Гори во мне
Шрифт:
— Так и знал, что Хьорд сглупит. Ломанулся через опушку, — ворчит Арн. Я вижу его прищуренные лазурные глаза. И уже сейчас в этом долговязом ободранном мальчишке узнаю будущего князя Севера. Он тяжело дышит, трясущимися пальцами разворачивая карту леса.
— Они не пошли к нашим, похоже. Решили затаиться, дождаться нас и около своего поста перебить.
— Так неинтересно. Трусы, — возмущенно хмыкает какая-то красивая девчонка, одетая как мальчик и чумазая до безобразия. Она проводит разорванным рукавом под носом, и грязь чертит длинную дорожку по щеке. Я вглядываюсь в ее синие глаза, опушенные густыми загнутыми ресницами, и мне становится до истерики смешно. Хорошо, что мальчишки не могут меня видеть и слышать. Это Кит? Боже. Хоть бы постригли его! А то кудри до самых плеч. Ну, кукла.
— Давай их выманим, Арни? — Даже голос пока еще звонкий и чистый, как колокольчик. Синие глаза светятся лихорадочным азартом, — Уведем к морю. Я и Альс.
— Поймают, — Арн хмурится. Ему не хочется терять еще двоих.
— Успеем подальше уйти, — еще один брат склоняется к Арну. Ему нравится идея младшего. Нравится рисковать. А для чего еще играть? — А вы захватите!
— Ладно, через речку, — Арн наконец дает добро, — Мы верхом пойдем, обойдем слева. Туда ни в коем случае.
И они вскакивают моментально, и снова бегут. В них столько силы, столько дури. Я чувствую, как бьется жизнь в их венах. Им страшно и весело. Это игра и нет. Они знают, что вырастут и станут воинами, как их отцы, их деды, их предки. Что будут так же окружать, выманивать противника, но будет уже не до веселья. Будет смерть и опасность. И нужно учиться сейчас, чтобы выжить.
Кит и Альс отделяются и спрыгивают с крутого берега в ледяную мелкую речку, перебираются на противоположный пологий берег. Они уже не бегут, а крадутся, укрываясь за деревьями, напряженно вслушиваясь. Глаза то и дело сверкают голубыми всполохами. Альс молча кивает. Справа. Братья замирают, смотря друг на друга, и срываются с места. Гиканье, из кустов неожиданно выныривает еще трое мальчишек. У них в руках рогатки и палки. Братья петляют как зайцы меж деревьев. Главное чтобы не попали. Таковы правила. Сразу убит. В какой-то момент Альс хватается за плечо и болезненно морщится, останавливаясь. Кит оборачивается, чертыхается под нос и бежит еще пуще. Я чувствую, как кровь бьет ему в уши, как дрожат ноги, и сердце бешено и больно ударяется о ребра. Просвет между деревьями. Совсем чуть-чуть. Он виляет за сосну и пущенный камень свистит у самого уха. Обрыв. Море. Высоко и страшно. Огромные волны с грохотом разбиваются о камни. Но он же Конуг. Конуги не тонут. Он оборачивается на преследователей и прыгает. Мальчишки охают и подбегают к краю. Тревожно вглядываются вниз, кусая губы. Их дома убьют.
Вон он, вынырнул.
— Придурок! — орет самый высокий, белобрысый, даже в юном возрасте огромный как медведь. И начинает смеяться от облегчения.
Они все начинают хохотать и не могут остановиться. И Кит в воде смеется тоже.
И я. Я так испугалась.
Я снова закрываю глаза.
Большая светлая комната. Высоченные потолки с лепниной, стрельчатые окна в пол, двухъярусные кровати по периметру, разбросанные вещи везде: какие-то игрушки, учебники. Письменные столы, заваленные тетрадками, и пузатые платяные шкафы. Мальчишки, еще худенькие как цыплята, с выпирающими ребрами, впалыми животами, взъерошенные, бегают по ней, тараторят без умолку, натягивают на себя одежду, толкаются и смеются.
Один из них кидает подушкой в спящего паренька, с головой укрывшегося одеялом.
— Конуг, хватит дрыхнуть! Сейчас Жаба придет, ремня получишь.
В ответ вместо слов из-под одеяла эпически медленно высовывается рука с неприличным жестом.
