального просвещения 1773 г. Избираемые на трехлетний срок, члены комиссии должны были собираться четыре раза в год для одобрения решений о приглашении, назначений и освобождения от должности преподавателей, кроме того, они могли вносить изменения в программы и перечень дисциплин. Преподаватели лишались инициативы и превращались лишь в исполнителей, которые получают плату и слушаются

приказов своих щедрых добродетелей 416 .

416

Ibidem – Устав Кременецкого лицея, приложение к дипломату, начало 1819 г.

Министр А.Н. Голицын представил достаточно много дополнительных замечаний по этому проекту. Это было связано с наступившим периодом крайних ограничений в распределении рангов и чинов (о чем еще пойдет речь). Власти не могли смириться с мыслью, что Кременецкий лицей будет сам присваивать степень студента или кандидата, так как опасались перепроизводства носителей чинов, связанных с этими академическими степенями. Голицын также не мог согласиться с давним желанием лицея самому, без помощи из центра, заниматься цензурой публикаций на Украине, кроме того, он хотел довести до конца расследование дел по присвоению бывших иезуитских владений.

Борьба, которую вели как окружение Филиппа Плятера, так и сам Чарторыйский до 1824 г., т.е. до момента, когда волынские и подольские учебные заведения официально были переподчинены Харьковскому университету, положив тем самым конец культурным амбициям поляков, лишь указала на существование тупиковой ситуации, возникшей в результате столкновения двух сил: с одной стороны, силы незыблемого сословного общества, привыкшего подчиняться приказам, и новой силы, в основе которой лежало знание.

В 1821 – 1822 гг. авторы волынских проектов с помощью Рудзского, неутомимо писавшего письма то попечителю, то министру просвещения, пытались преодолеть отрицательное отношение Вильны к предпринимаемым инициативам. Обвиняемые Вильной в увековечении польской анархии, активнейшие члены Житомирского дворянского собрания, напротив, представляли себя в роли достойных наследников Комиссии национального просвещения 1773 г. В обширных обращениях они доказывали, что действовали точно так же, как и их предки, которые заботились о сохранении свободы шляхетского сословия и бескорыстные «гражданские» чувства которых польское правительство так и не оценило. Рьяное выставление себя в роли единственных защитников гражданских добродетелей было своего рода защитой, которая, как оказалось, предвосхищала пока еще малозаметную, но уже предвидимую угрозу со стороны воспитанников школ, которые, проникшись мировоззрением своих учителей, станут действительно угрожать в 1823 – 1824 гг. существовавшей системе, в основе которой лежало благородство происхождения.

В это время «граждане» еще продолжали считать, что только они могут сохранять и развивать единственную оставленную в их распоряжении сферу управления – образование. В ответ на просьбу Голицына от 12 января 1821 г. представить наконец план решения вопроса о прежних иезуитских имениях волынские комиссары 4 ноября 1821 г. выступили с защитной петицией, в которой выразили nec plus ultra аристократический тезис об обязательном контроле за образованием. В качестве необходимого условия для предотвращения тревожного развития «духа корпоративности» среди представителей университетов авторы документа настаивали на том, чтобы признать любые притязания утратившими силу за истечением срока давности и подтвердить права нынешних владельцев. Подписавшие это обращение заявляли, что не понимают, почему им запрещается вмешиваться в учебный процесс, тогда как всеми царскими министрами просвещения этот принцип отстаивался. Правда, у «граждан» не было дипломов, но разве они не были всесторонне образованы? Профессура, стремящаяся стать отдельной кастой, по мнению «граждан», отличалась спесью и высокомерием. Вместо того чтобы во главе кафедр поставить профессоров из числа честных дворян, Виленский университет предпочел «заполнить их заурядными лицами, но зато избранными среди своих […], правительство, беспокоящееся о нуждах края, должно осознать необходимость поручить специальным органам контроль за учреждениями, занимающимися преподаванием и воспитанием. Поскольку местные дворянские институции сохранили свои прерогативы в судах и старательно [?! – Д.Б.] их исполняют, то представляется ненормальным то, чтобы Министерство народного просвещения было лишено их помощи». Далее в документе проявилось пренебрежительное отношение к «ученым»: «В нынешней ситуации единственным в южных губерниях исполнителем всего, что касается образования, является университет; он действует через своих членов, которые одновременно занимаются также контролем, то есть он является и судьей, и ответчиком […]. Практически невозможно, чтобы такой орган, в который входят лица, занятые исключительно научными теориями, и в результате этой особенности неспособный детально разобраться в потребностях края, мог приспособить образовательную систему к общественной жизни и точно оценивать результаты собственной деятельности».

