Горькая радость
Шрифт:
Густые жесткие волосы незнакомца были цвета червонного золота, и такими же были брови и ресницы. Вот только цвет глаз Китти не успела заметить. Но его загорелое, чисто выбритое лицо она сочла необычайно интересным. Оно все время менялось, становясь то красивым, то отталкивающим. В своем первом облике он был похож на киноартиста — из тех, кто обычно бывает на вторых ролях, оттеняя, а порой и затмевая главного героя. Будь он повыше, в этом облике он вполне мог претендовать на роль короля, президента или лидера религиозного движения. Но его второе
Китти почему-то почувствовала беспокойство и никак не могла сосредоточиться на своем чтении — книжный герой поблек в сравнении с реальным персонажем, будто сошедшим со страниц исторического романа. Похоже, этот человек сыграет в ее судьбе какую-то роль, даже если это будут лишь бесцеремонные домогательства. Судя по рубинам, золоту и дорогому костюму, он богат и имеет отношение к Корунде — ведь только здесь добывают рубины цвета голубиной крови, самые редкие и дорогие в мире. Этот позолоченный тип явно один из Бердамов.
Сердце у Китти екнуло. Она старалась не отрывать глаза от книги и ровно дышать. Скорее всего это и есть тот самый доктор Чарлз Генри Бердам из Манчестерской королевской больницы. Он ехал в Корунду, чтобы возглавить городскую лечебницу. Довольно скромный пост для такого светила! Он ведь мог выбрать любую престижную больницу в Великобритании, так что же заставило его тащиться в такую глухомань? Он родился в Англии, стало быть, помми, а не австралиец, и здесь будет выглядеть совсем неуместно. Маленький бентамский петушок…
Все три часа в дороге они промолчали. За пять минут до остановки кондуктор Сид по обыкновению явился в купе и, подхватив чемодан Китти, понес его по коридору. Остановившись у выхода, он стал болтать с Китти, которую хорошо знал по ее прежним поездкам. Щеголеватый незнакомец сам потащил свой чемодан к выходу и встал позади них. Два больших паровоза, пыхтя и лязгая железом, остановились у станции. Китти встречала Эдда, болтавшая со стариком Бердамом.
— Где ты купила это платье? — немедленно спросила она, не обратив внимания на мужчину, к которому устремился старый Том.
— У «Марка Фоя». Я и для тебя приглядела стильную вещичку, женщина-змея.
Взяв сестру под руку, Китти повела ее прочь.
— Обернись и посмотри на парня, которого встречает старый Том.
— Господи! Ну, прямо маленький лорд Фаунтлерой!
— В самую точку, Эдда. Держу пари, что это доктор Чарлз Бердам, наш новый главврач.
— Но в больнице ничего не известно о его назначении.
— Возможно, он приехал осмотреться, чтобы потом дать деру. Мы ехали в одном купе, и мне пришлось поставить его на место.
— Ого! Он тебе нахамил, Китс?
— Нет. Он назвал меня Марион Дэвис.
— Это еще хуже. Ты, конечно, съязвила в ответ.
— Я просто послала его подальше. И потом мы всю дорогу молчали как убитые.
Обернувшись, Эдда бесцеремонно
— Да, типичный Бердам, самоуверенный и тщеславный. Ну и физиономия! Прямо двуликий Янус.
— Бедняга!
— Ты его жалеешь? — изумилась Эдда.
— Очень. Посмотри на его ботинки. Двухдюймовые каблуки. Ходячий комплекс неполноценности. У него есть все, кроме роста, а мужчины страшно из-за этого переживают.
— Теперь понятно. Значит, он осядет в Корунде, если ему приглянется наша больница. Он знает, что ты медсестра?
— Нет, конечно.
— Вот будет умора, когда узнает!
Чарлз Бердам, неприятно поразивший Китти, старого Тома, всю жизнь прождавшего наследника, и вовсе ошарашил. Он пришел на вокзал, ожидая встретить человека, похожего на Джека Терлоу, а увидел барственного коротышку в костюме, сшитом на Сэвил-роу, и рубашке от «Гернбула и Асера». Ну и конечно, галстук с эмблемой Бейллиол-колледжа, что в Оксфорде, не меньше того! Последнее Том выяснил, задав вопрос и ожидая, что парень отшутится. Но тот был явно не склонен к шуткам. Он дышал самодовольством, ходил так, словно у него в заду была кочерга (как выразился Том, рассказывая о нем Джеку Терлоу), и был весьма раздражен тем, что кондуктор не вынес его чемодан.
— В Австралии кондуктора этого не делают, — сообщил Том, стараясь его разочаровать. — Здесь вообще никому не прислуживают.
— Но какой-то дамочке он его поднес! Да еще как резво!
— Кому? Китти Латимер? Да надо быть покойником, чтобы не помочь такой красотке.
— Она послала меня подальше, да еще в таких выражениях! Довольно странно для леди.
— Ты сам виноват, Чарли, я в этом уверен.
— Не называйте меня Чарли, мое имя Чарлз.
— В Корунде ты всегда будешь Чарли. Или Чикер.
— Что?
— У нас здесь не церемонятся, внучек. И лучше тебе об этом скажу я, а не кто-нибудь другой, к примеру, твой кузен Джек Терлоу. Он тоже мой наследник, но не хочет ничего наследовать. Так что титул местного столпа общества перейдет к тебе — если ты, конечно, будешь правильно себя вести.
Том велел шоферу загрузить чемоданы в багажник своего «даймлера».
— У тебя есть что-нибудь в багажном вагоне? Да? Тогда отдай билеты Мерву, и он все принесет.
Чарлз нашел багажные квитанции и вручил их водителю вместе с пятифунтовой купюрой, на что тот удивленно хмыкнул:
— Что за глупости, Чарли! Никогда не давай на чай человеку, получающему жалованье. Я хорошо плачу Мерву, и он не нуждается в чужих подачках. А там, откуда ты приехал, он бы получал гораздо меньше и поэтому зависел бы от чаевых. Урок номер один.
Они уселись в открытый «даймлер».
— Моей жене Ханне тоже за девяносто, поэтому мы поселим тебя в «Гранд-отеле» на Фергюсон-стрит рядышком с больницей и большим универмагом. Но имей в виду: если захочешь хорошо поесть, иди в «Олимп» или «Парфенон». Их держат греки, и там отличные стейки!