Гордиев узел. Современная японская научная фантастика
Шрифт:
Да, она, пожалуй, права. Раз Виви не одна, ничего страшного с ней не случится. «Я» спросил у девушки, чем ее угостить.
Она заказала шампанское, «Я» попросил пива.
Марсианское пиво — порядочная дрянь, хмель и вода самого отвратительного качества, а по вкусу напоминает мышиную мочу. Но забирает оно крепко, так что «Я» прилично опьянел.
В один прекрасный момент «Я» обнаружил, что девушка сидит совсем близко, прижимаясь ко «Мне» массивным бедром.
Не скажу, что все марсианки распутницы, но по большей
— Доктор, а ведь я клептоманка! Такая ужасная преступница, просто сгораю со стыда. Отшлепай-ка меня хорошенько, — и ударилась в слезы.
«Я» в смущении обвел глазами зал, но никто не обратил на нас внимания. Ну, конечно, на планете-психушке подобное поведение — милое дело. Только мужчина, сидевший за соседним столом, ухмыльнулся в нашу сторону:
— Давай наподдай ты ей как следует! Это уже не лечится. Ну что, Кармен, сперла что-нибудь стоящее?
— Не твое дело. Ты что, краденым теперь приторговываешь?
— Ах ты, сука!
Мужчина подскочил к Кармен и изо всех сил толкнул ее. Девушка полетела на пол вместе со стулом, а он уселся на нее верхом и принялся лупить по пышной заднице.
— Ты что, ты что! — кричала Кармен. Подол ее платья задрался, обнажив подпрыгивающие ляжки.
«Я» не выдержал и хотел вступиться, но кто-то схватил «Меня» за руку:
— Это ее хахаль, лучше не ввязывайся.
В этот момент на сумочке Кармен лопнула застежка, и все содержимое посыпалось на пол.
— Бестолочь! — сказал ее приятель. — Только дрянь всякую тыришь. Это еще что?
С его пальцев свисали, растягиваясь наподобие жевательной резинки, текучие часы профессора Ишервуда. — Вор! — Кармен выхватила свою добычу и неожиданно засунула себе в рот. А потом, пожевав, проглотила.
Вот так мои мечты провести жаркую ночку с аппетитной марсианской красоткой рухнули в тартарары. Однако все происшедшее натолкнуло «Меня» на одну мысль.
Добравшись до телефона, «Я» набрал номер профессора Ишервуда...
На следующее утро «Меня» мучило запоздалое раскаяние: надо же было выдуть столько этого марсианского пойла, не подумав о последствиях.
«Я» торопливо вышел на террасу и едва поспел к завтраку. «Дали», пребывавший в прекрасном расположении духа, уже приступил к еде.
— Угощайтесь!
«Я» заглянул в протянутую миску и обомлел.
На дне поблескивали те самые вещицы, что «Я» заказал профессору. Но ведь они предназначались Виви! Выходит, «Дали» заграбастал все себе.
Ничего не поделаешь, пришлось и «Мне» взять из миски карманные часы и отправить в рот. На вкус они напоминали сухое печенье.
— У меня в
Часы расплавились и лужицей растеклись по дну, но время показывали исправно.
«Дали» прицелившись, воткнул в них вилку, словно проткнул чье-то горло, и принялся орудовать ножом. Его лицо расплылось в довольной гримасе.
— Доктор, какое объедение! Божественный вкус! Виви, может, попробуешь кусочек?
— Вот еще! — отмахнулась от него внучка.
— Зря вы отказываетесь, госпожа Виви. Профессор Ишервуд прислал их в подарок от чистого сердца. — «Я» тоже подключился к уговорам. — Действительно, очень вкусно.
— Не хочу, не буду! Ни за что! — закричала Виви.
«Я» оторопел: никак не ожидал нарваться на столь резкий отказ. От напряжения ее лицо сделалось мертвенно-бледным.
Затем — шаг за шагом — повторились все события вчерашнего вечера. В столовой Виви делалась просто сама не своя. Она снова попыталась вонзить в грудь вилку, «Я» опять остановил ее приступ и вышел за дверь. Все в точности, как в прошлый раз.
Мой замысел состоял в следующем: «Я» думал, что, накормив Виви мягкими часами, мы сумеем преодолеть ее психологическую неприязнь к механизмам. Но этот план полностью провалился, и все потому, что по легкомыслию «Я» не учел того, как далеко зашла ее анорексия.
На следующий день «Я» вернулся в TOKYO. Теперь в запасе оставался лишь один вариант. Нужно было как можно скорее запустить в производство искусственные органы из мягких материалов на новых белках, открытых профессором Ишервудом. Пока Виви еще держалась на питательных уколах, но никто не знал, как долго это продлится. Если болезнь будет прогрессировать и дальше, она может отказаться и от уколов и окончательно уморить себя голодом. Смерть от истощения за столом, ломящимся от яств. Такая участь ожидает грешников в голодном круге ада: стоит им прикоснуться к еде, и ее тотчас охватывает пламя.
К тому же комплект мягких внутренностей позволит «Мне» убить разом двух зайцев, рассудил «Я»: спасти Виви от мучительной смерти и выдать ее замуж за профессора. Иного выхода нет.
Переговоры прошли на удивление просто. Точнее сказать, лучшие японские компании чуть не передрались за право работать с изобретением профессора, а тот, конечно, не имел ничего против.
«Я» взял на себя обязанности по ведению патентных дел от имени Виви и Ишервуда и с жаром принялся за непривычную работу. Похоже, несмотря на все доводы рассудка, в глубине души «Я» по-прежнему любил Виви. Иначе откуда взялось во «Мне» такое рвение в коммерческих делах? Но если любить значит бороться за счастье своей избранницы, «Мне» не в чем было себя упрекнуть.