Горький дым
Шрифт:
Вторая наша встреча все-таки состоялась, и в обстановке, которую тогда, на съезде, было даже трудно представить себе.
В сентябре 2005 года Кириллу Юрьевичу Лаврову, художественному руководителю БДТ, исполнилось восемьдесят лет. В числе приглашенных, я участвовал в подготовке поздравления юбиляра, потому что в к тому времени уже был в театре здание сидящего на диванчике Ульянова. Они беседовали, вероятно, о студии, потому что Кирилл Юрьевич, как только я показался на пороге, сказал своему московскому гостю:
– Вот, Михаил Александрович, человек, который построил то, что вы только что видели…
Ульянов
– Здравствуйте, мой ленинградский друг! Помнится – Михаил Константинович?
Лавров удивился, да и я, признаться, тоже.
– Вы знакомы?
– Давно, – сказал Ульянов, пожимая мне руку. – Молодец, доброе дело сотворил для театра…
Мне было приятно, что через столько лет человек не забыл нашей мимолетной встречи, каких у него в жизни было великое множество.
Наверное, многие видели эксцентричную комедию Дмитрия Астраханова «Все будет хорошо». Снимали ее под Питером, в старом полуразрушенном доме, большинство жителей которого были законченными алкоголиками или немощными стариками. Не съемочную группу они никакого внимания не обращали – веселье здесь продолжалось и днем и ночью. И лишь единственный раз эта компания воздержалась от выпивки, когда на съемки приехал Михаил Ульянов. Ради любимого артиста жители коммуналок скинулись и купили чудовищную бесполезную, в их понимании, вещь – огромный букет цветов. Они вручили цветы Ульянову, явившись пообщаться с актером в полном составе.
Всех героев Ульянова, и положительных, и даже отрицательных, всегда отличала прямота суждений. В жизни он был такой же.
При Советской власти был членом ЦК партии, заседал на съездах, имел звания героя Социалистического Труда. Потом страна стала другой, и люди стали другими, а он оставался прежним. Его любили люди самых разных идейных убеждений, и даже не имеющие таковых вовсе. Он был востребованным до конца своих дней. Он был добрым человеком, добро являлось для него целью, потребностью, смыслом жизни. Таким он мне и запомнился.
В составе ленинградской делегации на съезде было много интересных людей. Некоторых политиков мы знали еще по прямым телерепортажам со Съезда народных депутатов, которые смотрелись, как телевизионные шоу. Но среди всей нашей делегации выделялся Владислав Игнатьевич Стржельчик. Он таким был создан, его нельзя было не заметить. Сразу же запомнилось его выразительный бархатный голос, его деликатность, обходительность, юмор. В гостинице «Россия»» наши номера были рядом. Помню каждодневное утреннее приветствие: «Здравствуйте, Михаил! Давай подзаправимся и пойдем решать судьбы страны». В то время я, как и многие его зрители, мог даже не знать всех его званий и регалий, но было достаточно увидеть его имя на афише, чтобы обязательно пойти на спектакль. Я ходил «на Стржельчика».
Как никому другому, ему удавалось роли князей, вельмож, генералов и царей. Его отличали великолепная осанка, барственный облик, умение носить мундиры и камзолы. В его послужном списке – Александр II, Наполеон, Нарышкин… Оглушительный успех получила картина Евгения Ташкова «Адъютант его превосходительства», в которой Стржельчик сыграл роль генерала Ковалевского.
На съезде мы встречались почти каждый день. Вроде бы ничего особенного, выдающегося он не говорил, но актерская натура
В моей памяти он остался удивительно простым человеком. Мне, как прежде, хочется выпить с ним чашечку кофе и поговорить. О чем угодно, тем более, сейчас достаточно тем для разговора. В первую очередь о театре, его любимом БДТ, в театральную студию при котором он поступил еще до войны. Только пройдя всю войну, окончил ее и стал актером театра. Всю жизнь он хранил благодарность своим учителям – Борису Андреевичу Бабочкину и Юлию Яковлевичу Райзману, не мыслил своего творчества без театрального кудесника Товстоногова, без режиссера Ташкова, без актера Черкасова, без композитора Шостаковича…
Встреч и событий на съезде было множество. Были необыкновенные смелые выступления, были скандалы, «захлопывания», рождались крылатые выражения и афоризмы. А по сути – это рождалась наша новая жизнь, рождалась в муках, сомнениях и поисках, которые продолжаются до сих пор.
Ода театру
Театр. О нем можно говорить бесконечно. Театр несет в себе высокое предназначение. Он дает зрителю повод для размышления о только что прожитом. Да, именно прожитом, так как главную роль в театре занимает зритель. Он вместе с актерами проживает сразу несколько ролей. Зритель, сидя в зале, может одновременно видеть себя в роли главного героя и статиста. Во время спектакля он улавливает не только интонации и эмоции актеров, но даже их мимику. Невозможно оставаться равнодушным во время спектакля, да и после выхода из театра, без глубоких впечатлений, если спектакль является произведением высокого искусства.
Кино не может нам дать того, что дает театр. Казалось бы, та же самая игра актеров, и даже есть больше возможностей приблизиться к совершенству путем долгой и кропотливой работы над каждым кадром, но чего-то не хватает. А не хватает импровизации актеров, их «живых» эмоций. Не хватает участия зрителя, того главного героя, для которого это все создается. Даже книга, на мой взгляд, не всегда способна помочь усвоить нужные идеи, ради которых она написана. Театр поможет человеку, не до конца понявшему суть книги, запутавшемуся в ее сюжетных линиях, неверно интерпретирующему то, что хотел сказать автор книги.
Театр не изобретает велосипед, театр всего лишь воплощает на сцене маленькие кусочки из нашей жизни. Причем на сцене зрителю становится видны детали, которые в повседневной жизни он не замечает. Да, люди играют на протяжении всей жизни, и иногда это происходит автоматически. Часто не замечают, где заканчивается грань между настоящим и наигранным. И в дальнейшем воспринимают это как нормальное поведение, будто так и должно быть. Некоторым игра в жизни помогает (чтобы разобраться и понять самого себя, чтобы сделать шаг вперед), а некоторым ломает всю жизнь, хотя сами они долгое время этого не замечают или нехотя замечать.