Гордиев узел. Современная японская научная фантастика
Шрифт:
— Я совсем не хотел обидеть негров, — оправдывался зам перед сжимавшим ему горло водителем. — Помогите!
— Посмотрите! Мы же сейчас в дерево врежемся! — завизжала Торагодзэн.
Оставшийся без управления автобус въехал в чащу и покатился прямо на большое дерево. Парни поняли, какой им выдался шанс полапать гидшу, и, заорав: «Мамочка!» — с обеих сторон прилипли к Торагодзэн.
Хотя мы двигались со скоростью всего 30 километров в час, удар все равно оказался очень сильным. По мощности не уступавший бульдозеру, автобус с корнем вывернул дерево, а затем наехал
— Ой-ой-ой! — пронзительно завизжал усатый.
Всех пассажиров отбросило на одну сторону автобуса. Деревенская старуха впилась зубами в мой голый бок.
— Откройте двери! — заорал замначальника.
— Выходить нельзя! — крикнула ему в ответ Торагодзэн. Она очень мило смотрелась вверх ногами, причем парни от нее так и не отлепились. — Снаружи идет бой. Выходить опасно.
— Так ведь бензин течет! — заорал водитель, прижавшийся шоколадной щекой к небритому лицу зама. — Надо выходить, может произойти утечка радиации.
Тут двери открылись, и все мы выкатились наружу. Вокруг по-прежнему тарахтели автоматы и взрывались снаряды. Мы с замом пригнувшись перебежали к ближайшему большому дереву и залегли. Тут же в другое дерево неподалеку от нас попал минометный снаряд и разбросал вокруг обломки ветвей.
— А-а-а! — Продолжая вопить, усатый подполз к нам и попытался укрыться от пуль за нашими спинами.
В тени соседнего дерева все еще прилипшие к Торагодзэн парни дрожали так, что у них зуб на зуб не попадал. Похоже, страсть их начисто улетучилась и они изрядно перетрусили. Один, кажется, еще и обмочился — от формы Торагодзэн поднимался белый пар, и она возмущалась, что воняет. Чуть подальше дед со старухой вцепились мертвой хваткой в негра-водителя. Тот не мог пошевелиться и только яростно сучил ногами.
— Господа! Вы что, экскурсанты? — непонятно откуда к нам притерся вьетнамец с подленькими глазами и зашептал: — Не угодно ли девочек, господа? У меня хорошие девочки. Всего за пять гран сведу вас с шикарной вьетконговкой.
Я отказался; вьетнамец тут же перебежал под градом пуль к парням, и снова послышался его шепот:
— Как насчет девочек? Девочки нужны?
— Он что, сутенер? — спросил я.
— Это местная достопримечательность — сувьетнер, — объяснил зам.
— Кола! Кому кока-колы? Холодная кола! — к нам приблизился разносчик с холодильной камерой за плечами.
Я попросил одну колу. Он вытащил из ящика бутылку, протянул ее мне и потребовал один гран.
— Что так дорого? — поразился я.
В этот момент в холодильную камеру попала пуля, и от товара остались одни осколки.
— А вот почему, — со вздохом развел руками разносчик.
Я достал из-под набедренной повязки деньги и заплатил.
Пока я, лежа ничком на земле, пил колу, в соседние деревья опять полетели пули. Прятавшийся за мной усатый господин запричитал и вцепился в меня. «Попади сюда снаряд, я даже убежать не смогу», — подумал я. Высвободившись из объятий усатого и выскочив из-под дерева, я пустился наутек. За мной по пятам неслась автоматная очередь, с сухим треском взрывая землю. Некоторое время я продолжал бежать, пока не спрыгнул в какую-то яму — вроде окопа. Там оказалась одна-единственная вьетконговка. Высунув из укрытия голову, она палила по рисовому полю из винтовки М14.
— И ты давай стреляй. Вон там еще винтовки, — бросила она, окинув меня беглым взглядом.
У вьетконговки была огромная грудь — того и гляди пуговицы на гимнастерке не выдержат такого напора, необъятный зад, очень смуглая кожа и крепкий на вид таз. Два ряда желтых зубов — один передний отсутствовал. Я дал бы ей лет сорок шесть — сорок семь. Эта женщина околдовала меня с первого взгляда. Загипнотизировала. Давненько со мною такого не случалось.
— Сейчас, сию минуту, — заторопился я, схватил винтовку, прицелился и дал залп в сторону солдат Южного Вьетнама.
— Тебя как зовут? — обратился я к вьетконговке.
— Суни, — ответила она.
Похоже, из-за моего наряда она приняла меня за гастролера. «Все складывается как нельзя удачнее, — подумал я. — Только бы меня приняли во Вьетконг, а там, глядишь, и женюсь на ней. Какая она смелая! Большая и надежная, как мама. Такой не найдешь в мегаполисе Токио. Жениться на ней. Да еще прожить вот такую захватывающую жизнь и умереть здесь», — размечтался я.
Мы некоторое время продолжали стрелять. Вдруг в небе на северо-востоке показался намтуровский вертолет и начал снижаться прямо между Вьетконгом и армией Южного Вьетнама. В вертолете сидела моя невеста.
— Не одолжишь мне нижнюю юбку? — обратился я к Суни.
Я прицепил юбку к стволу винтовки и, изо всех сил размахивая ею, вылез из окопа. Стороны прекратили перестрелку.
Из севшего в грязь вертолета вылезла моя невеста, вырядившаяся в белоснежное свадебное платье, и засеменила по грязи к нам. Я поднял нижнюю юбку повыше над головой и направился ей навстречу.
— Я тебя, между прочим, повсюду искала. Хочу разорвать помолвку, — сказала она. — Приехала за твоим согласием.
— Откуда взяла платье? — спросил я.
— А это он мне купил, — она показала пальцем в сторону вертолета. Там в кабине пилота восседал дежурный из справочного бюро и смотрел в нашу сторону. — А еще он мне разрешил после свадьбы подписаться на женский электронный журнал. И на медовый месяц, он говорит, мы полетим не на Даку, а на Сатурн. А еще...
— Ладно, — перебил я. — Помолвка разорвана. А теперь давай, вали отсюда. Здесь война идет.
Она побежала обратно к вертолету, но по дороге обернулась и крикнула мне:
— Прощай! Жалко, конечно. Мне-то хотелось как следует насладиться «расставанием». Ты хороший, правда. Прощай. Прощай!
Вертолет начал подниматься в воздух, а я поспешил обратно в чащу.
Я хотел уже спрыгнуть обратно в окоп, но Суни меня остановила.
— Раз ты гастролер, займись-ка пушкой.
— Я вообще-то хотел в постоянный состав.
Суни подумала и кивнула.
— Ладно, потом поговорю насчет тебя в «Намтуре». Но все равно сегодня твое место у пушки.