Город, лишенный солнца
Шрифт:
"Как люди могут со всем этим мириться?
– с тоской спрашивала себя Элиза.
– Еще немного - и в городе не останется ни одного здорового человека!"
Друзья задерживались. Марк, должно быть, скрежещет зубами, а сестра в отчаянии пытается отыскать что-то нужное в комнате. Наконец, потеряв терпение, брат хватает Сильвию за руку и тащит за собой. Представив себе эту сцену, Элиза невольно улыбнулась. Два проходивших мимо паренька отнесли ее улыбку на свой счет и, бесцеремонно окинув девушку взглядом с ног до головы, сообщили свое мнение о ее наружности. Элиза выслушала
– Прости, Элиза, я куда-то задевала очки!
Элиза расхохоталась. Марк только развел руками. Сильвия была Сильвией, и рассчитывать, что ее может что-то изменить, не приходилось. И у брата, и у сестры были одинаковые серые близорукие глаза; однако у Марка они отражали живость характера и решительность, тогда как в огромных печальных глазах Сильвии читалась покорность судьбе, отчего у каждого из ее друзей возникало неодолимое желание взять девушку под свою опеку.
– Ну ладно! Пошли!
– заторопилась Элиза.
Главврач принял их любезно, но его время было расписано по минутам, а потому он дал им в сопровождающие молодого ассистента, пообещав побеседовать с ними позже. Жан уже не раз сопровождал их и не скрывал своего благожелательного отношения к проблемам, которые волновали ребят.
Не заходя в хирургию, они направились прямо в отделение общей терапии и начали с палаты, куда привозили тех, кто потерял сознание. Вокруг лежавших на носилках людей суетились санитары, делая искусственное дыхание, инъекции, давая кислород. Марк извлек из кармана записную книжку.
– Сколько всего сегодня?
– спросил он.
Жан посмотрел на висевший у двери листок:
– С утра на улице подобрано сто двадцать восемь человек, а еще нет и двенадцати!
На первом этаже громадного здания размещалось акушерское отделение.
– Нас давят, травят, мы болеем, но дети продолжают рождаться!
– заметил Жан и, помолчав, устало продолжил: - Соотношение почти не меняется: за месяц у нас появилось сто семьдесят пять новорожденных, а в городе пять больниц и клиник. Состояние ста сорока пяти младенцев соответствует норме, четверо находятся под наблюдением. Их надеются выходить с помощью недавно разработанной методики. Вылечить не вылечат, но жить будут. Пока. Двадцать шесть новорожденных неизлечимы. Их отправили в специализированные центры... Ну ладно, двинулись дальше... Нужные цифры получите в ординаторской каждого отделения.
Они прошли по всем этажам. Здесь, в больнице, истину не пытались скрывать.
Одиннадцать случаев острой анемии у детей от шести до тринадцати лет крохотные изможденные личики без кровинки в лице, тонкие ручонки, к которым тянулись шланги для переливания крови. Двадцать случаев приступов сильнейшего кашля, сопровождавшегося рвотой, в результате отравления уличным
Пять смертей от рака легких... Двенадцать случаев легочного кровоизлияния, к счастью вовремя остановленного...
Подавленные увиденным, Элиза, Марк и Сильвия вернулись в кабинет главного врача. Тот проглядел записи Марка.
– Все верно! Но вас ознакомили только с тем, что непосредственно связано с загрязнением окружающей среды. Между тем, не следует забывать, что многие больные могли бы справиться со своими заболеваниями, не будь их организм ослаблен непрерывным кашлем и кислородной недостаточностью! Умножьте полученные у нас цифры на количество городских больниц и составите общую картину...
Элиза хотела что-то спросить, но дверь кабинета распахнулась. В комнату вбежал Жан.
– Извините за вторжение! Мне только что сказали, что вас разыскивают два охранника. Их сопровождает администратор больницы... Через несколько минут они будут здесь! Вам лучше уйти. Воспользуйтесь служебным лифтом! Пойдемте, я провожу вас...
Оказавшись на улице, ребята долгое время шли молча. Им лучше других было известно истинное положение в городе - они день за днем измеряли его пульс. Цифры красноречиво свидетельствовали, что положение ухудшается с каждым месяцем. Даже беззлобная Сильвия не выдержала:
– Когда же мы решимся на что-то серьезное? Пора кончать с этим, я больше так не могу!
– И я!
– призналась Элиза.
– Так бы и взорвал все это!
– с яростью воскликнул Марк, погрозив кулаком заводским трубам, из которых тянулся в небо черный дым...
Прохожие оглядывались на возбужденные лица ребят. Элиза схватила друзей за руки и, ускорив шаг, сказала:
– Пошли на Черные земли. Наверно, нас уже ждут. Послушаем, что скажет Альдо...
– Опоздали! Их наверняка предупредили!
– Ну, попадись только мне в руки хоть один из этих пакостников...
– И что будет?
– На всю жизнь отобью желание мутить воду!
– Брось кипятиться! Хоть по городу прокатились!
– Тоже мне - радость! Больница! От одного запаха эфира воротит, а еще по дороге наглотаешься выхлопных газов! Куда лучше сидеть в караулке.
Машина с двумя охранниками влилась в поток автомобилей и короткими рывками двинулась по Прямой улице. Наступал критический час дня. К этому времени воздух в городе становился насыщенным серой, окислами углерода, азотом, аммиаком, твердыми частицами. К вечеру, с увеличением влажности, эти вещества образуют еще более опасные соединения...
Новая остановка. Сидящий за рулем Ксавье, вздохнув, бросил завистливый взгляд в сторону магазина и едва не подпрыгнул на сиденье.
– Франсуа! Ты хотел бы поймать "зануду"?
– Еще бы. И поверь мне...
– Вон парочка их! В разгаре работы! Вон там, возле витрины...
Жан-Пьер тщательно следил за своей внешностью. С иголочки куртка из светлого драпа, безукоризненные стрелки на брюках. Бледное лицо юноши обрамляли длинные, черные, тщательно расчесанные волосы, впрочем, длинные волосы носила вся молодежь.