Отвергавшее идею карьеры на основании заслуг, польское благородное сословие на Украине было крайне далеко от понимания мятежных настроений, охвативших шляхетскую молодежь Вильны, которая, подобно оппозиционным движениям в Европе, создавала тайные союзы и общества (правда, в процентном отношении в них состояла небольшая группа учеников и студентов). Единственное, о чем мечтала земледельческая шляхта – это возможность выделения шляхетской элиты в отдельную группу в рамках Российской империи; она обольщалась надеждой, что Петербург позволит ей подобную изоляцию. Стремясь контролировать воспитание подрастающих поколений, «граждане» надеялись не только сохранить свои помещичьи привилегии и судебную власть, но и считали, что принимают участие в политической борьбе Священного союза против революционной гидры: «Подобное взаимовыгодное сотрудничество могло бы предотвратить возникновение ситуации, которая в настоящее время сложилась в Европе, везде, где Отцы Семейств и Граждане лишены какого-либо влияния» 417 .

417

Biblioteka Jagiello'nska, Krak'ow. Sygnatura 4569 – Проект о надзирательных комитетах и письмо от 4 ноября 1821 г. S. 271 – 288 (черновик); S. 289 – 295 (чистовик на польск.).

Виленский университет, проинформированный о претензиях волынской земледельческой шляхты (министр просвещения не без удовольствия наблюдал за нараставшим конфликтом между Вильной и Кременцом, которым он не преминул воспользоваться, хотя и совсем в ином, чем хотела шляхта, ключе), дал резкий ответ, поставив под сомнение дух «гражданства» помещиков. Профессора Виленского университета представили педагогическое сообщество не как вредное исключение в сословном обществе, а как истинного учителя народа (в этом случае речь шла не только о шляхте) и смело отвергли идею верховенства шляхты 418 .

418

Ibidem. – О проектах создания особой администрации образовательного фонда, 8 апреля 1822 г. S. 304 – 308.

Если бы попечитель Чарторыйский присутствовал во время этой теоретической дискуссии, имевшей огромное значение, он, скорее всего, принял бы сторону шляхты, судя по тому, что, отправляясь в 1819 г. в длительное путешествие, он оставил почетным директорам рекомендации, свидетельствующие о его новом убеждении в необходимости привлечения помещиков к обучению, как в материальном, так и воспитательном и педагогическом плане. Отказ Чарторыйского от просветительских идеалов в данном случае проявился с наибольшей очевидностью. Он писал, что прежде всего следует заботиться о том, чтобы школы, центры науки и гражданского духа, стали также центрами религиозности и хороших обычаев. Следовало, по его мнению, поддерживать тесные связи с местным духовенством. Кроме того, князь, который раньше был ярым поборником идей Просвещения, заявлял, что морального юношу всегда необходимо ставить выше хорошего ученика. Он высказывался за то, чтобы воздвигнуть плотину перед волной деморализации, с которой в то же время боролись царские власти. Обычные директора и преподаватели казались ему слишком неблагонадежными для того, чтобы доверить им искоренение зла, тогда как почетные директора, о добродетели которых можно было судить по их состояниям, должны были стать защитниками не только веры, но и социальной стабильности. А в этом нуждался не только Кременецкий лицей, но и другие школы, куда чиншевая шляхта зачастую посылала своих сыновей. Чарторыйский писал, что к основным причинам смуты в крае следует отнести неразумное стремление выбиться в люди и пренебрежение детей к социальному статусу родителей, что, к сожалению, было характерно для всей польской молодежи (необходимо подчеркнуть, что на тот момент еще не было раскрыто ни одного тайного общества ни в школах, ни в университете). Хорошее воспитание дается дома под присмотром родителей. Но насколько может быть воспитан ребенок, если его учат презирать положение родителей, их способ мышления и поведения? Чарторыйский, не видя необходимости перечислять досадные последствия таких настроений, подчеркивал, что почетные директора сами смогут решить, насколько важно, чтобы, изучая необходимые предметы, ученики не почувствовали недовольства своим положением, чтобы они утвердились в мысли, что тот, кто поднимется выше данных ему возможностей, тем самым уготовит себе тяжелое и тревожное будущее. Учеба же должна была, по его мнению, прежде всего готовить к надлежащему исполнению отведенной каждому сословию роли и обязанностям, которые ему присущи 419 .

419

Archiwa Polskiej Akademii Nauk, Warszawa. Zbiory L. Chmaja. Sygnatura 90.

