Горькое логово
Шрифт:
– Сейчас все будет. Давай, чудовище, рассказывай все.
– Это все Путь… – Сташка быстро выложил факты: и про «родителей» из Конторы, и про северный город, и про путешествия, и про Гая с Яськой, и про Лес, и как заставил Котьку пойти на Поляну, и про ледяные коньки. Про Сеть не сказал. Сам плохо понимал, как это работает. И знает или не знает Ярун про Сеть? – А потом коньки разбились. Они в самом деле были изо льда?
– Да.
– И ты меня на самом деле звал? Мне не мерещилось? – а на каком же носителе, кроме Сети, можно послать Зов? Да как же скорей во всем разобраться?
– Звал. Конечно. Чтоб всегда меня слышал, чтоб помнил, что я тебя жду.
– Такая была тоска – будто нечем дышать, – сознался Сташка. – Не по тебе… Тебя я, как человека, не помнил. Сейчас только вспомнил, как увидел. Мне все вокруг было как кино глупое, ненастоящее. Я думал – я псих.
– Прости. Так надо, – на миг закрыл глаза Ярун. – Ну, теперь ты снова мой. Рано тебе сюда, конечно… Тебе бы еще пожить обычной жизнью, ребенком побыть…
– Не вздумай! – задохнувшись, пригрозил Сташка.
– Спокойно, – засмеялся Ярун. – Эта разлука вот сейчас – ненадолго, правда. Иди сюда, чудовище, – он притянул Сташку, поцеловал в макушку. – А башка у тебя, как и раньше, пахнет морем, знаешь? Хочешь море? Тебя на мой островок секретный отвезут, я там все для тебя подготовил. Окрепнешь, языки подучишь. Подрастешь еще хотя бы чуточку.
– «Островок»… Ну, Яр. Ну, не надо!!
– Надо. Твоя безопасность – это очень важно. Ох как ты меня напугал этой ночью… Гонец тебя перехватил, едва все засекли, что ты опять идешь по Пути, потом Контора попытались тебя отнять, перепугали, и ты уже в Семиречье каким-то чудом бесследно исчез. А через десять минут после того, как Макс сообщил об этом, ты прямо передо мной из ничего свалился на пол. Белый, страшный, в ледяной корке. – Ярун усмехнулся. – На самом деле я знаю, где ты был.
Эта усмешка не скрыла ни боли, ни пережитого, и Сташке стало стыдно:
– Прости… Когда пугают, я ухожу… В ноль координат. В Лес.
– Я тоже, – улыбнулся Ярун. – Без Леса нас тут не было бы.
– Да, но… Я не помню толком, как и что…Не умею еще, не помню; все наугад. Нельзя ведь через Равнины вслепую летать. Одно спасло, что ты есть, и можно к тебе. Ты – как невидимый маяк, как путь. Прости, что напугал. Слушай, но ты ведь был там…В Лесу. И в буфере тоже. И Котьку, похоже, ты привел. Ух, я понял. Я и сейчас, наружу, по твоему следу пролетел, да?
– А может, тебе приснилось? – улыбнулся он.
Конечно, Яр знает, что на самом деле является его любимым волшебным родным волком. Но болтать об этом вслух глупо. Еще глупее, чем про Сеть и бессмертие. Сташка вздохнул, чуя: этот человек с неуловимо волчьими глазами – центр мира. Маяк над черным и бездонным океаном. Заговорил:
– Ты – не как все…И я знаю про себя, что тоже не такой, как все… И опять все заново… Не знаю, как себя вести здесь, в новом времени. Тяжело. И лодка дырявая, и темно, и непонятно, где берег. Я не могу точнее говорить. Я в этой памяти невидимой, как в паутине. Бегу по следу, и все. Вслепую. Тебя только вижу. Как маяк во мраке.
Ярун прижал его к себе:
– Хватит: добежал уже, понимаешь? Вот он, твой маяк. Твой дом. Успокойся. Ты со мной, ты мой. Все хорошо. Подрастешь и во всем разберешься. Ты и так вон уже умнее, чем обычно.
Почему они так, с полуслова понимая, разговаривают, будто давно знают друг друга? Яр жутковато точно занял в душе глубокий, кровью подплывший, резкий отпечаток, который когда-то оставил раньше. Это – родство. Но почему оно, родство это, так болит? Кто же они друг другу? И где это и когда было – «раньше»?
– Ничего плохого не случится. Я обещаю.
– …А кто ты мне, чтоб обещать? – с тоской спросил Сташка, стараясь перетерпеть безысходную боль вечного кровоподтека в душе.
– …Я? Расскажу, когда подрастешь, сейчас – нельзя…
– …Своим детям ты тоже сразу не говоришь, что им отец?
– Ты с тоном-то поаккуратней, чудовище. Дети – они дети и есть. Растут и вырастают. А вот ты… Навязать тебе родство сейчас, когда ты ничего не помнишь, было бы…нечестно с моей стороны.
– …Ну и… Ну…И я тогда тебе со своим родством тоже не навязываюсь! – Сташка вывернулся из его рук. Ярун хотел его удержать, но Сташка огрызнулся через плечо: – Не трогай меня!!
– Извини, – мягко и чуть насмешливо попросил он, осторожно опуская руку. – Не бойся. Я не хочу тебя обижать. Ну, малыш, взгляни на меня.
– Я твой бастард? – стало тяжело дышать.
– Да какая уже разница, – ответил Ярун так странно, что Сташка все-таки оглянулся. Ярун усмехнулся: – А после Лабиринта люди пусть думают что угодно. Иди сюда, царевич, – он привлек его, опять очень крепко прижал к себе, опять Сташка услышал его сердце. Ярун поцеловал его в макушку. – Ты…родственник ты, родственник самый родной.
– Ты у меня болишь внутри. Ты кто?! Ты мне – кто?
– Я тебе все, что надо, – он снова поцеловал в темя. – А ты…Ты мой вечный ребенок. Все. Потом разберемся, когда войдешь в полный разум.
– Кажется, что я…да, всегда ребенок. Никак не вырасти. Ой…Послушай!
– Что?!
– Где девочка? Где маленькая девочка в зеленом платье?
– А-а. Девочка в безопасности. С ней все в порядке. Гай тоже. Не волнуйся, никто их не обидит.
– Ее так утащили… Где она теперь? Здесь? А Гай с ней?
– Да, Гай с ней. Так проще. Нет, здесь маленьким девочкам не место. Сташек, не переживай. Винишь себя за то, что не защитил от Конторы маленькую девочку?
– Проспал. Я хочу ее видеть.
– Зачем? У них все хорошо, у тебя – тоже. Я позабочусь, чтоб они ни в чем не нуждались. Их отправят домой при удобном случае. А Гая я давно знаю. Он – гонец. Он и мои поручения, когда надо, исполняет. Но… Но за этот фокус ему попало, конечно. Нельзя соваться между мной и тобой – никому, никогда.