Город-крепость

Гродин Райан

— Уходите, — опять говорю я. — Пожалуйста.

— А что насчет парня? — настаивает Вень Ки.

— Это уже неважно. Все кончено.

Нуо качает головой. Сначала мне кажется, что она просто со мной не согласна. Но потом я вижу её повлажневшие глаза. Она наклоняется, обхватывая руками меня за плечи. От её волос пахнет корицей и гвоздикой.

Мы больше ничего не говорим. Времени нет. Я крепко обнимаю Вень Ки, а потом они исчезают. Рассеиваются, словно семена на ветру.

В памяти всплывает лицо Дея за окном — светящееся и сильное.

Представляю, как он возвращается, ждет, но ничего не знает. Как я подвела его.

Ракушка, конечно же, все еще на месте. Неизменна в моем переменчивом мире. За решеткой и стеклом, все еще никем не тронута.

Оглядываю через плечо комнату с бесполезными, красивыми, умирающими вещами. Ищу что-нибудь тяжелое, чтобы сломать окно. На туалетном столике лежит нефритовая заколка, подаренная мне послом. Подношу её к решетке, острый конец отлично через неё проходит.

Я должна предупредить Дея. Должна до нее дотянуться.

Рукой прижимаю заколку, подсовывая её под окно. Спустя совсем краткий миг, стекло поет. Кусочки разлетаются, будто драгоценные камни. Некоторые сверкая падают на мою кровать.

Потом наступает холод. Он влетает в дыру, и я понимаю, насколько теплой была. Зима просачивается под кожу, заряжая меня свежестью и свободой.

Пальцы скользят сквозь решетку, мимо острого стеклянного края. Они добираются до ракушки, продолжая давить. На какой-то миг я дотягиваюсь до наутилуса, ощущаю кожей его гладкость, снова и снова слышу обещания Дея.

"Я смогу вытащить тебя оттуда".

"Я тоже хочу, чтобы ты его увидела".

"Я вернусь за тобой. Чего бы это ни стоило".

Потом выступ заканчивается, и ракушка падает, исчезая с моих глаз. Потеряна.

В мои пальцы впивается стекло. Но я его даже не чувствую. К тому моменту, когда я закрываю дыру одним из платьев, кровь из пальца все еще идет. В последний раз я задергиваю занавеску.

Неподвижно сижу на кровати, пытаясь остановить кровь, и жду, когда они придут.

Джин Линь

Существуют такие моменты, которых ты ждешь. А потом еще такие, которых ты тоже ждешь. Моменты, которые ты тратишь на ожидание других моментов. Моменты, которые успешно проходят, переворачиваются. Толкают тебя в абсолютно другом направлении.

Мы с Деем стоим в конце переулка. Дышу часто, в боку все сильнее разгорается огонь. Не обращаю на это никакого внимания. Разглядываю мусор под ногами. Считаю, сколько шагов потребуется, чтобы дойти до сестры.

Из-за переизбытка эмоций меня всю трясет. Дей ведет меня, и я следую за ним, для равновесия балансируя одной рукой, чтобы удержаться на скользких камнях. Я рада, что Дей идет впереди. Не хочу, чтобы он видел, насколько мне трудно держаться.

До окна остается несколько футов, Дей останавливается. Его тело замерло. Моя нога наступает на пластиковую бутылку, раздается хруст. Голова Дея поворачивается ко мне. Миндалевидные глаза сужаются, он прикладывает палец к губам.

Мое сердце бьется чаще —

с рыси переходит в галоп. Что-то не так.

Мы стоим неподвижно. Прислушиваемся в темноте. Я ничего не слышу. Дей делает еще несколько шагов вперед. Словно кот перебирается через мусор. На него из окон падает алый свет. Дей смотрит на закрытое окно, словно видит привидение. Он приседает, пальцы шарят среди старых фантиков и крышек от бутылок. Дей что-то подбирает. Что-то изогнутое и тяжелое. Ракушка.

— Что это такое? — шиплю я. — Что не так?

Челюсть сжимается. Палец взлетает к губам, а глаза говорят: "Молчи!"

Я злюсь, уже готовая зашипеть снова, когда по ту сторону стекла раздается шум.

— Она призналась в чем-нибудь? — сквозь занавеску голос Лонгвея звучит бодро. Умный, острый, настороженный.

— Мей Юи? Конечно нет. Она просто сидит там как идиотка, — говорит женщина. У нее тонкий и пронзительный голос. Ужасно горький. Услышав, каким образом она произносит имя моей сестры, я съеживаюсь. Но она не оставляет места для сомнений. Моя сестра должна быть здесь. За этим самым стеклом.

— Комнату обыскали?

— В окне есть дырка. Была заложена ее платьем. Однако ракушки нет.

Пальцы Дея смыкаются на моей руке. Он бросается к стене прямо под окном. Я следую за ним. Мои швы бьются о шлакоблоки, и я стараюсь не закричать. Вместо этого прикусываю губу. Соль и железо ощущается у меня на языке. Аллея наполняется слезами.

Свет над нами меняется. Из красного становится желтым. На противоположную стену падает тень — силуэт Лонгвея и какой-то женщины.

— Даже если оно разбилось случайно, почему она держала это в тайне? — раздается ясный женский голос. Очень близко.

Рука Дея по-прежнему крепко сжимает мою. Я не смею шевельнуться. Даже посмотреть на него. Слышу дыхание Лонгвея. Тяжелое и густое. Невыносимо близко.

— Порез у нее на руке есть?

— Я... я не заметила, — в голосе женщины слышится испуг. — А что?

— Кровь. — Лонгвей произнес лишь одно слово, но его было достаточно.

— Вы думаете...

— Отправлю Фанга, пусть проверит переулок.

На этот раз у меня хватает сил посмотреть на Дея. Он глядит на меня в ответ. Его лицо похоже на маску пугала: губы плотно сжаты, мешанина разных эмоций и чувств. Глаза упираются в конец переулка. Проницательные и выразительные.

Нам нужно выбираться отсюда.

— Что будем делать с Мей Юи? — спрашивает женщина.

— Пусть сидит на месте. Я зайду к ней через минуту.

— А если объявится посол?

— Скажи ему, что она заболела. Предложи другую девушку.

Когда он произносит эти слова, к горлу подкатывает тошнота. Приходится с усилием её проглотить. Удержать внутри последний проглоченный кругляш риса и тунец, которыми кормила меня служанка Санов. Я всегда знала, что ад Мей Юи гораздо хуже моего. Но слыша, как Лонгвей торгует моей сестрой, ад для меня становится очень, очень реальным.