Горизонты нашей мечты
Шрифт:
Он щелкнул пальцами в воздухе.
Они стояли в ярко освещенном зале, который Мира уже видела однажды: с высокими закругленным потолком, с рядом колонн, окружающим призрачную завесу вокруг висящего в воздухе светящегося шара. Зал Славы в Мировой Сфере — тот самый, в котором они с Маем побывали недавно. Несколько кадетов в форме Академии полукругом выстроились неподалеку. Они все стояли навытяжку, и в воздухе над ними плавали Мечи, а за спинами струилось разноцветное марево Щитов. Хотя и со спины, но в двоих из них Мира опознала Хану и Бохаку. Позади вторым полукольцом располагались паладины и Защитники, одетые в плащи цветов Церкви. Играла музыка, тихая и прекрасная, и госпожа Сиори с окаменевшим лицом передала грузному лысому дядьке в простой рясе небольшую блестящую табличку. Тот с поклоном принял ее и, воздев в воздух, приложил к стене рядом с такими же табличками. Вспышка — и пластина прилипла к стене. Кадеты и паладины тут же опустились на одно колено и замерли в молчании.
— "Мира Аттэй, кадет второго курса Академии Высокого Стиля", — проговорил рядом голос, и Мира слегка дернулась, осознав, что госпожа Сиори находится одновременно рядом с ней и там, вместе с остальными. — "Геройски погибла, ценой собственной жизни остановив Прорыв в Цетрии. Ты сгорела яркой свечой, осветив путь другим во мраке. Ты навсегда останешься для нас примером Служения".
— Саомир текст придумывал, под прочие мемориальные таблички подлаживаясь, — пояснил Май. — Дубина скоровычислительная. "Сгорела яркой свечой", тоже мне каламбур! Лучше бы вообще ничего не писал, одной датой ограничился. Ну ничего, не расстраивайся. Тебе еще Кара свои некрологи почитать даст, она их целую коллекцию насобирала, вот тогда и узнаешь, что такое настоящий бред.
— А что с Ее Высочеством? — шепотом спросила Мира, чувствуя, что сейчас помрет на месте от смущения. — Она сильно пострадала?
— Говори нормально, это запись. Они тебя все равно не слышат. Ничего с не случилось с твоей Ритой. Ее всего лишь куском мяса по башке задело. И хорошо, что задело, а то еще полезла бы в бой, молниями швыряться, и тогда ее точно бы зажевали. Все с ней в порядке, сама смотри.
Май снова щелкнул пальцами, и окружающее опять изменилось. Теперь они находились на огромном плацу перед королевским дворцом. На нем в открытое каре выстроились несколько десятков гвардейцев в зелено-золотых плащах. На высоком дворцовом крыльце стояла принцесса, одетая в зеленый бархатный костюм для верховой езды. Костюм, похоже, был тем же, в котором она бежала в Академию с заседания Даорана, потрепанный и изрядно запачканный. Но золотая лилия на груди Риты в лучах полуденного солнца горела ярко и радостно. По ее бокам стояли госпожа Сиори и господин Саомир, а вдоль стены здания, вытянувшись в струнку, выстроились в шеренгу кадеты Академии Высокого Стиля в парадной форме — и с активными Атрибутами. Капитан Крейт в парадном гвардейском мундире церемонным шагом приблизился к Рите и торжественно возложил ей на голову золотой обруч с единственным ярко горящим изумрудом.
— Слава! — слаженно гаркнули солдаты. — Слава королеве! Слава! Слава!
— Меня хотела завербовать на роль носильщика драгоценностей, — фыркнул Май. — Пришлось долго объяснить, что народ, мягко говоря, не поймет процедуру коронации с участием полудемона. Похоже, так и не убедил, потому что до сих пор дуется.
Он щелкнул пальцами, и они трое опять оказались в комнате дормитория.
— Все, конец кино. Потом хронику посмотрите. Сира, меня тут Бокува зовет, — деловито сказал мальчишка. — Осведомляется, почему с тобой на контакт выйти не может. К тебе в кабинет ломится какой-то чиновник, и твою куклу он, она боится, не оценит. Не убивайся ты так, увидитесь еще, сколько захотите. И хозяюшку не грузи, у нее и так глаза в кучку от обилия впечатлений. Я вас, пожалуй, оставлю. Нужно за девчонками приглядеть хотя бы краем глаза, а то напортачат там без меня с обедом.
И он растворился в воздухе.
Мира нерешительно посмотрела на госпожу Сиори.
— Вот ты и выросла, — задумчиво сказала та. Ее глаза подозрительно блестели. — И ты, и другие. Кажется, еще вчера вы, такие робкие и перепуганные, стояли на церемонии посвящения, боясь вздохнуть, а сегодня твоя табличка висит в Мировой Сфере, и третьекурсники твердо намерены организовать уголок боевой славы, посвященный героической обороне Академии. Время летит…
Ректор покачала головой.
