Город на крови
Шрифт:
Когда в ночь на 28 июня экипаж бронепоезда был поднят по тревоге, вдали на западе уже грохотало; вдоль всей линии горизонта играли огненные всполохи. Иван с трудом сдерживая нетерпение, добежал до своего пулемёта и, морщась из-за нервных вскриков командира бронеплощадки лейтенанта Уварова «Орудия готовь!», принялся быстрыми, точными движениями заряжать ленту в пулёмёт. Затем он обнял ДШК одной рукой и застыл так в ожидании боя.
По приказанию старшего лейтенанта Орлова, бронепоезд начал медленно маневрировать в западном направлении, чтобы утром, когда начнутся авианалёты, встретить вражеские самолёты перед станцией. Два других бронепоезда, находившихся на станции Мармыжи, остались на месте.
Несколько часов стояли бойцы у орудий и пулемётов, готовые в любой момент открыть огонь. Ночной бомбардировки никто не ждал, однако, всем было известно, как опасно подпустить к поезду диверсантов, которые одной толовой шашкой могут взорвать под ним рельс и этим его обездвижить.
Едва забрезжил рассвет, как сразу же к звукам непрекращающейся далёкой орудийной пальбы добавился надсадный гул приближающихся самолётов. Уставшие от напряжённого ожидания люди сразу же оживились, со всех сторон послышались злые воклицания, матерная ругань, некоторые бойцы нервно засмеялись.
–я здесь ненадолго. Но я успею! – прошептал Иван, с силой сжав пулемётные рукояти.
–Не зевать, ребята! – закричал лейтенант Уваров. – Команды не ждать! Бейте сразу, как только они приблизятся метров на пятьсот!
Сразу же вокруг загрохотало. И через секунду к звукам многочисленных зенитных выстрелов добавился отвратительный скрежет пуль, ударявших в броневые листы.
Однако в небе над бронепоездом вражеских самолётов не было. Иван быстро огляделся по сторонам, и увидел, что «Юнкерсы» заходят в атаку сбоку, с севера. Он начал выворачивать на станке тяжёлый пулемёт, но, опережая его выстрел, в верхний край бронещита ударил авиационный снаряд. Несколько осколков отскочило на бронеплощадку. Был убит наповал пулеметчик Смирнов; рядом с ним упал с башенной лестницы, ударившись головой, стрелок орудия Дудин. Болезненный крик раздался и на соседней бронеплощадке.
Два десятка вражеских самолётов, стремительно носились над бронепоездом, непрерывно обстреливая его. Они почти не маневрировали, так как ответная хаотичная стрельба не причиняла им никакого вреда.
«Почему я боюсь? – подумал Иван, ловя в прицел несущийся на него самолёт. – Это они должны бояться!»
Но прежде чем Иван открыл огонь, самолёт резко дёрнулся в сторону, получив в борт снаряд, выпущенный со 2-й бронеплощадки. Иван раздражённо зарычал и попытался нащупать очередью другой самолёт, но два десятка вражеских «Юнкерсов» уже выворачивали к западу, уходя из-под обстрела.
По поезду на крики раненых побежали санитары. Один их них на две секунды склонился над неподвижно лежавшим Дудиным, покачал головой и побежал дальше. По приказу лейтенанта Уварова, его бойцы накрыли одеялами тела двух погибших товарищей и снова изготовились к стрельбе.
Второй налёт начался через полчаса. Эта группа «Юнкерсов» действовала уже не так смело, как первая. Рассыпав строй, вражеские самолёты во время бомбометания кружили высоко над бронепоездом, отчего почти все бомбы упали в стороне. Но и в результате этого налёта в команде старшего лейтенанта Орлова были потери – тяжёлую контузию получил командир 2-й бронеплощадки лейтенант Шалаев.
Третью атаку «Юнкерсы» снова предприняли с пикированием.
–Что, бойцы, а мы достанем хоть одного гада? – крикнул лейтенант Уваров.
И сразу же радостно всплеснул руками, так как в этот момент точная очередь Ивана разорвала один из «Юнкерсов». Крутясь в воздухе, рассыпая белые искры, самолёт упал в рощу.
Остальные самолёты быстро поднялись на высоту, неприцельно отбомбились и понеслись прочь.
Последняя бомба взорвалась на рельсах между 1-й и 2-й бронеплощадками. Иван, почувствовавший после уничтожения вражеского самолёта огромный прилив сил, кинулся было туда, но лейтенант Уваров его остановил.
–Не твоя работа, солдат! У пулемёта стой! Там пусть шубинцы возятся.
Вскоре у вагона появилась команда техника–лейтенанта Шубина; ремонтники волокли за собой сварочный аппарат. Отмахиваясь от вопросов стрелков, они принялись резать повреждённый рельс.
Лейтенант Уваров, обеспокоенный тем, что на этот раз на 1-ю бронеплощадку после налёта не зашёл командир зенитного взвода лейтенант Закаев, принялся разыскивать его по внутренней связи. Взводный нашёлся в медотсеке. Он сообщил, что ранен в ногу, но командовать продолжит, и что во время третьего налёта тяжёлые ранения получили парторг бронепоезда Симаков и пулемётчик Таранухин.
–Ты следи там у себя! – сказал Закаев. – Командир связывался с Мармыжами – станцию всё-таки бомбят. Без нас, конечно, долбили бы сильнее.
–У меня все при деле.
–Как твой танкист?
–Он и сбил второй немецкий самолёт.
–Ну, пусть ещё здесь повоюет! А то у станции уже эшелон с танками разгружается.
Бомба, разорвавшая рельс под бронепоездом, обездвижила его ненадолго. Ремонтники засыпали воронку, прикрыли её тремя шпалами, затем скобами закрепили сверху вместо куска рельса дубовый брус. По сигналу техника–лейтенанта Шубина машинист на медленной скорости перетащил бронепоезд через повреждённый участок на несколько сот метров к востоку.
И снова с короткими промежутками начались авианалёты. В течение шести часов зенитчики сбили ещё два самолёта, однако около трети команды бронепоезда было за это время выведено из строя, а половина орудий и пулемётов разбиты.
Около часа дня с самолёта, который лично сбил из ДШК командир 4-й бронеплощадки младший лейтенант Куплевахский, выпрыгнул с парашютом пилот. Ветер начал сносить парашютиста в сторону бронепоезда и по приказу комиссара Горкушенко несколько бойцов бросились к тому месту, куда лётчик доложен был приземлиться.
Весь бронепоезд слышал гневную ругань фашиста, который в воздухе принялся стрелять из пистолета в подбегавших бойцов. Одному он попал в руку, за что, несмотря на крики комиссара, был сильно избит прикладами винтовок.
Когда пленного вели вдоль бронепоезда к находившейся в паровозном блоке командирской рубке, немец продолжал ругаться, оглядывая советских бойцов ненавидящим взглядом. Ох, как захотелось Ивану выстрелить в него из своей дурацкой японской винтовки! Его остановила лишь мысль о том, что за это полагается штрафбат, где никакого танка он не получит.