Город под куполом
Шрифт:
– Ясненько, созерцаешь котлован, – поняла Лора. – По федеральной двадцать второй едешь или двадцать третей как нормальный человек?
– Двадцать второй. Не хочу лишний раз столкнуться с одурманенными бандами. Тут как раз минут сорок назад байкеры проезжали.
– Да ну. По мне, так лучше байкеры, чем внезапный транспортный обоз. Эти-то будут стрелять без предупреждения. Не успеешь журналистский значок показать. А успеешь, так потом ещё и справятся на твоё тщедушное тельце.
– Да вроде всё спокойно, – Романова на всякий случай даже повертела головой – но даже полицейская машина позади то ли отстала, то ли съехала с дороги.
Лора, негромко напевая, вроде бы куда-то шла.
– Я
– Нет, милая моя, хорошая. Я через неделю только ухожу.
– Поедешь в этот Токио? Или как там называется столица…
– Увы-увы. Я уже стояла в очереди за визой, но меня забраковали.
– А что же случилось?
– Не хватило поинтов на допуск. Я даже особо не расстраиваюсь уже. Хотя, не удивишься, если скажу, что прооралась поначалу. Уже и билет оплатила, проживание оплатила, визу оплатила – и тут агентство высылает претензию, что я-де замечена в контактах с экстремистами. И их абсолютно не волнует, что я онлайн-ведущая, и мне положено по работе общаться с разными людьми. Мол, платите за доверительный допуск. Двенадцать миллионов! Двенадцать! Я из принципа подала заявку в банк, и мне, естественно, отказали. В любом случае, из агентства меня известили, что мои оплаты зачтутся на следующий год, а они за это время выбьют для меня допуск. Так что, в этом году я отдыхаю дома. Хотя, какой тут отпуск.
Было слышно, как Лора пару раз вздохнула. Романова никогда бы не позволила себе потратиться на путешествие, но, тем не менее, выдавила из себя несколько утешительных фраз. Лора в ответ ещё раз вздохнула.
– Заметила, как раздобрел министр? – спросила она.
– Да уж. Дома, никак, клубнику выращивает – ягоду такую – не мёрзнет на продуваемой транспортной автостраде, не пускается во все тяжкие ради пары сотен поинтов. Эх, где мои семнадцать лет…
Лора, сохраняя в голосе всю серьёзность, прочитала:
Ветер с севера грозится, значит, скоро будет снег.
Где малиновке укрыться? Ей, бедняге, хуже всех. Будет зимовать в сарае, клюв зароет под крыло.
И нахохлится, стараясь уберечь свое тепло.
– Это ещё что такое? – изумилась Романова.
– Не знаю. По-моему, это такой древний поэт Окуджава. Слышала?
– Окуя Ва? – Романова поморщилась. – Нет, я же не люблю всю эту старояпонскую философию. Да и вообще, со всей этой графоманией пусть балуются «старатели нимфы». Слышала, что они снова какую-то библиотеку вычистили. Интересно, кто материал вёл? А то некоммерческие блогеры уже всё переврали, теперь и концов не найти.
– Впервые слышу, если честно. Можешь развить по этой теме скандал. Типа: «В шахтах закончился уголь! Старатели топят бункеры книгами!» – чуешь, чем пахнет?
– Чушью. – Отрезала Романова. – Я мечу гораздо выше. Вот вернусь, сама увидишь. Кстати, ты починила мой запасной интерлинк, который я тебе давала на закрытую презентацию у Цукерберга?
– Ой, я его забыла забрать из лаборатории. Прости-прости-прости! – заторопилась Лора: в голосе проступили извиняющиеся нотки. Поломка интерлинка не самая ужасная штука, как поломка автомобиля, но конкретно на этом у Романовой хранились памятные фотографии и видеозаписи, которые она не могла доверить интеркому. Поэтому Лора чувствовала за собой вину из-за того скандала на презентации, когда она отвесила пощёчину главе медицинской корпорации «Тайян» господину Цукербергу, а вступившаяся за мужа госпожа Цукерберг в отместку разбила тростью интерлинк на руке Лоры. Подвыпивший, разгорячившийся предприниматель хотел разбавить свой вечер лёгким флиртом с посетившей его мероприятие красоткой, и хоть Лора и не была девушкой чересчур тяжёлого поведения и жизненных устоев, когда липкие буржуазные пальчики разорвали на ней юбку, она решила постоять за себя и своё достоинство.
