Горизонты безумия
Шрифт:
Подорогин продолжал раз за разом успокаивать себя мысленно, хотя клочком подсознания понимал: всё это так, проформы ради, чтобы была возможность уцепиться за соломинку рациональности, дабы не спятить окончательно. А верит ли он сам в надуманное? Ох, и не лёгкий это вопрос...
– Подсади! – оглянулся астрофизик. – Ствол гладкий, а с одной рукой не так-то просто карабкаться.
Подорогин послушно выполнил просьбу: подставил колено, позволил опереться на плечо. Лицо отвернул, готовый, в случае чего, прийти на выручку.
– Уф... –
– Что-нибудь видишь? – спросил Подорогин, переступая с ноги на ногу.
– Сплошная темень! Можешь повыше поднять?
– Сейчас попробую...
– Вот так. Не шевелись. Вот чёрт!
– Что ещё? – Подорогин напрягся.
– Я попытался нащупать противоположное основание... но ничего!
– Как это, ничего? – Доктор всё же пересилил страх и подошёл ближе.
– Я не могу взять в толк, как такое возможно, но внутренний объём ствола никак не соизмеряется с тем, что мы видим снаружи! Такое ощущение, что тут разверзлась самая настоящая бездна!
– Насколько там много свободного пространства? – спросил Подорогин, чтобы хоть как-то взять под контроль ситуацию.
– Сейчас попытаюсь выяснить.
«Ма...»
Подорогин вздрогнул. Еле устоял на ногах. Обернулся.
– Аккуратнее там, сорвусь! – предупредил занятый своим делом астрофизик.
– Что ты сказал? – подавленно произнёс Подорогин, понимая, что они все не контролируют ситуацию.
– Я говорю, не дрыгайся там!
– Что вы видите? – спросил подошедший вплотную доктор.
– Тут реально ничего нет! Ни стен, ни, скорее всего, дна... ни чего бы то ни было! Сплошной мрак, хоть глаз выколи! Хотя...
– Что? – Доктор побледнел.
– Что-то всё же есть. Какой-то провод.
– Ты уверен? – спросил Подорогин. – Так или иначе, не вздумай прикасаться к нему!
– Попробую потянуть...
«Ма...»
– Вы слышали?! – Подорогин резко оглянулся на доктора.
– Что я должен был слышать? – опешил тот.
– Кто-то сказал «ма».
– Ма? Но кто?.. И что это, вообще, значит?
– Я понятия не имею, – выдохнул Подорогин, изгибая шею. – Но я уверен, что это оттуда.
В тот же миг груз с плеча и колена пропал.
Подорогин даже руки поднять не успел, как от астрофизика остались лишь раздвинутые в стороны ноги – они-то и удерживали тело в подвешенном положении. Картина поражала своей нелепостью, но надо было что-то делать, потому что кроме него, Подорогина, на помощь астрофизику никто не спешил: Грешник нёс какую-то ахинею на счёт «терпения Его, и годины искушения, которая придёт, дабы испытать живущих на земле»; доктор просто пятился прочь, выкатив глаза и спотыкаясь о разбросанные у подножья ствола каменюки.
Подорогин стряхнул с себя оцепенение и ухватился за дрыгающиеся голени астрофизика. Действовал он по большей части спонтанно, так что буквально сразу же
Хрипя и отплёвываясь, Подорогин осел на камни, попутно укрывая голову руками, дабы не получить ещё. Но угроза пришла именно снизу: острое крошево скал впилось в коленные чашечки, породив нестерпимую боль. Однако эта боль, как ни странно, подействовала отрезвляюще – Подорогин вскочил и снова вцепился в икры астрофизика. Силы явно покидали того.
«Хотя, скорее, просто сообразил, что своими отмашками мешает оказывать помощь!»
Так или иначе, но теперь появилась возможность тянуть, что Подорогин и сделал, молясь, чтобы его примеру последовал хотя бы доктор – ждать вмешательства Грешника было, по крайней мере, опрометчиво: для этого должно произойти что-то поистине знаменательное.
Тем временем астрофизика втянули в темень ещё сантиметров на десять, а осознание данности вело за собой два вывода. Первое. То, что тянет с той стороны намного сильнее их двоих. Второе. За исключением Подорогина, астрофизика больше ничто не удерживает. Ответственность легла на плечи тяжким грузом. Ладони моментально вспотели, и астрофизик стал медленно выскальзывать.
Самое интересное, что в этот самый момент Подорогин думал отнюдь не о том, что товарища могут элементарно утянуть. Нет. Он мыслил намного глубже, а именно:
«За всё время противоборства, астрофизик не проронил ни слова! И тут верно одно из двух: либо он потерял дар речи от увиденного, либо его уже нет. В смысле, той части, которая внутри. А ноги... Что ноги? Просто рефлекс».
Однако трезвая логика всё же взяла верх над паникой – мёртвые так не отбрыкиваются, только живые! – и Подорогин потянул из последних сил.
Когда он уже уверовал в собственное поражение, перед носом мелькнули бледные руки. Подорогин крякнул от неожиданности и обернулся. Рядом возникла такая же бледная физиономия доктора; он просто кивнул – как бы спрашивая, ну что, на раз-два? – после чего они дёрнули вместе.
Совместные усилия сразу же принесли плоды: сначала из темноты появились припорошённые инеем бёдра, а спустя ещё миг – спина. Блеснула в унылой серости корка льда, и Подорогин почувствовал, как уверенность снова покидает его. Вместе с уверенностью таяли и силы... Вместе с силами испарилась надежда на благополучный исход.
Доктор что-то кричал, однако там-там в голове бил сильнее.
От последнего удара Подорогин чуть было не отключился. Он тут же встрепенулся, попытался сообразить, что именно происходит... и буквально уже на возу догадался, что их троих утягивает в темень некая потусторонняя сила, совладать с которой они попросту не в состоянии!
«Но как? – вертелось в голове на стремительной карусели. – Как, спрашивается, три взрослых человека могут проскочить в крохотное отверстие и поместиться внутри ствола дерева! Такого быть не может! Ни здесь, ни где бы то ни было!»