Горечь королевского долга

Анастасия Семенова

– Сакура, - окликнула её королева, когда девушка зашла в замок и уже продвигалась по тронной.

Как и во всех средневековых замках, на первом этаже находился большой зал. Здесь восседал король в свободное время, здесь всегда посвящали в рыцари… и Сакура не раз видела подобную церемонию, но никогда не участвовала в ней. Наверное, ей и Мадару нужно будет посвятить в рыцари? Всё желание участвовать в таком мероприятии отпало, и девушка устало вздохнула, остановившись на зов матери. Та подошла к ней, пройдя по клетчатому чёрно-белому полу, который напоминал шахматную доску.

Стены здесь были резные, в основном висели портреты старых правителей. Большие колонны до самого высокого потолка поддерживал древнегреческий атлант, высеченный

из камня, и Сакура остановилась у одной из колонн, принявшись водить по идеальному профилю сильнейшего существа Древней Греции кончиком тонкого пальца, то и дело вздыхая. Она понимала свою участь. Ей так хотелось повернуться к своей матери, обнять её и сказать, как сильно ей хотелось бы убежать от всего, что происходит вокруг… но когда мать подошла ближе, Сакура приосанилась, так и не оборачиваясь на королеву, просто выпрямила ровную спину, откинув за неё волосы, но потом сразу же взяв тонкими пальцами локон и принявшись перебирать его, то заплетая в тонкую-тонкую косичку, напоминавшую мышиный хвостик, то вновь распуская, опуская длинные ресницы.

– Дочь, - королева подошла к ней сзади, приобняв за хрупкие плечи. Сразу же тёплые ладони матери придали девушке больше уверенности, и она обернулась к ней, стараясь не заплакать от того, что навалилось на неё, - это ведь не так уж и страшно… ну… ты же знаешь, что мы не можем возразить отцу. Сакура…

Внезапно девушка расплакалась, не выдержав и обняв мать, понимая, что того тепла, которое ей дарило тело матери, не даст никто. Она всхлипнула, крепче прижавшись к женщине, которая была почти на голову выше неё. Девушка так хотела убежать, ей так хотелось взять и выбежать из замка. А почему бы не сейчас вскочить на лошадь, сев прямо так, как садятся мужчины, подобрав платье, и кинуться прочь из этого замка, из этого кошмара, в который она угодила, даже если не хотела. Как ей хотелось к тому рыцарю, что был в пятом туре… Покорённый в Сердце… и почему именно это имя? Девушка не знала, но оно настолько сильно запало в душу, будто само сердце не хотело его отпускать. Саму душу резало так, словно нож втыкался в сердце с такой силой, что хотелось кричать и рваться, метаться от боли.

– Ты ничего не понимаешь… - тихо сказала Сакура, чувствуя, как ладони матери гладят её по нежно-розовым волосам.

Вдруг королева отстранила дочь от себя, взяв за плечи и склонив голову, пытаясь посмотреть в глаза принцессы. Та всхлипнула, подняв голову. Ей просто пришлось посмотреть в такие же изумрудные глаза матери – кончики тонких пальцев подняли голову за подбородок. Внезапно королева улыбнулась, желая приободрить принцессу. И как ей хотелось рассказать своей дочери о том, что она прекрасно понимает её… ведь замуж за короля она тоже вышла не по любви. Лишь потом, когда прошло несколько месяцев, они привыкли друг к другу. Раньше королева любила совсем другого человека, которого наверняка уже и нет в живых… странствующий рыцарь, который мог буквально отдать за неё свою жизнь. И как женщина хорошо понимала свою дочь, которая смотрела на неё с надеждой в больших красивых глазах:

– Меня никто не поймёт, ни единая душа… я так… я не хочу, чтобы у нас оставался наш гость.

– Сакура, ты действительно думаешь, что я тебя не понимаю? – осведомилась женщина.

Сакура закивала, а затем, повторно всхлипнув, вырвалась из рук матери и поспешила к большой и длинной винтовой лестнице, слыша, как дверь с грохотом распахнулась. Стены отдавали эхом звук шагов принцессы, и Сакура, даже не оглядываясь, побежала в свою комнату, преодолевая несколько этажей и ярусов замка.