– Ло-о-ора! – протянула Романова.
– Госпожа Романова, сколь бы не велико было моё уважение к вам, и сколь бы страстно я не желала сию же минуту заняться вашим интерлинком, тем не менее, у меня сейчас эфир и эта паскудь в лице оператора уже машет чем-то… не могу рассмотреть издалека, но надеюсь не тем, о чём я подумала.
– Не о чём ты подумала, а о чём ты постоянно думаешь, если не ска… – начала было Романова, но внезапный резкий удар прервал её фразу и журналистка стукнулась зубами об интерлинк.
Связь оборвалась. Машину бросило влево, и Романова, еле совладав с искушением впиться ногой в тормоз, аккуратно выровняла движение. Сердце бешено колотилось. Система контроля сближения не могла сбоить – перед выпуском машины с конвейера аварийность проверяется десятками специалистов. Значит, это кто-то внезапно решил выскочить на шоссе прямо перед ней.
Девушка остановилась и дождалась, пока спадёт автоматическая блокировка дверей салона, срабатывающая в машинах «Лады» при возникновении малейшей опасности. Двигатель продолжал тихо гудеть. Внешних повреждений автомобиля можно было не опасаться. В первые несколько секунд Романова была испугана, решив, что это случился оползень из валунов. Теперь стало ясно, что это был человек, возможно, какой-то старатель. Шахтёры редко покидают свои городки. А если и выдвигаются на закуп, то большой компанией во главе с бригадиром и под конвоем, и уж точно не ночью. Но мимо И-же Романова проезжала ещё вчерашним утром, а до Тверди было около ста двадцати километров. Откуда тут мог взяться человек?
Она легонько провела ладонью по дверце и, отлипнув спиной от водительского кресла, вышла на холодный воздух.
В лицо тут же ударил свирепый мокрый ветер с жалящими искрами дождя. Романова сделала пару шагов в сторону места столкновения и обернулась. Автомобиль мигнул ей символом в виде горностая, выгравированным на лобовом стекле. Может вернуться? Один человек в ночи вне цивилизации. Это бродяга – без приписной идентификации, без машины, без прав. Никто и ничто.
«Зачем мне это надо?» – подумала Романова, двинувшись дальше.
Действительно, на дороге лежало человеческое тело. Правая нога загнулась под острым углом, а голова лежала на локте, будто мужчина просто прилёг отдохнуть. Из-за дождя нельзя было сказать, ранен ли он и сколько потерял крови.
– С вами всё в порядке? – робко спросила Романова, и ветер злорадно взревел, заглушая её вопрос.
Надо подойти ближе. Рука нащупала в кармане одноразовый цилиндр с выжигателем мозгов: пожалуй, вторая после интерлинка по важности вещь в арсенале каждого журналиста. Если это старатель или бродяга, ей ничего не будет. Если житель… Это не может быть житель. На таком отдалении от города никто без машины не появится.
Романова сделала с десяток шагов, замирая каждые полметра и всматриваясь в лежащее неподалёку тело. По центру трассы плавно мерцала широкая голубая линия: разметка транспортной магистрали, указывающая, что неподалёку железнодорожный переезд. Дождинки скатывались с полосы и собирались в паутину быстрых ручьёв, набрасывающихся на подошву журналистских ботинок.
– Если вы не живы, то можете не отвечать! – крикнула Романова, когда до лежащего тела оставалось меньше метра. Проанализировав ситуацию, она разжала пальцы, обхватившие цилиндр: хоть там, где он находится, мозгов и нет, однако парализовать себе что-то пониже живота не входило в её планы на сегодняшнюю ночь.