Гордость Карфагена
Шрифт:
Казилинум не был единственной неудачей. Фабий Максим вернул Тарент. Клавдий Нерон почти полностью уничтожил отряд из пятисот нумидийцев. Ливий Салинатор напал близ Неаполя на карфагенский флот, напугал адмирала до дрожи в коленях и загнал его обратно на Сицилию. Тем не менее римляне часто проявляли настолько чудовищную глупость, что Имко лишь качал головой в изумлении. Таким был случай с Тиберием Гракхом. Став слишком самоуверенным после разгрома Бомилькара, Гракх слишком близко подошел к Ганнибалу. Возможно, его проводники совершили ошибку в выборе маршрута и были неповинны в этом случае, но они бежали от Гракха, как только завидели нумидийских всадников. Атака африканцев вызвала панику в армии, набранной из рабов. Битва тут же превратилась в развлечение для нумидийцев. Наблюдая за ними с командной позиции, где его отряд стоял в резерве, Имко вдруг понял, что битвы выигрывались только из-за каких-то второстепенных факторов, влиявших на солдат. Он был шокирован этой мыслью. Победа давалась не божественной рукой, не хитростью лидера, не превосходством оружия или тренировки, а храбростью отдельных людей. Наверное, рабы понимали это меньше всех. Они запаниковали — все в один момент. Победа оказалась легкой. Тиберий Гракх погиб в кровавой бойне.
Вскоре после его смерти римляне попали под чары центуриона по имени Центений Пенула. Некоторые вспомнили, что в день его рождения произошли знаменательные чудеса. Ученые книгочеи нашли какие-то намеки в древних текстах и объявили, что имя юного солдата не забудется через века. Замечательный на вид молодой человек, высокий и стройный, с тонкими чертами, он не пожелал разубеждать Сенат в нелепом предположении, что боги избрали его и только его для победы над Ганнибалом. С остатками армии Гракха и ордой восторженных добровольцев он направился в Луканию, встретил Ганнибала на поле боя и отдал восемь тысяч своих соплеменников в жертву богам войны. Их перебили всех до одного. Центений Пенула так и не стал тем человеком, чье имя прославилось в веках.
При осаде Гердоны Имко был рядом с Ганнибалом, когда тот встречался с глупым магистратом, который охотно пил вино и принимал дары командира, но никак не мог решить, переходить ли ему с городским советом на сторону карфагенян или подождать дальнейшего развития событий. Командир кивал ему головой и вел себя с ним по-доброму. Конечно, сказал он. Ожидание вполне разумно. Он понимает расчет магистрата, потому что сам ведет войну, которую еще никто не видел на Средиземноморье. Если его другу нужно время на размышления, то пусть он не стесняется. Ганнибал и его воины подождут. Похоже, магистрат не заметил иронии в голосе командира, поэтому, когда он встал, чтобы уйти, Ганнибал пояснил свою точку зрения. Глава городского совета мог думать, сколько угодно. Но он должен был принять решение до того момента, как выпитое им вино вытечет из его тела. Чиновник Гердоны посмотрел на него с недоумением.
— Видишь ли, — сказал Ганнибал, — я с радостью предлагаю гостеприимство друзьям, но человек, который выпил мое вино и затем отказался от дружбы, считается вором. Я хо чу знать, кто ты — причем перед тем, как ты сольешь вино и мое доброе расположение к тебе на землю. Думай сколько хочешь, но прежде чем ты посмеешь облегчиться, я хотел бы знать, как относиться к тебе. Может быть, ты лучше посидишь еще со мной?
На следующий день Гердона стала принадлежать ему. Как и Колония. Какое-то время магистраты и офицеры этого города удерживали крепость. Они спрятались там со своими семьями и отказались сдаться. У них было много провизии, и они верили, что Нерон с еще одной армией вскоре придет им на выручку. Однако Ганнибал придумал, как выкурить их из крепости. Несколько скучавших балеарцев нашли мелководный грот, кишевший змеями. Их там были сотни, если не тысячи. Ганнибал велел поймать этих тварей и поместить их в большие вазы. В предрассветные сумерки он приказал воспользоваться катапультами и забросить эти урны в крепость. Многие вазы разбились о стены, но некоторые угодили на крышу и в башни. Они разлетелись на черепки, освободив сотни злобных и юрких созданий.