Видение образовательной системы польской землевладельческой шляхтой Украины совпадало с эволюцией образовательных идей во всей империи. Отметим, что директивы Чарторыйского совпадали с образовательной политикой Голицына и предсказывали формулу А.С. Шишкова 1824 г., считавшего, что «науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и преподаются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности, какую всякое звание в них имеет». Тем не менее польская шляхта на Украине и в Литве отныне уже не могла сохранить автономию в области культуры, которой до этого времени пользовалась, поскольку национальный фактор в новых условиях становился препятствием. В 1824 г. Чарторыйский предпринял последнюю попытку добиться утверждения устава лицея для Кременецкой гимназии, но, несмотря на то что он указывал на царящее спокойствие среди учеников гимназии по сравнению с политическими волнениями в других заведениях учебного округа (особенно в Вильне), попытка оказалась безуспешной 420 . Чарторыйский был отстранен от исполнения обязанностей попечителя Виленского учебного округа, а контроль над всеми польскими учебными заведениями Украины был передан Харькову. Они продолжали пока оставаться польскими, а после 1830 г. полностью подверглись русификации.

420

Biblioteka Czartoryskich w Krakowie. Sygnatura 6388 – Письмо А. Чарторыйского к А.Н. Голицину от 29 апреля 1824 г.

Тем не менее необходимо отметить огромную роль развития сети школ в изучаемом регионе. Протоинтеллигенция, которую так готовно поддерживали до 1815 г., а затем столько же усердно подавляли на протяжении 1820-х гг., продолжала свое развитие, начиная серьезно угрожать старым сословным структурам. Когда в 1828 г. С.Г. Строганов задумал еще в большей степени приобщить дворянство к контролю за школами империи, Сперанский, который вновь был в милости и, более того, стал опорой режима Николая I, в красноречивой форме предостерег от подобных шагов. Он указал на то, что дворянство, несомненно, может во многом оказаться полезным, но при условии исключения из этого процесса Дерптского и Виленского учебных округов в связи с характером существующих там институций и «чрезмерной» склонностью жителей соответствующих губерний к образованию 421 .

421

Шмидт Е. История средних учебных заведений в России. СПб., 1878. С. 265.

Шляхетские учебные заведения: окно в открытое общество или тупик?

Итак, чрезмерная склонность к образованию становилась тревожным фактом, нарушавшим культурное, социальное и столь хрупкое национальное равновесие в Российской империи. Власти не могли этого не замечать.

По состоянию на 1809 г. в пяти учебных округах (Петербургском, Московском, Харьковском, Казанском и Виленском) в 32 гимназиях училось 2838 учеников, из которых почти половина, а именно 1305, проживала в Виленском учебном округе. В 126 уездных школах насчитывалось 12 839 учеников, из них больше половины, а именно 7322, находилось в ведении Виленского университета. В 1824 г. относительный вес «польских губерний» снизился, однако в их начальных и средних школах обучалось 22 720 человек, что составляло 30,2 % от всех учащихся империи и почти вдвое превышало количество учеников в наиболее (из всех остальных) крупном Харьковском учебном округе (12 660 учащихся) 422 .

422

Здесь и далее данные приводятся по: Beauvois D. Lumi`eres et Soci'et'e en Europe. Т. II. Р. 688 – 691; Beauvois D. Szkolnictwo polskie na ziemiach litewsko-ruskich. Т.2. S. 249 – 254.

Поделиться:
Популярные книги

Хозяйка дома в «Гиблых Пределах»

Нова Юлия
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.75
рейтинг книги
Хозяйка дома в «Гиблых Пределах»

СД. Восемнадцатый том. Часть 1

Клеванский Кирилл Сергеевич
31. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
6.93
рейтинг книги
СД. Восемнадцатый том. Часть 1

Законы Рода. Том 6

Flow Ascold
6. Граф Берестьев
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Законы Рода. Том 6

Темный Лекарь

Токсик Саша
1. Темный Лекарь
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Лекарь

Романов. Том 1 и Том 2

Кощеев Владимир
1. Романов
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
альтернативная история
5.25
рейтинг книги
Романов. Том 1 и Том 2

Кровь, золото и помидоры

Распопов Дмитрий Викторович
4. Венецианский купец
Фантастика:
альтернативная история
5.40
рейтинг книги
Кровь, золото и помидоры

По дороге пряностей

Распопов Дмитрий Викторович
2. Венецианский купец
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
альтернативная история
5.50
рейтинг книги
По дороге пряностей

Сирота

Ланцов Михаил Алексеевич
1. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
5.71
рейтинг книги
Сирота

Мастер 6

Чащин Валерий
6. Мастер
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 6

Седьмая жена короля

Шёпот Светлана
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Седьмая жена короля

Я – Орк. Том 3

Лисицин Евгений
3. Я — Орк
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Я – Орк. Том 3

Магнатъ

Кулаков Алексей Иванович
4. Александр Агренев
Приключения:
исторические приключения
8.83
рейтинг книги
Магнатъ

Шериф

Астахов Евгений Евгеньевич
2. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
6.25
рейтинг книги
Шериф

Любимая учительница

Зайцева Мария
1. совершенная любовь
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.73
рейтинг книги
Любимая учительница