Горькое молоко -2. Тюремный шлейф
Шрифт:
Моня восседал, вальяжно развалившись в кресле в актовом зале школы. Хохлатая прическа и длинный нос, делали его похожим на ибисоголового бога Тота. По нему было видно, он был намерен только слушать и записывать. В руках он держал блокнот и авторучку.
Первым слово взял завуч Николай Викторович:
– Уважаемые коллеги, в школе вопреки нашим совместным целям, воспитания подрастающего поколения в духе социалистического – коммунистического периода, возникла неизвестная шайка, я бы даже выразился точнее, – террористы нового типа. Сегодня они нам создают дребезг стёкол, завтра возьмут огнестрельное оружие в руки. Готовность маленьких подонков к пакостям такого рода, да и других проказ, уже сформирована. Думаю, что нам в первую очередь противостоит безобразный образ жизни неблагополучных семей. И эти семьи нам известны. Поэтому выявить злостных хулиганов не представляет
– Я в корне не согласна Николай Викторович с вашей теорией, – встала с места Зинаида Васильевна, – классный руководитель Беды.
Она вышла на центр актового зала:
– Да, у Беды имеются проявления неосознанного хулиганства, но всё это выглядит не зло. Он по натуре очень добрый мальчик. Да, энергия у него льётся через край, но всё это обусловливается его серьёзным отношением к спорту. Я никогда не поверю, что он позволит себе подобное хулиганство. А мама, хочу вам заметить, у него очень порядочная. То, что он слабо учится, по этим показателям нельзя ребёнка обвинять во всех грехах. Он очень способный мальчик, и его низкая успеваемость по школьным предметам, не иначе как вызов нам педагогам. Мне порой кажется, что ему не интересно учиться у нас в школе. Вот посадите его сейчас в институт, он его закончит непременно с красным дипломом. Сергей Беда может переформироваться в нужном направлении, где ему успех будет обеспечен.
– Как вы можете, милая Зинаида Васильевна, – не вставая со стула, возмутилась Олимпиада Егоровна, – заслуженный учитель России. – Вы, что же хотите сказать, что я вместе с вами не даю необходимых знаний детям? Но это же нонсенс.
– Олимпиада Егоровна, я вас уважаю за ваш многолетний педагогический труд. Вы, без всякого сомнения, прекрасный педагог! Я ни вас и никого другого обидеть не хотела. Поэтому прошу меня извинить, кто неправильно истолковал мои слова. Попробуйте создать хронологию его баловства с начальных классов. Как реагировали мы, после этого? Как смотрели на это дома? Как обсуждалось улицей? Уверяю вас, школа получит большой минус. И прошу не забывать Сергей Беда – личность, и далеко уже не маленькая, а уважающий себя юноша. И постоянно носить клеймо отрицательного «Вездехода», на которого валятся все шишки, ему не очень приятно. Взять хотя бы последний пример, когда его и Перова оговорили в краже карманов нашего гардероба. Разве так педагоги поступают?
Директор постучал по графину карандашом, не дав закончить педагогическую полемику:
– Коллеги, коллеги! Уходим от темы. Мы собрались здесь не для обсуждения конкретного ученика, а обсудить вопрос о прекращения битья стёкол в наших домах, а для этого нужно выявить лиц, кто этим занимается.
– Может давайте заканчивать, этот балаган, – не вставая с места, сказала учитель по химии Ткачёва. – В конце то концов, есть милиция. Вот пускай они этим и занимаются. У меня почему – то ни одного стекла не разбили.
Пухлощёкий, с отвислыми губами участковый Власоедов выступил с заключительным словом. Он пустыми глазами обвёл взглядом весь зал. При этом медленно шевеля губами, как бы давая готовность к старту своей речи:
– Я послушал вас, теперь прошу уделить внимание мне. Ваша школа самая старая в городе и, безусловно, она считается на протяжении многих лет одной из лучших школ. То, что бьются стёкла у учителей, – это мерзкий и неприятный факт для всех нас. Я со своей стороны приму безотлагательные меры по выявлению лиц, совершавших такие варварские безобразия. Поверьте мне? – это уже не баловство. И я вполне солидарен с Николаем Викторовичем, сегодня кидают камушки, завтра ножи будут в спину метать. Поэтому изобличить артиллеристов, это дело нашей профессиональной чести с вашим бывшим учеником Моисеевым. И мы обязательно поймаем этих стекольщиков. Что касаемо Сергея Беды, то в данный момент безосновательно обвинять его в ваших сквозных окнах, не допустимо.