Магистраты и офицеры Колонии проснулись от криков и укусов. Они подумали, что боги Ганнибала навлекли на них нашествие змей. Женщины подняли визг, дети начали вопить от страха. Спотыкаясь и бегая по полуосвещенным коридорам крепости, люди все больше поддавались панике. Несколько охранников спрыгнуло с башни. Их тела упали в искрившееся росой торфяное болото. Один солдат спрыгнул в другом направлении и вонзился в небольшой холм, созданный землекопами. Он по бедра увяз в земле, сломав при падении обе лодыжки. Потеряв подвижность, солдат выл от боли и просил о помощи. Балеарцы, убежденные в своей заслуге при выполнении данной операции, решили устроить спортивное состязание. Они использовали мужчину как мишень и метали в качавшуюся фигуру маленькие камни, попадая в грудь человека, выбивая ему зубы, глаза и вырывая куски мяса из тела. Солдат умер мучительной смертью после того, как пращники поспорили, кто из них первым попадет ему в пах — так чтобы камень выбил два шара и остался в мошонке.
Городские советники, получив гарантии личной безопасности, сдали крепость африканцам. И правильно сделали, подумал Имко. Если Ганнибал может заставить небо излиться дождем из змей, то какой шанс они имели в борьбе против него?
В конце концов не устоял и Марцелл. Он и Криспин погибли близ Венузии в небольшой стычке, порожденной нелепым стечением обстоятельств. Два генерала расположились лагерем за цепью куполообразных холмов. Ганнибал, приближавшийся к ним, заметил эти холмы и ночью послал отряд нумидийцев в разведку. Африканцам удалось сохранить свое присутствие в секрете. Вскоре римляне тоже приблизились к холмам, и два генерала, посчитав, что они ничем не рискуют, поехали осматривать эту территорию. Нумидийцы узнали их по штандартам, устроили западню и убили Марцелла в короткой схватке. Криспин скончался через несколько дней от ран, нанесенных копьями.
Хотя Имко давно стал офицером, приближенным к Ганнибалу, он до испуга удивился, когда командир пригласил его провести с ним ночь на краю холмов к востоку от лагеря. Он сказал, что они будут спать на голой земле и под пологом звезд, как мальчишки. Имко не понимал, почему Ганнибал избрал именно его для такого почетного времяпрепровождения. Этим летом они довольно часто сидели рядом во время военных советов, но личных бесед между ними не было — особенно наедине. Высказывая на советах свои суждения, Имко не раз замечал, что командир смотрел на него с симпатией и одобрением. Он сомневался, что Ганнибал помнил их первую встречу под Арбокалой, когда начался великий обман, коим являлась его военная карьера.
Когда они вышли из лагеря, у Ганнибала в руках были только плащ и небольшая котомка. Имко немного смутился, поскольку скатанная постель, которую он нес с собой, показалась ему роскошью, не соответствующей приглашению командира. Величественные огненные краски заката на вершине гряды уже потускнели. Край земли, рассеченный уходящим солнцем, стал красным, как застывшая кровь. Наверное, если бы кто-то мог прикоснуться к расплавленной крыше неба, она прилипла бы к его пальцам. Страна внизу колыхалась травами под ветром. Холмы напоминали Ваке сотни ссутулившихся солдат, чьи мышцы и кости увязли в почве. Какое-то время он осматривал открывшуюся панораму. Хотя она трогала его своей красотой, в ее крадущихся тенях было нечто зловещее. Стоило ему зафиксировать взгляд на одной из черт ландшафта, как он начинал чувствовать движение темных пятен.
Однако двигались не только тени. Он различал фигуры охранников из Священного отряда, которые расположились кольцом вокруг них. Точнее, они образовали восьмиконечную звезду. Все воины в черных плащах имели суровый и торжественный вид. Они не говорили и не смотрели на хозяина, но внимательно следили за местностью и постоянно сохраняли свой строй, насколько это позволял рельеф. Охранники носили кинжалы на поясах, однако их основным оружием были спартанские копья. При каждой остановке они опирались на них, как на третью ногу, и замирали в неподвижных позах, словно статуи из камня.
Их присутствие нервировало Баку. Он все время косился на охранников, ожидая какого-то подвоха. Естественно, он видел их прежде и не раз поражался лютости воинов Священного отряда. Но прежде ему не доводилось оставаться так долго в центре их внимания. К тому же, девочка из Сагунтума тоже была здесь. Возможно, она раздражала этих людей.
— Мой господин, — спросил он, — почему твоя охрана всюду следует за тобой и никогда не произносит ни слова?
— А зачем им говорить? — ответил Ганнибал. — Я к ним не обращаюсь, и они молчат. Каждый из них поклялся служить мне верой и правдой, и они еще ни разу не подвели меня. Странно, что ты упомянул об охране. Сам я редко замечаю ее. С того дня как я направился в Иберию с моим отцом, воины Священного отряда стали моей тенью.