— Ой, сам пошел, — обиженно фыркает мальчишка, отворачивается и продолжает собираться.
Кит, а это опять он, поднимается только, когда большинство уже покинуло комнату. Мутными глазами обводит помещение в поисках своей одежды. Я чувствую, как трещит у него голова от недосыпа, и откуда-то знаю, что он лег только два часа назад, потому что ночью они с Ларсом бегали к морю подсматривать ритуал призыва мертвых стражей.
А теперь вот нужно вставать и плестись к невыносимому профессору Рогену, а он не учил ничего. Опять похоже придется полы мыть, ну и ворон с ним. Хоть что-то он научится идеально делать в Академии.
— Конуг, почему еще тут? — гремит у самого уха, и в дверном проеме, практически полностью заполняя его, материализуется дородная обманчиво мягкая фигура Айлы Робер, или попросту Жабы, — Минута тебе! Или выпорю.
"Я тебя когда-нибудь сам выпорю, вороном клянусь!" — зло думает про себя мальчишка, но глаза отводит и кивает, вскакивая в постели. Айла весь корпус держит в страхе, и Кит уже не понаслышке знает, что с ней лучше не спорить. Хоть ему это знание и нелегко далось.
— Понаплодят дикарей, а ты из них людей делай, — ворчит Айла себе под нос, наблюдая, как Конуг без разбору закидывает тетрадки в заплечную сумку, — Умойся, дурень! Что такой чумазый? Ночью опять через окно лазил что ли? На меня смотри.
— Нет, — он устремил на нее ясный немигающий взгляд.
— Врешь, — хмыкает Айла, но отстает. У нее есть определенный кодекс чести. Она не наказывает за то, на чем не поймала.
Только добавляет весело.
— Эх, надо решетку ставить все-таки. А то вы ж как звереныши. По-хорошему не понимаете.
Кит кривится, не в силах сдержаться. И так запирает их. Злая баба.
И прошмыгивает мимо нее в коридор. Уже пустынный, все ушли в учебный корпус. Он припускает быстрей, чтобы не опоздать. Выбегает на улицу и решает срезать через сад, ловко перепрыгивая розовые кусты. На улице осень, золотая и уже чуть морозная. Под ногами хрустит заледенелая трава. Пряный запах увядания щекочет ноздри. Кит сворачивает в садовый лабиринт, так как знает короткий путь. Тяжелая сумка больно бьет по острым лопаткам.
Я не понимаю, как он ориентируется в этом бесконечном коридоре из пожелтевшего кустарника, лишь покорно петляю за ним. Влево, влево, вправо, снова влево, вправо. И вдруг мы выныриваем из сумрака лабиринта, и даже осеннее тусклое солнце кажется ярким и приветливым.
— Эй, малышка, — неожиданно Кита кто-то резко дергает за сумку, так что лямки жалобно трещат.
Конуг резко останавливается, и я вместе с ним.
— Куда спешишь, красавица? — четверо парней, явно старше, смуглых и волооких, окружает его. Дарханы. Кит озирается по сторонам, лихорадочно соображая, что делать. Драться? Вряд ли они хотят драться. Так, поглумиться. Но почему он должен терпеть? Он не будет. Ворон, но их четверо. Просто кулаками, так от него не оставят ничего. Посмотрел на Дзира, их главного, в упор.
— Уйди с дороги, — синие глаза угрожающе сверкнули.
— Ой, да наша девочка с характером, — но тот лишь рассмеялся, — Вот только что ты можешь без своих северных шакалов-братьев. Только ресничками хлопать?
— Ты с Арном поругался, а ко мне лезешь? К нему кишка тонка? Шакалы тут есть, только не северные, а южные, — Кит сжал кулаки, чувствуя, что драки уже не избежать, — И еще раз назовешь девчонкой, так от этой же девчонки и получишь. Я не шучу.
Парни заржали дружно. Кит с виду такой щуплый был. И правда напоминал девочку. Эти кудри, распахнутые синие глаза, пухлые розовые губы. А ребята, окружившие его, уже подступили к переходному возрасту. Крепкие, жилистые, плечистые. Ну куда ему. "Сейчас побьют"- обреченно пронеслось в моей голове.