– Как так? – удивился директор. – Почему школа не знает?
– Милиция и суд не нашли острой необходимости в этом, – сказал участковый, – посчитали, что Беда действовал в интересах избегания травмы, но факт порчи такси и нанесение мелких телесных увечий водителю остался за ним. На пешеходном переходе таксист, грубо нарушил правила и слегка совершил наезд на Беду, от чего тот получил лёгкий ушиб в бедро. Беда в гневе ногой смял дверцу автомобиля и несколько раз ударил в лицо водителя. Он очень агрессивен и изворотлив на язык. Ему было, у кого этому учиться. Посмотрите, где он живёт. Ведь Новая стройка считается рассадником самого наглого и криминального контингента нашего города. А его родственники Иван Беда, Захар Минин, были самыми отъявленными хулиганами в пятидесятых и шестидесятых годах. И нельзя со счетов скидывать, что по соседству с вашей школой живёт вор в законе Часовщик. А, этот факт я скажу вам, для нас малоприятен. Таким подросткам, как Беда свойственно заглядывать в рот отпетым уголовникам. Они подражают им во всём, а нам с вами приходиться после искоренять их повадки и чистить головы от мусора.
– А не лучше ли таких каторжников, как этот Часовщик совсем из тюрьмы не выпускать, – выдал реплику завуч.
– У нас в стране пока нет пожизненного заключения, но за Часовщиком наша милиция глаз не спускает. При первой возможности мы его вернём на нары. Сами посудите у этого Часовщика в вашей школе учиться масса детей его знакомых и приятелей. И если все дети будут последователями криминального прошлого Часовщика, то у нас будет не один Беда, а думаю больше дюжины. «А стеклянных снайперов мы обязательно поймаем», —сказал он в заключение и сам себе похлопал в ладоши.
Поверив его словам, все учителя облегчённо вздохнули.
Одна Зинаида Васильевна, осталась при своём мнении. Она хорошо знала, как участковый исполнял все прихоти Часовщика. И то, что сейчас выдал участковый, – это была не его личная позиция, – это было его вероломное лицемерие.
На этом педсовет закончился. Директор всех распустил, попросив остаться на минуту Зинаиду Васильевну.
– Зинаида Васильевна, моя просьба к вам частного характера.
– Я вся во внимании Михаил Иванович, – сказала она.
– Зинаида Васильевна, ваши окна выходят на мои окна. Вас не затруднит, с восьми до девяти вечера понаблюдать на улицу. Я хочу развеять ложные мысли о Беде, да и вы сами не меньше меня заинтересованы в этом.
Она понимала, что директор сейчас кривит душой. Он всеми фибрами ненавидел Беду, за то, что он много придавал хлопот лично ему, а не школе. Хотя в предвзятости он ранее замечен не был.
«Завтра бы не забыть переговорить с Бедой», – подумала она.
– Хорошо Михаил Иванович, по возможности, я буду поглядывать на улицу, – заверила она его. – Но я сомневаюсь, что после прихода в школу милиции они осмелятся возобновить подобные диверсии.
– Доверительно поговорите с Бедой. Попробуйте вызвать его на откровенность. Он же вас уважает. Должен он, чёрт возьми, что – то знать. А вообще я заметил, что в нашей школе очень слабая работа ведётся в дидактическом плане.
– Я с Бедой завтра поговорю, – пообещала она.
– Да, да, непременно, только не спугните его, а мы с участковым и инспектором пораскинем мозгами сейчас у меня в кабинете, как нам дальше быть. А сейчас вы свободны.
Зинаида Васильевна вышла из школы. На улице шёл крупный снег. Лёгкий, даже немного приятный морозец позволял находиться на воздухе продолжительное время. Да и ей самой домой в такую погоду идти не хотелось, хотя по дому была работа, и непроверенные тетради, лежали третий день, дожидаясь оценок. Ноги сами понесли её неизвестно куда. Она шла и размышляла о прошедшем педсовете и о словах директора, которые отдавали запахом предательства. Возникала нелепая мыслишка, что ей уже неуютно находиться с этим преподавательским коллективом школы. Затем эту мысль она отмела, почувствовав, что на неё нападает хандра, от которой всегда нужно вовремя уходить.