— Госпожа Сиори, а… мне нельзя здесь остаться? — нерешительно спросила Мира. — Сказать другим, что я как-то увернулась от огня, что там не я сгорела, а пятнистая обезьяна, которая из портала выбиралась… Я согласна, чтобы табличку сняли!
— Нет, Мира, — Сиори шагнула к ней и крепко обняла. — Нельзя. Мертвым нет дороги назад. Люди должны верить, что смертны — иначе откуда возьмутся прекрасные легенды о самопожертвовании ради долга? Ты не можешь вернуться в Академию, по крайней мере, сейчас, как я не могу вернуться на Текиру. Но твоя жизнь только начинается, а моя — продолжается. Ты еще встретишь много интересных людей и увидишь массу интересных мест, не чета Сайлавату. Ты узнаешь много чудесных вещей и найдешь прекрасных друзей. И мы с тобой еще не раз увидимся, мне твердо пообещали. Возможно, — она слегка улыбнулась сверху вниз, — когда-нибудь я все-таки сумею тебя спасти и расплатиться по старым долгам.
В глазах у Миры защипало, и она швыркнула носом.
— Госпожа Сиори, мне страшно, — призналась она. — Май — он ведь совсем не такой, каким выглядит. Он совсем взрослый дядька. И госпожа Канса — он сказал, что она его жена. А ведь он меня це… це… цел…
Она замолчала. Почему-то ей показалось, что легче умереть еще раз, чем закончить фразу.
— Ах, вот оно что! — ректор негромко засмеялась. — Не обращай внимания. Май даже на вид совсем не такой взрослый, каким кажется тебе по молодости. А по внутренней сути так в точности с тобой одногодок. Здесь, в Академии, он куда ближе к настоящему себе, чем на Текире. И госпожа Канса тебе и слова дурного не скажет. Она все-таки катонийка. Потом поймешь, позже. Хотя вот ведь проблема — как тебе в тамошнюю школу ходить. Там и на физкультуре голыми занимаются, и девственниц нецелованных в твоем возрасте уже не остается. Сгоришь ведь от смущения. Хотя если сказать, что ты из Княжеств… Нет, не пройдет, ты ведь о ЧК и не знаешь ничего. Ох, ладно. Пусть Май сам легенду придумывает, ему виднее. Ну, давай прощаться. И не забывай заглядывать. У меня в ближайшее время забот невпроворот, но на тебя время я всегда найду.
Сиори еще раз крепко обняла Миру, повернулась и почти выбежала из комнаты, оставив девочку стоять с разинутым ртом.
Комната тут же поплыла вокруг нее. Она вдруг потеряла равновесие, взмахнула руками, а когда сфокусировала взгляд, оказалось, что снова сидит на стуле в столовой чужого дома, а дядька-Май придерживает ее за плечо, чтобы она не свалилась на пол. На столе уже стояли чашки и тарелки с разнообразной едой, хотя и незнакомой по большей части, но пахнущей вполне вкусно.
— Попрощались? — деловито осведомился Май. — Ну, вот и здорово. А у нас для тебя сюрприз.
— Лика! — грозно сказала Яна, упирая одну руку в бедро, а другой грозя ему поварешкой. — После еды! Не порть аппетит ребенку!
— Ничего с ее аппетитом не случится. Смотри, хозяюшка. Ап!
Май стремительно нырнул к полу, а когда выпрямился, в руках у него оказался…
— Парс! — выдохнула Мира. — Настоящий парс!
— Именно! Не просто парс, а Парс с большой буквы. Оригинальный и единственный в своем роде.
Мира во все глаза смотрела на чудесную черно-белую шерстку зверька, переливающуюся под падающими из окна солнечными зайчиками, на огромные лопоухие уши над умной подвижной мордочкой, на внимательно рассматривающие ее глаза с двойными щелевидными зрачками, на шесть лап, оканчивающиеся мягкими подушечками… Парс! Неужели это ей? Май сунул зверька ей на колени, и девочка вцепилась в него обеими руками, боясь, что сейчас он вывернется и убежит.
— Парс не любит, когда его тискают, — недовольно пробурчал зверек человеческим голосом. — Парс любит, когда его гладят. Хозяюшка погладит Парса?
Он умеет говорить?! Он… он демон? А, ну и пусть демон, зато ее собственный. Он ведь не кусается? Мира робко, потом смелее провела ладонью по его голове и туловищу. Зверек завозился, устраиваясь на коленях поудобнее, и тихо замурчал. Мира в восторге погладила его еще несколько раз.
— Мира, Парсу, в отличие от тебя, есть не нужно, он солнечным светом питается, — бесстыдная госпожа Цукка слегка постучала пальцем по столу, привлекая ее внимание. — Он теперь твой, так что никуда от тебя не денется. Отвлекись от него и поешь. Накладывай себе чего хочешь, у нас самообслуживание.