Город кошек
Шрифт:
Зато старуха, опирающаяся на клюку, страшная как смерть, скрюченная и дрожащая, смотрела на варвара пристально и неотрывно, как кошка, следящая за жертвой. Глаза ее слезились, рот с дряблыми бесцветными губами был приоткрыт, показывая безобразную пустоту. Потом старуха наклонилась к земле, подняла камень и кинула в окно. Конечно, у нее не было сил добросить, и камень упал, не долетая, но из-за этого до Конана вдруг дошло, почему он привлек внимание.
Конан был не одет. Совсем не одет.
Ничего необычного для многих стран, в
Конан не стал дальше издеваться над чувствами особ слабого пола и отошел от окна, принявшись искать свою одежду. Но оказалось, что это безнадежное дело. Ничего, кроме предметов для изощренных любовных утех, самой кровати и рывков балдахина, в комнате не было. Если, конечно, не считать сосудов для удовлетворения простых человеческих нужд.
Нет, — подумал Конан, — что-то тут определенно не так. И эта девушка… Ее образ в памяти странно двоился — она была то покорной, страстной рабыней, то надменной госпожой в окружении своих рабов…
Звериным чутьем варвара Конан почувствовал ловушку. Он подошел к двери и попытался ее открыть. Усилия ни к чему не привели.
Он поискал щеколду, потом какой-нибудь скрытый механизм, но ничего подобного не обнаружил. Дверь явно можно было открыть только снаружи.
Кром, это начинает плохо пахнуть. Внутренне напрягшись, он еще раз быстро оглядел комнату. Теперь это была не просто комната, а яма, в которую поймали тигра. Но тигра без когтей — и это не нравилось Конану больше всего.
За дверью послышались шаги и голоса. Громкие голоса. По крайней мере, зверя не собирались ловить исподтишка. И, пожалуй, не совсем понимали, что это не заяц.
Конан усмехнулся. Ну что же, он постарается удивить горе-охотничков…
10
Джебор был невменяем. Никакие увещевания на него не действовали. Он двигался, как раненый кабан — не разбирая дороги. Со времени расставания с Лилувой он уже успел поссориться с парой приятелей, не только не ответив на их радушные приветствия, но и толкнув их так, будто они были простолюдинами. Так же он опрокинул две повозки с фруктами и пнул одноногого нищего, не успевшего убраться с пути.
— Джебор, успокойся! — в очередной раз тщетно взывал Ханфий. — Ты что, не видишь, что с собой делаешь! Неважно, в конце концов, что это за тип. Какой-нибудь из заблудившихся в пустыне путников, для которого наш город — райское местечко! Грязный тип, который не стоит и одного твоего пальца!
Джебор вдруг остановился и резко обернулся к другу.
— Хватит! Грязный он или чистый на самом деле — не имеет значения… И ты… Ты знаешь, что имеет значение!
С этими словами он вошел в казавшуюся снаружи убогой таверну, откуда, как крысы с корабля, хлынули на улицу слуги Лилувы. Они бежали едва ли не на четвереньках, боясь встретиться с господином взглядом, скрывая лица, зная, что ждет их в противном случае.
Расшвыривая ногами все предметы, попадавшиеся
Впрочем, на самом деле нос Джебора вовсе был настолько чувствителен. Он не смог бы отличить запаха кролика от запаха кабана. Зато воображение было у него весьма сильно, и его с лихвой хватало, чтобы компенсировать отсутствие нюха.
Только единожды он остановился перед лестницей на второй этаж, в неуверенности, следует ли подниматься. Он оглянулся на Ханфия, ища поддержки. И получил ее. Ханфий бывал здесь знал, где находится лучшая комната для гостей, поэтому не сомневался, где именно прячется гость Лилувы.
— Туда! — сказал он, на миг позабыв о добровольно возложенной на себя миссии сдерживания друга.
Они поднялись бегом, словно два охотника почувствовавшие запах близкой дичи, словно два шакала, преследующие антилопу.
Джебор толкнул дверь, но когда она открылась, перед ними предстал не тот человек, которого они ожидали увидеть.
Не слабый изнеженный красавчик с женским лицом и манерами столичной проститутки, который со страхом взирает на оружие, а огромный дикарь, с мускулами, как у горного барса, с черной гривой волос и леденящим взглядом голубых глаз.
Он стоял в позе гладиатора, ждущего, когда на него выпустят свору боевых псов, чтобы хладнокровно расправиться с ними. И в первый момент настолько ошеломил своим видом, что купцы забыли дышать. Но было в его внешности и то, что в следующий миг вызывало у Джебора приступ безудержного смеха, а у Ханфия — ироничную улыбку.
На нем не было никакой одежды. И вместо меча он держал деревянную балясину от кровати. Он держал балясину, как опытный воин держит меч, но сути это не меняло. Разве устоит презренное дерево перед металлом?
— Ты из актеров? — спросил Джебор, давясь от смеха. — Эта балясина тебе идет! — собственное замечание показалось Джебору настолько остроумным и забавным, что он согнулся пополам от смеха, а из глаз его полились слезы. Так весело ему не было с самого детства, с тех пор, как он впервые увидел комедию на сцене заезжего театра.
— Тихо, тихо, Джебор, ну нельзя же так… — увещевал Ханфий, но друг обращал на него мало внимания.
— Нет, — сказал голый варвар, и это было первое слово, которое они от него услышали.
— Нет? — спросил Джебор, подмигивая Хан-фию. — Так тебя зовут Нет? Откуда ты, Нет? И что ты собираешься делать с этой палкой, что у тебя в руках?
— Меня зовут Конан. Конан из Киммерии. И я не актер, — сообщил Конан с мрачным лицом. Он нисколько не разделял веселья купцов. И вообще они ему не нравились. — Что вам от меня нужно?