Чего только не было здесь: и столовые, и комнаты, в которых можно было сделать омовение, и различные комнаты, в которых спали главные слуги вроде поваров и остальных, кто работал в замке. А этих людей было немало – кто-то приводил замок в порядок, кто-то держал в чистоте всё его окружение, кто-то заботился о лошадях и готовил на кухне, а кто-то ухаживал за цветами.

Сакура

быстро прошла по длинному коридору, который также был украшен факелами, которые привычно зажигали поздним вечером или в грозу, когда темнело, а также были многочисленные портреты суровых мужчин и женщин с миловидными чертами лица. Сакуре всегда казалось, что эти масляные портреты смотрят прямо в глаза. Быть может, это просто визуальный эффект, но девушку это настораживало. Они будто осуждали её за столь распущенное поведение для принцессы. Хмыкнув и показав язык одному из мужчин, перед этим предварительно посмотрев по сторонам, Сакура вбежала в свою комнату.

Ничего особенного там не было, но была обставлена она просто великолепно: большая, обширная кровать с пологом и чёрными шёлковыми покрывалами, которые были доставлены из самого Китая по просьбе принцессы, туда часто подкладывали грелки с горячей водой, если девушке было холодно. В углу стоял платяной шкаф, настолько старинный, что заглянуть в него было страшно. Обязательно там нашлась бы какая-нибудь ценная вещь, которая бы пригодилась в дальнейшем. На туалетном столике с зеркалом хранились украшения принцессы. Также была и небольшая арочная дверь, которая помогла бы вывести зашедшего в эту комнату на балкон. А с балкона как раз открывался вид на всё королевство и на большой сад под самым окном. Всё королевство можно было разглядеть лишь с этого окна или с башни, которая находилась чуть выше. Сакура была там лишь раз, ведь отец не разрешал туда ходить, боясь, что дочь может упасть – там слишком мало места и большие окна, из которых, оступившись, можно выпасть. Этого-то и боялся король, а потому всегда запрещал принцессе даже направляться туда.

Внезапно послышался лай, и девушка, улыбнувшись, посмотрела в сторону платяного шкафа, лукаво прищурившись и вытерев остатки слёз.

Из-за шкафа выбежал самый настоящий серый волчонок, который не так давно научился стоять на лапках и открыл глаза. Весело залаяв, он побежал прямо к своей хозяйке, при этом не боясь споткнуться и даже не глядя себе под ноги. Он даже взбил богатый персидский ковёр, находящийся на полу, а девушка засмеялась, присев на корточки и принявшись гладить волчонка. Тот ластился, поскуливал, рассказывая на своём собачьем языке Сакуре о том, как долго он её ждал. Он вылизывал руки девушки, так что она лишь заливисто смеялась, краснея. Этого волчонка притащил отец с охоты, сославшись на то, что тот остался без матери. Ему было около месяца, быть может, даже чуть меньше или больше, Сакура точно не знала. Она взяла волчонка на руки, а он всё что-то ворчал себе под нос, видимо, желая больше играть, помахивая хвостиком, чем сидеть у Сакуры на руках.

– Кико, - пыталась успокоить его девушка, усмехнувшись и усадив к себе на колени, - не нужно… что бы ты делал на моём месте, узнав, что тебя хотят женить на какой-нибудь злой принцессе?

Волчонок что-то проскулил, недоумённо посмотрев на девушку. Принцесса усмехнулась, язвительно вздёрнув бровь, а затем протянула к волчонку руки, растопырив тонкие пальцы и пригрозив:

– На очень злой принцессе!

Взвизгнув, волчонок даже свалился с колен девушки, этим рассмешив её. И в тот момент она понимала, что её искренний смех будет длиться не долго – так или иначе, отец заставит её спуститься вниз…

За ужином Сакура сохраняла молчание. Она пыталась досконально изучить столовую, положив руки на коленки, то и дело косясь по сторонам. Здесь было несколько растений, в основном заграничные цветы, которые доставили ещё вчера мореплаватели. Здесь всегда было тихо; Сакура считала, что эта часть замка всегда принадлежала матери. Королева любила проводить здесь время, часто пила чай, восхищаясь его вкусом, а иногда и прочитывала книги, с интересом углубляясь в них. Но в этом месте никогда не было громких разговоров. Здесь стоял камин, который в данный момент весело трещал. Окна, длинные и стеклянные, каждый день протирали, а поэтому они блестели в свете солнца.