Горизонты нашей мечты
Шрифт:
— Тебя, Лика, туда вообще никто за уши не тянул! — еще один знакомый женский голос. — Сам влез, сам шороху навел, всех на уши поставил, а теперь "у меня других дел масса"? Вот всегда ты так, с самого детства — хвостом повертишь, перед девочками покрасуешься, и в кусты. Верно, Цу?
— Я шороху навел? — возмутился мужчина, и на сей раз Мира почти его узнала. — А ваши небы на что? Сама же говорила, что они куда умнее меня — вот пусть и прогнозировали бы обстановку как следует. Еще и со стороны нахально влезли! Пожалуюсь Камиллу, что распустил своих воспитанников бездушных, он им врежет! Тоже мне, интеллектуалы рафинированные — один кристаллик в Академии прочухать не смогли!
— Угомонись, Лика, — новый женский голос Мира не знала: глубокий, спокойный, чуть насмешливый. — Я не знаю, что у вас там происходило, но, зная тебя, могу представить, что явно не тихие сонные вальсы. Скажи, от той Академии в результате твоей помощи хотя бы головешки остались?
— И ты, Цу? — патетически вопросил мужчина. — О, горькая моя доля! Даже та, что так долго заменяла мне мать, целовала меня в носик на ночь и рассказывала сказки, даже она меня не понимает! Каси! Ну хоть ты-то меня любишь?
— Мы все тебя любим, Лика, — этот голос Мира опознала сразу. Госпожа Канса? Она тоже здесь? — Просто Яни и Цу пытаются на свой манер объяснить, что в тебе слишком много кипучей энергии, выплескивающейся на окружающих и иногда их просто ошпаривающей.
— Во, даже родная жена против меня! — простонал мужчина. — Осталось только пойти и в знак протеста повеситься на воротах дома. А потом до скончания веков являться вам укоризненным призраком!
Девочка одним глазом заглянула в столовую. Вокруг большого обеденного стола сидели четверо: госпожа Канса, странно знакомый дядька, высокий, худой, белобрысый и с носом картошкой, и еще две женщины: одна — коренастая и крепко сбитая, а вторая…
Мира почувствовала, что мучительно краснеет. Сказать, что компания выглядела неприлично, означало скромно промолчать. На дядьке красовались одни только короткие трусы с карманами. Госпожа Канса и коренастая женщина были в таких же трусах и коротких мальчишеских майках, ясно обрисовывавших все детали их груди, а четвертая женщина, статная и ослепительно красивая, сидела вообще голой. Ну не считать же одеждой тонкую полупрозрачную накидку!
— Яни, но почему она смогла подойти к порталу? — спросила госпожа Канса. — Почему чудовища ее подпустили? И почему ее персональные опекуны бросили? Как их — Хана и Бохака? Я чуть с ума не сошла от ужаса, когда начала ко-нэмусинов по головам пересчитывать и ее у самого портала увидела.
— Я все-таки не зря воспитанникам статус наблюдателей навесила, — пояснила коренастая. — Наблюдатель в массовой драке находится в минимальном фокусе внимания сцены. То есть какое-то слабое давление на него оказывается, чтобы прочувствовал происходящее, но пока он сам активно в драку не лезет, опасность ему почти не угрожает. Вот как только Мира начала закрывать портал и привлекла внимание, сцена немедленно сработала против нее в полный рост. Что же до опекунов, то я просмотрела их журналы. Мира, на из взгляд, приняла осознанное решение действовать по-своему, и они не сочли возможным подавлять ее свободу воли. А у них статуса наблюдателей нет, они в бою стандартные цели. Останься они рядом, на них тут же навалились бы чудища, и их всех в месте в клочья порвали бы. В общем, я с такой логикой согласна.
— Угу, а в результате твоей железной логики получили хорошо прожаренную тушку воспитанницы, — съехидничал дядька. — Яни, умоляю — никогда не иди в программисты. Первый же твой искин расшибет самолет о землю. А что — в падении, пока не врезались, все же нормально!
У Миры соскользнула рука, которой она опиралась о стену, и она громко оступилась, восстанавливая равновесие. Все тут же обернулись к дверям.
— О, хозяюшка явилась! — возликовал дядька, вскакивая на ноги. — Привет, копуша! Я уже трижды Фи посылал тебя будить, да только ты дрыхнешь так, что сиреной не поднять. Не понимаю, как ты в Академии умудрялась по звонку подниматься.
Он схватил Миру за руку и почти силой втащил в комнату (которая при ближайшем рассмотрении оказалась чем-то вроде столовой).
— Цу, познакомься, — обратился он к красавице. — Эта милашка в военном костюмчике — Мира Аттэй, героиня Сайлавата и все такое, — дядька хлопнул Миру по спине так, что едва не отшиб дыхание. — В одиночку зарезала тысячу злобных монстров, включая весьма невоспитанного дракона размером с небольшой сейнер, закрыла портал и вообще фактически в одиночку выиграла эпическую битву со злом. Я, понимаешь, под панические вопли Каси несусь во весь опор, чтобы спасти янино детище, плюя по ходу дела на всяческую достоверность, а хозяюшка там уже сама всех порубила в капусту. Между прочим, она целый второй сержант, отличница и активистка, хоть сейчас на доску почета.
— Лика, ты смущаешь нашу гостью, — госпожа Канса поднялась с табуретки, сложила перед собой руки и поклонилась. — Госпожа Мира, не пугайся. Ты уже к нему один раз привыкла, так что постарайся привыкнуть снова. Он хоть и выглядит иначе, а все такой же невоспитанный нахал.
Привыкла… один раз? Мира повернулась к дядьке. Нос картошкой, озорные серые глаза, широко ухмыляющийся рот, короткие шорты…
— Май?! — выдохнула она.
— Эй, так нечестно! — возмутился дядька. — Каси, зачем подсказываешь? Она должна была меня сама узнать, по душевной склонности и зову сердца. Я все-таки ейный фертрат, и между нами глубокая мистическая связь!
— Май, но ведь ты же… тебе же…
— Мне, можно сказать, всегда шестнадцать! — в очень знакомой нравоучительной манере дядька поднял палец. — В душе у меня вечная весна, и так далее. Между прочим, хозяюшка, по-настоящему меня зовут Палек. Палек Мураций, для друзей, для тебя в том числе, Лика. Но если хочешь, зови меня по-прежнему. Остальные — тоже свои. Мою жену Кансу Марацуку, а попросту — Каси, ты уже знаешь, она в вашей Академии ту же маску носит. Вон та коротышка…
— Лика, по ушам настучу! — пригрозила коренастая.
— Ну, ты поняла, кто, — не смутился взрослый Май. — В общем, она моя сестричка. Сводная. Зовут Яна Мураций, коротко — Яни. Наконец, самая блистательная и выпендрежная зануда в нашей компании…
Красавица швырнула в него невесть откуда взявшейся ложкой.
— …Цукка. Цукка Касарий, — дядька-Май не моргнув глазом поймал ложку перед лицом и аккуратно положил на стол. — Для ленивых языком — Цу. Она совсем бабуся, ей уже сорок стукнуло. В свое время почему-то всерьез считала себя моей опекуншей, в чем я ее так и не смог разубедить до самого совершеннолетия. Как Яни ни пыталась объяснить ей, что налажала с воспитательной системой и умудрилась привить тебе, исконной катонийке, стыдливость перед наготой, одеваться категорически отказалась. Три дня назад в шубе ходила, а сейчас жарко ей, видите ли.